ЖАЛУЙТЕСЬ, КУДА ХОТИТЕ!

Недавно у меня умерла жена. Она ушла из жизни по собственной воле, покончив собой. Причин тому было несколько. Привыкшая за долгие годы к социалистической системе, видя, что происходит сегодня, она просто потеряла веру во врачей, в справедливость существующей системы, в торжество добра над злом.

Ей пришлось выдержать несколько операций. Она их стойко переносила. Операцию по шунтированию сердца выполнили прекрасно в знаменитом центре сердечно-сосудистой хирургии имени Бакулева. Там же через три месяца осуществили шунтирование левой сонной артерии. И с этого всё началось. Два года моя жена ощущала тяжесть в голове, которую объясняли первоначально остаточным явлением от наркоза. Но потом в поликлинике сделали диагностику и определили, что эта самая левая сонная артерия напрочь забита. Пациентку снова положили в тот же центр исправлять положение. И сначала её направили в отдел кардиологии, где быстро поняли, что с сердцем всё в порядке, и выписали больную с тем, чтобы через три дня снова положить, но уже в нужное отделение сосудистой хирургии.

Там сочли невозможным делать операцию на заблокированной левой сонной артерии, а вместо этого решили расширить с помощью стента правую сонную артерию. Жена дала своё согласие на очередную операцию, тем более, что она должна была проводиться без наркоза при местной анестезии. Так что несчастная женщина видела собственными глазами, как во время операции хирург никак не мог попасть иглой в нужную артерию, исколов ей обе ноги. И впоследствии выяснилось, что стент, расширяющий сосуд, ей поставили не на сонную артерию, а на позвоночную. Позже, придя в палату, хирург объяснил больной, что он не перепутал артерии, а в целях безопасности решил сначала поставить стент на позвоночную артерию, посмотреть, как он себя поведёт, а потом, недели через две-три сделать ещё одну операцию над правой сонной артерией.

Моя жена не поверила хирургу и, выписываясь из больничной палаты, сказала мне, что больше сюда не вернётся. И не вернулась, покончив собой. Но не только эта болезнь и эти операции послужили причиной её «добровольного» ухода из жизни. Всё это время ей приходилось наблюдать и другие болезни нашего общества, отражавшиеся на её психическом состоянии.

Она прекрасно видела, что происходило со мной, когда я, будучи кандидатом в депутаты местного Совета, проиграл выборы только потому, что председатель участковой комиссии подтасовывал данные, не смотря на наличие видео камеры в помещении избирательного участка, не смотря на протесты наблюдателей, высказанные перед видеокамерой. Мои аргументированные возражения с требованием пересчёта бюллетеней не были приняты во внимание председателем территориальной избирательной комиссии, мои требования на суде принять в качестве доказательства имевшиеся у нас видеозаписи фальсификаций были отклонены судьёй, хотя видеокамеры устанавливались на участках именно с целью прозрачности и честности проведения избирательной кампании.

Не удалось доказать нашу правоту и в Мосгорсуде, где тоже в пол-уха слушали наши доказательства, и при вынесении решения отказать нам в просьбе привлечь видеозаписи со скамьи присутствовавших слушателей дела донеслось: «Позор такому суду!»

В этот же период мне пришлось столкнуться ещё с одним судебным процессом, о котором тоже рассказывал своей жене, от которой у меня не было тайн.

Десять лет мне довелось работать в качестве преподавателя английского языка в Московском институте индустрии моды. Это частный институт, и первое время в нём не было проблем с оплатой, но в последние годы президент Аль-хаббаль (фамилия по мужу арабу) стала систематически задерживать заработную плату и, при этом постоянно увеличивая долг невыплаты. Причём недоплачивала она всем сотрудникам, которые постоянно увольнялись из-за этого, и она набирала новых, кому не известно было о такой проблеме. Уволился, в конце концов, и я, но подал в суд за невыплату ста пятидесяти тысяч рублей.

Тут уже я обратился за помощью в официальную юридическую компанию «Лидер», где очень обходительный на вид юрист Артур Рафикович, выслушав мои претензии к руководству института, заверил меня, что я очень всё грамотно сделал, взяв подпись Аль-Хаббаль на заявлении об увольнении по причине невыплаты заработной платы, попросил меня выписать доверенность на троих адвокатов, так как они работают в команде, и оплатить стоимость первичных услуг в размере двадцати восьми тысяч.

Я тогда не знал, что мне придётся довести оплату этих услуг до ста пятидесяти тысяч  рублей, что адвокаты на судебных заседаниях будут в основном молчать, предоставляя мне право самому выступать, что никто из адвокатов не пойдёт в институт индустрии моды, чтобы взять официально документы, подтверждающие правоту моего заявления, а мне бухгалтерия такие документы отказалась выдавать без официального требования суда. Я многого не знал, во что ввязался, подав в суд на частного предпринимателя, у которого всё везде, как говорится, было схвачено.

Аль-Хаббаль просто не являлась на судебные заседания, возвращая почтовые уведомления о явке в суд без прочтения. Поэтому суд состоялся без представителя ответчика, и суд признал мой иск к удовлетворению частично.

Тут я должен пояснить систему оплаты в этом институте. Студенты перечисляли деньги за учёбу для того, чтобы институт платил меньше налогов, на два счёта, один из которых как бы благотворительный. И зарплату сотрудникам выплачивали из двух частей, одна из которых - меньшая - была бюджетной, а вторая - существенно больше - шла из страховой суммы. Так вот бюджетную часть Аль-Хаббаль выплачивала почти регулярно, а задерживала в основном страховую часть. Разобраться в этой хитрой бухгалтерии можно было только, тщательно роясь в бухгалтерских документах. Но Люблинский суд, куда я обратился со своей жалобой, искать доказательства не стал, а признал только ту сумму в пятьдесят пять тысяч, которую подтвердила официально бухгалтерия института и которую она постепенно начала выплачивать после моего заявления в суд.

По совету юридической конторы, которая стала называться «Арно» в лице того же Артура Рафиковича я подал жалобу в Московский городской суд. На первые его заседания ответчик так же не явился, а потом Аль-Хаббаль пришла и принесла свою апелляционную жалобу, в которой извещала, что ничего не знала о судебных заседаниях, а потому просит продлить срок подачи ею жалобы, в которой она упоминает о бюджетной части зарплаты, ничего не говоря о страховой части.

Мосгорсуд направил дело на повторное рассмотрение в Люблинский районный суд, на заседание которого Аль-Хаббаль опять не явилась, но тем не менее, не смотря на мои возражения, судья приняла решение удовлетворить просьбу заявителя о продлении срока подачи жалобы. Это случилось 5 сентября, то есть почти через год после подачи моего первого заявления в суд.

Прошло два с половиной месяца со дня решения суда. Я еду в Люблинский суд в кабинет судьи Жуковой, спрашиваю, где решение суда. Секретарь вежливо отвечает, что решение передано в канцелярию и уже, очевидно, направлено, как должно быть, в Мосгорсуд.

Иду в канцелярию. Там ходят по кабинету трое молодых людей. Один из них находит моё дело и заявляет, что решение принято и дело снято с рассмотрения. Я говорю, что оно должно быть отправлено в Мосгорсуд. Молодой человек говорит, что не должно, но потом идёт куда-то, с кем-то советуется, возвращается и говорит, что дело будет отправлено, но только в следующем году.

Меня шокирует такой ответ, и я спрашиваю, сколько времени даётся на отправку дела в Мосгорсуд. Он спокойно отвечает, что два месяца. Я напоминаю, что уже прошло два с половиной месяца, а дело не отправлено. И никаких извинений я не услышал. В ответ прозвучало безапелляционное: «У нас много работы. Загрузка большая. Жалуйтесь, куда хотите, но дело будет отправлено в следующем году».

 Моя жена вернувшись из больницы с твёрдым решением туда больше не возвращаться, переживала не только о своих болезнях. В последний день своей жизни она горестно сказала: «Всюду деньги, деньги, деньги. Никто ничего уже не сделает. Всё бесполезно». Она потеряла веру в жизнь и ночью выбросилась с балкона.

Я теперь думаю - нельзя было так делать, но в чём-то она была права. Наши первые лица государства оба по образованию юристы. Кому, как не им, наводить порядок прежде всего в правовой сфере, в охране прав трудящихся, чтобы никто не имел права грубо сказать вам «Жалуйтесь, куда хотите!», подразумевая, что всё будет по-прежнему. А так ведь, действительно, жить не хочется в таком государстве. Вот и занимаем мы по числу суицидов на тысячу человек населения первое место в мире.