На развилке истории.

74 года назад в Берлине и Москве решалась судьба мира. Многие и по сей день об этом не знают.

Поездка главы советского правительства и наркома иностранных дел Вячеслава Молотова в столицу Третьего рейха 12-13 ноября 1940 года оказалась практически забыта на фоне заключенного годом и двумя месяцами ранее советско-германского пакта - именно потому, что в тот раз ничего не было подписано.

Их последнее рукопожатие

Советские источники упоминали об этом событии глухо, сводя его к обычной дипломатической "сверке часов" и протокольному ответу на визиты Риббентропа в Москву в августе и сентябре 1939 года.

Между тем немцы тогда предложили СССР ни много ни мало официально присоединиться к "пакту трех" и принять участие в "дележе британского наследства".

Риббентроп под страшным секретом сообщил гостю о непреклонном решении фюрера в ближайшее время произвести высадку в Англии и вручил ему проект нового советско-германского договора из трех статей, самым содержательным в котором являлась фраза: "Германия, Италия, Япония и Советский Союз обязуются уважать естественные сферы влияния друг друга".

Гитлер - Молотову:

Все страны, которые могут быть заинтересованы в территориях обанкротившейся империи, должны будут прекратить раздоры между собой и посвятить себя исключительно разделу Британской империи

Как и пакт Молотова-Риббентропа, договор должен был сопровождаться секретным протоколом о разделе этих самых сфер влияния. "Центр тяжести интересов Советского Союза", по мнению немцев, должен был лежать "в направлении к Индийскому океану".

Во время двух раундов переговоров с Гитлером и двух - с Риббентропом хозяева всячески убеждали гостя, что Британия вот-вот рухнет, поэтому думать надо быстрее.

На приеме в советском посольстве 12 ноября Геринг подошел к советскому послу Деканозову, "доверительно" сообщил, что, поскольку основной вклад в войну с Англией вносят люфтваффе, командовать парадом в Лондоне поручено ему, и попросил собеседника не занимать другими делами день 15 июля 1941 года.

Ответ Москвы

Советские граждане узнали эти любопытные подробности в 1975 году из исторического романа "Блокада", написанного кандидатом в члены ЦК КПСС и секретарем правления Союза писателей Александром Чаковским. По Чаковскому выходило, что Молотов с ходу отверг бредовую фашистскую идею.

Переводчик Молотова Валентин Бережков в опубликованных в 1982 году воспоминаниях утверждал, что его патрон даже не дослушал Гитлера до конца, заявив, что не хочет обсуждать "фантастические планы".

Осенью 1940 года у СССР могли оказаться совсем другие союзники

На самом деле, над немецкими предложениями в Москве думали серьезно. 25 ноября 1940 года Молотов передал германскому послу Шуленбургу советский ответ.

"СССР согласен принять в основном проект пакта четырех держав об их политическом сотрудничестве и экономической взаимопомощи [...] при следующих условиях:

1. Если германские войска будут теперь же выведены из Финляндии, представляющей сферу влияния СССР, согласно советско-германского соглашения 1939 года [...]

2. Если в ближайшие месяцы будет обеспечена безопасность СССР в Проливах путем заключения пакта взаимопомощи между СССР и Болгарией и организации военной и военно-морской базы СССР в районе Босфора и Дарданелл на началах долгосрочной аренды;

3. Если центром тяжести аспирации СССР будет признан район к югу от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу;

4. Если Япония откажется от своих концессионных прав по углю и нефти на Северном Сахалине на условиях справедливой компенсации.

Сообразно с изложенным должен быть изменен проект протокола к Договору 4-х держав, представленный г. Риббентропом о разграничении сфер влияния, в духе определения центра тяжести аспирации СССР на юге от Батума и Баку в общем направлении к Персидскому заливу".

Из телеграммы Сталина от 13 ноября 1940 г.:

"Для Молотова от Инстанции. Твое поведение в переговорах считаем правильным"

Заменив "Индийский океан" на "Персидский залив" Сталин и Молотов дали понять, что их интересует не индийский чай, а ближневосточная нефть. Два первых пункта касались Европы.

Для западных исследователей и публики содержание документа не являлось тайной. В 1948 году, после того, как архивы германского МИД оказались в руках американцев, он был опубликован в знаменитом сборнике Госдепартамента "Nazi-Soviet Relations".

В СССР сборник называли "антисоветской фальшивкой" и "провокацией в духе "холодной войны", однако в 1990-х годах в Москве "нашлась" машинописная копия с собственноручной пометкой Молотова: "Передано г. Шуленбургу мною 25 ноября 1940 г.".

Москва и Берлин к этому вопросу больше не возвращались. Никакой реакции на советские контрпредложения не последовало. Ответом Германии стали орудийные залпы на рассвете 22 июня 1941 года.

Секретная инструкция

Судя по опубликованной в наши дни инструкции, полученной Молотовым от Сталина, "фантастическое" предложение Берлина не оказалось для Москвы неожиданным.

Секретную инструкцию Молотову Сталин написал собственноручно

Еще до начала переговоров премьеру было поручено дать согласие на присоединение СССР к "пакту трех", если немцы признают "серьезные интересы" СССР в отношении Финляндии, Болгарии, Турции и Ирана.

Предполагалось, что в случае, если согласие будет достигнуто, новые союзники совместно обратятся к Британии с "мирными предложениями", включающими в себя уход англичан из Гибралтара и Египта и возвращение Германии ее прежних колоний.

Вопрос, вступит ли СССР в войну на стороне Германии, если Лондон отвергнет ультиматум, отражения в документе не получил.

Разговор глухих

Как написал Молотов в отчете Сталину, "главное время с Гитлером ушло на финский вопрос".

Молотов - Риббентропу:

"Я вполне одобряю идею о сотрудничестве с той оговоркой, что разграничение сфер влияния должно быть продумано более тщательно"

Глава советского правительства настаивал на праве СССР, в соответствии с секретным протоколом к пакту 1939 года, довести до конца дело, начатое во время Зимней войны, и оккупировать Финляндию.

Немцы отвечали, что ничего не имеют против, но просят обождать до окончания войны с Англией, поскольку в данный момент любой конфликт на Балтике крайне нежелателен для Германии, и выражали недоумение, отчего это партнеры так беспокоятся о финских лесах и болотах, когда им предлагают Индию.

Молотов заявил, что никакого продолжительного конфликта не будет, Красная армия разобьет Финляндию за две недели. Гитлер напомнил, что год назад дело у Красной армии пошло не столь гладко.

Другим ключевым вопросом, судя по протокольным записям бесед, оказались Балканы.

В сентябре 1940 года Германия гарантировала неприкосновенность границ Румынии и ввела на ее территорию свои войска.

Густав Хильгер, личный переводчик Гитлера:

"Гитлер, приветствуя Молотова при первой встрече, был ошеломляюще любезен. Ему явно важно было расположить к себе Молотова как в деловом, так и в человеческом плане. Однако на второй день противоположность целей обоих партнеров по переговорам выявилась столь отчетливо, что о возможности договоренностей речь уже вряд ли могла идти."

Молотов заявил, что СССР усматривает в этом нарушение условий советско-германского пакта, поскольку Москва, присоединив к себе Северную Буковину, претендует и на Южную, следовательно, не считает вопрос о границах Румынии закрытым.

Немцы сослались на свою крайнюю заинтересованность в нефтяных месторождениях Плоешти, а также на то, что в секретном протоколе к пакту Молотова-Риббентропа речь шла только о Бессарабии, Буковина же не упоминалась вовсе.

Советский представитель сказал, что, коли так, Москва хотела бы получить Болгарию, заключив с ней договор о гарантиях безопасности, аналогичный тем, что были подписаны осенью 1939 года с Литвой, Латвией и Эстонией (к моменту переговоров те уже превратились в советские республики), и создав военно-морскую базу в районе Босфора и Дарданелл.

Гитлер и Риббентроп заявили, что считают обсуждение этого вопроса беспредметным, поскольку Болгария и Турция, в отличие от Румынии, никого не просили о гарантиях и вводе войск.

Молотов дал понять, что, если Москва, Берлин и Рим проявят согласованную волю, София и Анкара долго упираться не станут.

Уинстон Черчилль:

"Некоторые из моих консервативных друзей рекомендуют мир. Но я стою за войну до конца. Гитлер должен быть уничтожен. Нацизм должен быть сокрушен раз и навсегда."

В какой-то момент Гитлер осведомился, не слишком ли много желает получить Советский Союз. Молотов ответил, что Германии в этом смысле не пристало жаловаться, она за последние месяцы приобрела в Европе гораздо больше.

"Но мы воюем, а вы - нет! - заорал выведенный из себя фюрер. - Мы оплачиваем все приобретения кровью наших солдат!"

Услышь этот разговор аналитики британской разведки, еще летом 1939 года предсказавшие, что "если эти страны [Германия и СССР] придут к какому-либо политическому, тем более, военному соглашению, то война между ними станет совершенно неизбежной", они могли бы поздравить себя с точным прогнозом.

"Страшные перспективы"

Если бы СССР согласился на немецкие предложения, вся история пошла бы совершенно по-другому.

Из выступления Сталина на заседании политбюро 18 ноября 1940 г:

"Гит­лер ве­дет двой­ную иг­ру. Го­то­вя аг­рес­сию про­тив СССР, он вме­сте с тем ста­ра­ет­ся вы­иг­рать вре­мя."

Судя по содержанию переговоров в Берлине и советскому ответу на германские предложения, Сталин и Молотов не видели в альянсе с нацизмом против западных демократий ничего немыслимого с моральной точки зрения. Стороны не сошлись - и не могли сойтись - в цене.

Со времени заключения пакта Молотова-Риббентропа международная обстановка изменилась коренным образом.

В Москве надеялись на ослабление "империализма" в ходе затяжной войны по образцу 1914-1918 годов.

"Мы сможем, находясь в выгодном положении, выжидать, когда наступит наша очередь", - заявил Сталин на заседании политбюро 19 августа 1939 года.

Как всякий человек, чье политико-стратегическое мышление было сформировано опытом первой мировой, он считал ведущей военной державой Францию, и больше всего беспокоился, как бы Германия не потерпела поражение слишком рано.

"Для нас очень важно, чтобы эта война длилась как можно дольше, чтобы обе стороны истощили свои силы, - сказал он в той же речи. - Если Германия победит, она выйдет из войны слишком истощенной, чтобы воевать с нами в ближайшие десять лет".

"Два безнравственных режима"

Расчет не оправдался. Летом 1940 года на западе перед СССР предстал безмерно усилившийся и смертельно опасный нацистский монолит.

Если август 1939 года может считаться "звездным часом" сталинской дипломатии, то визит Молотова в Берлин был, наверное, самым крупным провалом.

Советские руководители не могли не понимать, что судьба мира решается в Европе, а Индию, которую немецкий фюрер посулил от своих "щедрот", в случае краха Британии, независимо от причин последнего, они и так, если захотят, возьмут голыми руками.

В августе 1939 года Гитлер настолько зависел от советской "отмашки" для вторжения в Польшу, что, по его собственному признанию, ночами не спал в ожидании ответа из Москвы.

Спустя год он почувствовал себя хозяином положения и отвел СССР в своих планах роль младшего зависимого партнера. Платить Сталину существенными территориальными уступками, тем более, мириться с советским замахом на Балканы и Скандинавию вкупе с румынской нефтью, шведской железной рудой и финским никелем, и фактическим окружением Германии в Берлине больше не собирались.

Два абсолютно безнравственных режима, пребывая в чаду гордыни от своей мощи, не могли и не хотели заключать с кем-либо равноправного союза. Они мечтали при первой же возможности уничтожить своего союзника или, в лучшем случае, превратить его в безропотного и никчемного сателлита. Сами способные на все, они были не в состоянии кому-либо доверять.

Многие историки полагают, что именно после визита Молотова в Берлин неизбежность войны стала очевидна обеим сторонам.

Через месяц Гитлер рассмотрел первый вариант плана "Барбаросса". Через полтора месяца Сталин провел совещание с высшим командованием Красной армии и большую игру на картах, в ходе которой изучались различные варианты советско-германского конфликта.

Исследователи, анализирующие виртуальную возможность присоединения Москвы к "пакту трех", приходят к выводу, что большая война между идеологическими империями, стремившимися к мировому господству, все равно случилась бы рано или поздно. Но, если бы Британия к тому времени потерпела поражение, дело, скорее всего, закончилось бы установлением контроля одного из тоталитарных режимов над всей Евразией.