Как французский стал языком русской аристократии

педики-аристократы

Дворянские дети ещё в начале XIX века начинали говорить на французском раньше, чем на родном. А повзрослев, зачастую владели русским языком хуже, чем речью Мольера и Вольтера. Наши аристократы по-французски не только говорили, но и думали.

1. Лидер трендов

«Тело мое родилося в России, это правда; однако дух мой принадлежал короне французской». Денис Фонвизин. «Бригадир» (1769 г.) Разумеется, случаев, когда правящий класс говорил по-другому, нежели народные массы, в истории предостаточно: норманнские завоеватели в Англии, монголы в юаньском Китае. Однако то были именно пришельцы-захватчики, сознательно отгораживавшие себя от простонародья (в том числе и языковым барьером). В Российской империи, напротив, правящий класс по большей части был русским (к примеру, на 1812 год среди генералитета доля «природных русаков» составляла порядка 60-65%; а если брать офицерство, количество носителей иностранных фамилий и вовсе не превышало 10-12%).

Тем удивительнее ситуация, при которой языком не только международного, но и бытового общения отечественной элиты совершенно сознательно и на многие десятилетия избирается Français. Для того были, казалось, и вполне объективные причины. Золотой век русского дворянства, длившийся с XVIII столетия и до конца наполеоновских войн, совпал с эпохой расцвета Франции, ставшей гегемоном в Европе, а значит, и во всём мире. За политическим лидерством всегда следует идеологическое: лионские белошвейки — законодательницы мод, Дидро и Вольтер — властители умов, а блеск Версаля — недостижимый идеал для других монархов. Неудивительно, что галльские язык и массовая культура занимали в мире такое же место, как США и английский — сейчас. Так что представитель элиты любой страны волей-неволей вынужден овладеть инструментом мирового общения, чтобы не остаться на обочине жизни. Итог очевиден: к началу XIX века в домашней библиотеке русского дворянина в среднем более 70% книг современных авторов принадлежали перу французов, тогда как лишь оставшаяся треть приходилась на остальных, вместе взятых: англичан, немцев, итальянцев. А среди изданий, продававшихся в книжных лавках Петербурга и Москвы в 1801-1812 годах, 50% имели французский оригинал. Да и первые стихотворные опыты самого Пушкина были написаны по-… ну вы поняли.