История советской цензуры

Вряд-ли рядовые читатели в советские времена обращали вни­мание на выходные данные журнала или книги, разве что на ти­раж. Формат, тип бумаги, спецификация печати, номер заказа… Но среди этой буквенно-цифровой информации обязательно присутствовал еще один непонятный символ. Например, «Спра­вочник журналиста» 1970 года: М-35СУ12. И только профессионалы знали, что это издание прошло «литование», то есть разрешено к выпуску в свет…

Момент появления в России цен­зуры, пожалуй, можно отнести к 1073 году — периоду Крещения Руси, когда на свет появился документ «Спи­сок отреченных книг». Гильдия же цен­зоров на протяжении веков продолжа­ла совершенствоваться, и деятельность ее бюрократической машины по защите интересов самодержавия достигла апо­гея в начале XX века.

Однако и пришедшие к власти в 1917 году большевики тоже своеобраз­но трактовали понятие свободы слова. Одним из первых декретов Совнарко­ма «О печати» оппозиционные газеты были поставлены на грань вымирания. Поначалу отслеживанием инакомыс­лия в печатных изданиях занималась

ВЧК-ОГПУ, но уже в 1922 году было принято решение о создании едино­го контрольного органа — Главного управления по делам литературы и из­дательств (Главлита, отсюда и выраже­ние — «литовать»). Чуть позже появился и его брат Главрепертком — ведомство, призванное следить за идеологически­ми нормами репертуаров зрелищных мероприятий, причем оба управления имели свои подразделения на респу­бликанских, областных и городских уровнях. Приблизительно в то же вре­мя при Народном комиссариате про­свещения была создана специальная комиссия, которую возглавила жена Ленина Надежда Крупская, в задачу которой входила очистка библиотек от «идейно чуждой литературы». Понятно, что большинство членов этой комис­сии, будучи «пламенными революцио­нерами» и имея за плечами в лучшем случае три класса церковно-приходской школы, отправляли в закрытые фонды (спецхраны) непонятные им шедевры мирового значения, причем не только труды философов, но и книги всемирно известных писателей.

Первый нормативный документ — «Перечень сведений, содержащих тай­ны, не подлежащие распространению, в целях охранения политико-экономи­ческих интересов СССР» — появился на свет в 1925 году вместо ранее принятых декретов Совнаркома «О революцион­ном трибунале печати» и «Положение о военной цензуре». Вначале «Перечень» состоял из 16 страниц и содержал все­го 96 пунктов. Например, запрещалось писать об исправительно-трудовых лагерях, антисоветских выступлениях, безработице, голоде, катастрофах и т.д. Кроме того, регулярно выходили цирку­ляры, пополнявшие «Перечень» новыми запретными темами. Со временем этот документ, немного изменивший свое название, но действовавший до распа­да СССР, разросся до 213 параграфов, каждый из которых содержал от 5 до 12 пунктов, которые цензор должен был знать наизусть, как священнослужители — Библию. (Кстати, экземпляры которой при обнаружении в лучшем случае от­правляли в спецхран.)

К 1928 году уже сформировалась идеологическая концепция в работе Главлита. «Критика должна иметь по­следствия! Аресты, судебные расправы и приговоры, физические и моральные расстрелы!» Это изречение принадле­жит тогдашнему начальнику управле­ния Сергею Ингулову, которого репрес­сируют в 1937 году. Поэтому говорить о справедливой цензуре в период культа личности Сталина смешно. Да и, кроме того, квалификация сотрудников Глав­лита оставляла желать лучшего. Напри­мер, один из цензоров запретил к печати заметку рабочего корреспондента по причине того, что в ней упоминался ре­вольверный токарный станок, и страж государственной тайны решил, что речь идет об оружейном производстве.

Читать далее