Мы никогда не будем братьями с россиянами. Исповедь беларуса

Нашла такой интересный пост беларуского поэта, публициста и дизайнера Стаса Карпова. Откровенно, душевно, по-мужски…

Никогда мы не будем братьями — ни с русскими, ни с литовцами.

У меня никогда не складывались отношения с украинцами. Мягко говоря не складывались. Так получалось, что я с ними персонально не мог общаться, сохраняя психику здоровой, более 5 минут. При этом я очень уважал украинцев в целом. Как нацию.

 

С русскими ситуация была ровно обратной. У меня с русскими были в 9 случаях из 10 прекрасные отношения, при этом я всегда понимал парадокс. Парадокс заключался в том, что их нация была всегда больше суммы своих частей. Больше и страшнее. Я это понимал.

Одновременно с тем мне никогда не приходило в голову называть украинцев братьями (им, замечу, тоже), а когда русские лезли с братскими объятиями я как-то совсем не хотел платить взаимностью. Была в этой братской вакханалии какая-то компонента на стыке порнухи (в которой я никогда, как человек брезгливый, не мечтал участвовать даже во время пубертата) и восточного базара, от которого я просто схожу с ума.

Что касается украинцев, то мне для начала не нравился украинский язык. Сейчас я понимаю, что это во мне говорил человек-Карпов, а не человек-Стась, но на тот момент — просто не нравился. Эта заочная нелюбовь, как обычно и происходит, исчезла тогда, когда я его (украинский язык) собственно говоря услышал. Когда я поехал в Украину и увидел молодых девушек, парней, мам, пап, бабушек и дедушек. И услышал их прекрасный язык, на котором они ссорятся, мирятся, решают что купить в магазине или хвалят своих детей.

Но первого любимого мною украинца я встретил (что само по себе смешно) в Тунисе. Это был (и есть) великолепнейший, добрейший, душевнейший парень Андрей из Ивано-Франовска, внешне похожий на молодого, веселого, сытого и добродушного Жана Рено.  Он говорил по-украински, я по-белорусски.

Вместе мы ставили на место русских туристов (которые в Африке негодовали ввиду отсутствия русской музыки), выпивали, загорали. Ах.

Потом произошло много еще чего и завершилось Майданом-Донбассом, за которыми я глотая комок в горле наблюдал почти год.

И я увидел украинцев. И я познакомился с украинцами. С всякими-разными, очень мне дорогими. С одними я много разговариваю и сейчас, за другими подглядывает словно через замочную скважину — через ютуб. Читаю о них, слышу о них. Вижу, что они говорят о белорусах на своих форумах и я понимаю: вот люди, с которыми я думаю как-то похоже. Как-то синхронно.

Такого нет на русских форумах. Там где скрепы, где славянский мир. Там какое-то, я вижу, братство? Только по-русски. Там русское братство между славянами. Между всеми, но русское. У кого-то они вызывают тождественные чувства. Я видел таких людей. На вопрос: «что такое братство между белорусами и русскими» — мне отвечали, что это — «если я люблю всех русских».

Эта идиотская порнографическая логика меня не вдохновляет.

Зато вдохновляет другой способ общения, которому я стал свидетелем. Это взаимосочувствие, взаимная вежливость и взаимоуважение. Это когда ты украинец, а я — белорус. Когда ты разговариваешь со мной, сидя на африканском / белорусском / украинском песочке по-украински, а я с тобой по-белорусски. И мы друг друга понимаем и нам нет смысла выяснять, какой из наших языков от какого образовался, насколько прочные у нас скрепы. Мы и так знаем, что такое хорошо, а что такое плохо. Нам нечего делить и не в чем друг друга упрекать. Когда Жыве Беларусь и Слава Украине. Мы вместе поем на стадионе песни, которые никогда не сможем спеть с русскими. Да и с литовцами, к сожалению «никогда мы не будем братьями, ни по Витовтасу, ни по Альгердасу».

 
Белорусский партизан