В семейном кругу или

Если, например, стекольщик, может послать вперед малыша разбивать стекла, а затем внезапно появляться на улице на радость пострадавшим жильцам…

Но, в этом мире есть немало представителей и других профессий, которые были бы не прочь обзавестись такими шустрыми "малышами" с камнями в рукавах.

О, по сравнению с такими профессиями, стекольщик со своим "малышом" просто милые, веселые ребята.

Представьте себе, что "малыш" стоит на крыше дома и сбрасывает на прохожих сосульки, а раненым оказывает срочную медицинскую помощь его "папа" врач.

Такое вполне возможно. А что делать адвокату?

Разумеется, тоже "внезапно" появиться рядом с раненым прохожим и предложить последнему подать иск о компенсации ущерба на домовой комитет недружелюбного дома, с крыши которого слетела сосулька.

И пока домовой комитет означенного дома будет нагло отпираться, что сосульки в июле не летают…

Короче, и врач, и адвокат успеют неплохо заработать на несчастье всего лишь одного клиента. Тем более, что в городе улиц и домов хватает с крышами. А потом можно поехать в другой город….

Но в этом мире есть люди и посерьезнее тех стекольщиков, которым надоедает ждать пока кто-то разобьет стекла.

Это генералы. Им очень хочется стать маршалами. Или просто попасть в заголовки газет. А что делать, если войны нет, и солдаты мирно сопят на зимних квартирах?

И тут мой читатель может вполне справедливо заметить: "Э, куда Вас занесло".

Да, да, мой уважаемый читатель. Сегодня я пишу не об этом. Оставим в покое генералов.

Однажды я выезжал с подземной стоянки огромного торгового Центра в Хайфе по длинному серпантину. Ехал я довольно быстро и весело, но кто-то сзади, все-таки, решил меня "подогнать" своим визгливым сигналом. Через минуту я не выдержал, остановил машину, и вышел побеседовать с "таропунькой".

Каково же было мое удивление, когда я увидел того, кто заставил меня совершить такой глупый поступок. Это был старичок лет около девяноста с плюсом.

Он глядел на меня без всякого страха или ожидания чего-то неприятного. Его глаза так и сияли, как и он весь от предвкушения того сладкого упоения, когда я обложу его четырехэтажным израильским матом. Старичок настолько жаждал общения с окружающими, что его вовсе не смущало, в какой форме это может к нему прийти.

Я это понял почти мгновенно. Поэтому я на ходу развернулся по привычке через левое плечо, сел в машину и покинул общительного старичка.

Я ехал и думал. И мне было страшно. Неужели и я, когда-нибудь стану таким же?

Неужели и мне, чтобы с кем-нибудь обменяться парой слов, придется врезать кому-нибудь по физии?

Эмиль Коган

Пролог романа.