В Москве появились первые таблички с именами репрессированных

^{Фото с сайта www.poslednyadres.ru}

Сергея Константиновича Пастухова расстреляли в 1940-м. Сотрудник Наркоминдела, посланник в Персии, полиглот, библиофил, он был арестован в 1939-м за «шпионаж и участие в контрреволюционной организации», Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен к высшей мере наказания и спустя год после ареста расстрелян на Донском кладбище. Там же и похоронен.

Обыск походил на грабеж: великолепную библиотеку Пастухова, его костюмы и даже хранившиеся дома отрезы ткани конфисковало НКВД. Жена Сергея Константиновича получила справку про «10 лет без права переписки», много позже — фальшивое, как это часто бывало, свидетельство о смерти мужа в лагере в 1944-м. Жена расстрелянного посла впервые в жизни пошла зарабатывать: мыла полы. В квартиру Пастуховых подселили НКВДшника с семьей…

В отличие от многих, родные Сергея Константиновича его арест не скрывали. «У нас ничего не замалчивалось. Просто его судьба воспринималась как обыденная вещь», — вспоминает правнучка Мария Пастухова. Она стала одной из девяти первых участников проекта «Последний адрес». В День прав человека в Москве открыли первые мемориальные таблички с именами жертв политических репрессий, не вернувшихся в свои дома из тюрем и лагерей.

Проект стал репликой «Камней преткновения» – проекта, посвященного жертвам фашизма. В рамках проекта в двенадцати европейских странах были установлены 45 тысяч микропамятников: вмонтированных в мостовую булыжников с именами и датами жизни депортированных или убитых людей. Русский вариант памятников решили делать на фасадах домов – тех, откуда ночами уводили арестованных по надуманным обвинениям людей.

Девиз «Последнего адреса» — «Одно имя, одна жизнь, один знак». По изначальной идее проекта, за каждым из мемориальных знаков стоят два человека: один — тот, кто был арестован, расстрелян или не вернулся из лагерей. И другой – тот, кто обратился в «Последний адрес» с просьбой установить табличку одному конкретному человеку. Он оплачивает себестоимость изготовления таблички (4000 рублей), а сотрудники проекта сами договариваются с жильцами дома, где она должна будет стоять, и проверяют в архивах информацию о репрессированном.

По словам Сергея Пархоменко, из первых девяти участников проекта только Мария Пастухова захотела установить табличку с именем своего родственника. Остальные решили сохранить имена посторонних людей: забытого всеми дворника; случайного соседа; того, кто ушел навсегда из их квартиры 60-70  лет назад.

«Последний адрес» не имеет прецедентов, потому что это действительно народная инициатива, — говорит автор проекта, журналист Сергей Пархоменко.

— Его цель — не увешать стены какими-то железками, а заставить людей говорить, помнить о репрессиях. Его участники могут сказать: «Это моя вещь, я это сделал». Они будут рассказывать о проекте другим, следить, чтобы с табличкой ничего не случилось».

По словам Пархоменко, табличку 11 на 19 сантиметров нельзя считать мемориальной доской. И не из-за размера. «Отсутствует обоснование того, почему человек, которому установлена табличка, заслужил память, — говорит Пархоменко. — Чаще всего это были простые люди, они ничего не сделали. На моем доме повесили табличку с именем трамвайного кондуктора. Он был осужден за системную антисоветскую пропаганду на транспорте. Ну да, он работал в трамвае, действительно на транспорте. Его расстреляли через несколько дней после ареста. И о нем никогда бы не вспомнил никто».

«Последний адрес» — уникальная для России акция. Как сказал на ее открытии председатель правления общества «Мемориал» Арсений Рогинский,

это первый случай в России, когда на стене дома появляется слово «расстрелян»:

«Нигде никто не писал на досках, что случилось с этими людьми. Просто: «Здесь жил маршал Тухачевский», «Здесь жил писатель такой-то...»  Предполагалось, что люди сами поймут, в чем дело».

Эскиз таблички нарисовал художник и архитектор Александр Бродский. Как объясняет организатор работы над эскизом, архитектор Евгений Асс, главное в его проекте — это отсутствие: отверстие, проем вместо лица. Шрифт — не дизайнерский, очень примитивный (он используется для клейма на деталях механизмов), мутноватый оттенок нержавеющей стали… Все вместе создает точный образ ушедшего и не вернувшегося человека.

По словам Сергея Пархоменко,

«Последний адрес» получил уже больше трехсот заявок на мемориальные знаки в Москве, Таганроге и Самаре. Устанавливать их собираются без шума и журналистов: «Мы будем звать заявителя таблички, жителей дома. Это будет семейное событие», — говорит Сергей Пархоменко.

 «Я вырос в ссылке, в Рязанской области, — вспоминает Евгений Асс, — Бабушка и дедушка были дворянами, и с 1922 года большую часть жизни они провели в разных ссылках. Бабушка десять лет отсидела в лагерях, дедушка был расстрелян. Я помню ощущение несправедливости, унижения и страха. Репрессии для меня были темой внутрисемейной.  Эта тема — личная для всех».

P.S. Подать заявку на изготовление мемориального знака можно через сайт проекта www.poslednyadres.ru или по электронной почте poslednyadres@memo.ru.

Все, что нужно для изготовления таблички, – точный адрес репрессированного, имя, дата рождения, ареста, расстрела (смерти) и реабилитации.