Крым в России — радость иль беда?

.


Сергей Киселев, политолог, доцент Крымского федерального университета: 
— Вопрос распадается на две части. Одно дело, ЧТО Россия принесла в Крым, другое — что в Россию принесли МЫ. Проблема эта носит и глобальный характер. Воссоединение Крыма с Россией буквально взорвало существующий миропорядок, потому что как бы ничего не предвещало, что это произойдет.

— Правда, ничего не предвещало? 

— На мой взгляд, ничего. Россия решилась на такой шаг, поскольку у нее были на это все основания. И конечно, об этих основаниях можно говорить, начиная от таких отвлеченных, скажем, историософских и геософских идей, как духовно-историческое единство или геополитическая целостность российского пространства и заканчивая актуальными военно-стратегическими потребностями государства. 

С другой стороны, то, что касается Крыма и России, имеет тоже два аспекта. Одно дело — внутрироссийская ситуация, по всему широкому спектру жизни государства и его проблем, а с другой — человеческое измерение этого процесса. Лично я никогда не сомневался, что рано или поздно Крым войдет в состав России, правда, не надеялся, что это случится так быстро. Но предполагал, что до 2020-го года это точно случится, чему есть документальные подтверждения. 

Миру из Крыма был послан удивительный сигнал: вопреки двуличной, двумерной картине мира мы представили свой сценарий развития ситуации в таком проблемном регионе. Посмотрите — какой ни возьми проблемный регион, там все заканчивалось конфликтом, большим количеством жертв или полным разрушением государственности. У нас общество выступило на редкость консолидировано, в едином ключе, и никто сегодня не докажет, как бы ему этого ни хотелось, что кто-то здесь голосовал под дулами автоматов. 

Не раз уже говорил и хочу в очередной раз подчеркнуть, почему в Крыму всё так гладко произошло, а на Юго-Востоке Украины этого не получилось: у нас борьба за воссоединение началась в 1989–1990 годах, когда появилась группа людей, выступавших за идею автономии, регионализма. После принятия на Украине в 1989 году закона о языке стало понятно, какая судьба нас ожидает в перспективе. Я говорю о тех людях, которые все эти годы отстаивали региональное своеобразие Крыма: и о тех, кто, находясь в составе депутатского корпуса и партийных органов, добились крымской автономии и отстаивали её права, и об основной массе крымчан — учителях, библиотекарях, экскурсоводах, работниках СМИ, интеллигенции в широком и лучшем понимании этого слова и обычных гражданах, которые все эти 23 года выступали консолидировано, имели схожую точку зрения на политические перспективы нашего полуострова. 

Воссоединение с Россией явилось общим итогом их многолетних усилий. 


Андрей Мальгин, историк, политолог, гендиректор Центрального музея Тавриды: 
— Я бы хотел отойти от идеологии и местной мифологии. Что стало ясно на протяжении этих последних 20 лет для России для взаимоотношений мир—Россия? А то, что Россия, оставшаяся после распада СССР, не может быть безболезненно вписана в тот мировой порядок, который стал строиться Западом после 1991 года. Хотя попытки были, причем с обеих сторон — и Запада, и российского руководства. По крайней мере, политикум полагал, что появится некий новый миропорядок 90-х на основе неких «общечеловеческих (то есть западных) ценностей». Вот пройдет еще несколько лет — и Россия впишется в эту систему, и всё станет на свои места. 

Где-то в середине 2000-х стало понятно, что этого не получается, потому что «вписаться» для России — это означает на самом деле быть подчинённой, управляемой и желательно гораздо более компактной. В 2008 году уже все окончательно поняли, что на тех условиях, на которых предлагали создавать новый миропорядок на Западе, ничего не получится.

И нужно ожидать возникновения новой точки противоречий между коллективным Западом и Россией, и это просто неизбежно. И хотя никто не верил, что все это может произойти именно так, и что мы окажемся в этой точке, центре событий, но произошло то, что и должно было произойти. 

И сегодня Крым для России — это не только элемент её геополитического возрождения, но прежде всего это ситуация серьезнейшего испытания.


Александр Форманчук, председатель Крымского экспертного клуба, заместитель председателя Общественной палаты Республики Крым: 
— Хотел бы продолжить мысль, которую начал Андрей. Я хочу посмотреть на это тоже с точки зрения исторических закономерностей и случайностей. То, что произошло в марте 2014 года, это закономерность. Потому что российская государственность может существовать в виде тех традиционных ценностей, на которых она расширялась в свое время как российская империя, которая потом трансформировалась, как на Западе ее называют, в советскую империю. У Горбачева же был свой подход, свое понимание сущности России; появились российские либералы, которые его поддерживали, но всё это означало дальнейший распад российской государственности. 

Подчеркну: Россия как государство может существовать лишь в системе своих традиционных ценностей, русского консерватизма, который был обоснован еще до 1917 года многими российскими философами. Кстати, ИСЭПИ (Институт социальных, экономических и политических исследований) — фонд, который я представляю в Крыму, в августе в Массандровском дворце провел Бердяевские чтения по этой теме, а завершили этот разговор потом в Москве. 

Мы еще раз убедились в ходе этих чтений, насколько важно понимание традиционных ценностей русского консерватизма. Говорили о том, куда нас завели либеральные реформы Гайдара и Ко, о том, что, когда пришел Путин, ему пришлось все это критически переосмыслить и — вернуться к этим истокам. Это же, кстати, его были посылы по поводу консерватизма. 

У Путина ключевым звеном стала проблема отношений России и Украины. Мы помним, как часто он приезжал в Крым в период президентства Кучмы — Путин тогда еще надеялся, что в целом Украина останется в орбите российских государственных интересов. Не получилось. И, когда на майдане стало совершенно ясно, что Украина скатывается в антирусский проект, тогда Путин задумал этот гениальный ход, потому что Крым является ключевым, смысловым знаком в системе этих отношений. И произошло то, что произошло. 

Вхождение Крыма в Россию, возвращение в Россию как раз и способствует возрождению традиционной имперскости России, консолидации российского общества. Абсолютное большинство россиян благодарны Владимиру Путину за возвращение Крыма, потому что они поняли, что у России есть исторический шанс вернуть то, на чем она всегда была сильна.

— Представим, что история бы так сложилась, что это был бы не Крым, а, скажем, Донбасс — российское общество точно так же бы консолидировалось? 

— Наверное… Но Крым, понимаете, имеет особое значение.

— Вы так говорите об особости Крыма потому, что мы здесь живем? 

— Нет, не потому! Дело в том, что в Крыму сосредоточено много символов русской государственности, начиная от Крещения Руси, которое произошло здесь. Можно вспомнить и другие исторические моменты, которые связаны с борьбой России за выход в Средиземное море, за овладение Крымом. Мы знаем досконально, что потеря Крыма вызвала глубокое разочарование в российском обществе, какие-то глубинные … 

— …И общество это понимает…

— Да, конечно. Даже те, кто не осознавал это, ощутил это внезапно и остро, потому что это всегда присутствовало на подспудном уровне. Сергей Киселев правильно говорит: это тот самый русский консерватизм, который в Крыму всегда жил. Мы его сохранили, вот что важно!


Сергей Ермаков, начальник сектора Центра евроатлантических и оборонных исследований РИСИ (Российского института стратегических исследований), г.Москва: 
— Сама постановка вопроса интересная — Крым как проблема… Я бы сказал, что Крым — это не проблема, а, соглашусь с Андреем Мальгиным, это больше испытание, это такой на самом деле вызов для России. Проиллюстрирую на следующем примере. Сразу после известных событий я разговаривал с одним натовским функционером, и он был крайне недоволен, раздражен, что понятно. Он сказал примерно так: Крым действительно очень легко ушел. Мы проглядели эту ситуацию. Это такое яблочко, которое упало прямо в руки.  Читать дальше