Жизнь не репетиция


"Когда я пришёл на эту землю - никто меня не ожидал. И я пошёл по дороге со всеми и тем себя я оправдал..."

Это песня. А в жизни - меня ждали. Я был таким желанным и заранее любимым!

Встречающие меня, толпились возле стеклянных дверей роддома. Мёрзли на ноябрьском ветру, сжимая "спутниц тревог" - красные гвоздики, единственный цветок, доступный простым смертным в недалёком советском прошлом. Пританцовывая от холода и согреваясь коньяком, дяди и тети обсуждали - на кого похож красномордый детёныш. В сущности им было всё равно, ведь любой вариант принимался безоговорочно. Просто эта тема объединяет всех - ожидающих прибытия нового человека на перроне жизни.

Явился я. Перевёрнутый мир встретил меня любовью и решительным строительством моего светлого будущего. Выражая признательность, я радостно орал, перекрывая привычный грохот питерских трамваев. Мне предлагалось жить.

"И я пошёл по дороге со всеми..."

Родители не спали ночами. Они пели колыбельные и нашёптывали сказки. Папа с мамой, мысленно обещали мне распрекрасную жизнь и неуловимое по смыслу, слово "счастье". Они мечтали, что плод их взаимной любви упадёт подальше от яблони. Может даже взлетит в скафандре космонавта или уйдёт "на разведку в тайгу".

В общем - обязательно воплотит и приумножит. Хоть что-нибудь... Любимая бабушка, в неизменном жабо и маникюре, надеялась увидеть внука в роли Гамлета над притихшем от гениальной игры залом. А ещё лучше - в роли успешного учёного, скромно принимающего Нобелевскую премию из рук короля Швеции.

Мне отдавали всё самое вкусное и всё самое лучшее: тащили в дом рояли и гитары, записывали "кровиночку" в хор мальчиков и секцию карате, водили гулять в Летний сад и возили к далёким берегам тёплых советских морей. Я впитывал богемную атмосферу и умные разговоры необычных взрослых гостей нашего дома. Хватая горстями чужие мысли, впечатления и эмоции - я путался в своих.

Постепенно я привык, что всё "самое" принадлежит мне. Просто протягивал руки и загребал. Принимал как должное. Только всё потеряв, я осознал, что невозможно повторить радость дачного летнего утра, когда просыпаешься от запаха сырников или свежих пенок, снятых с клубничного варенья... А впереди - целый день: велосипед, соседские девчонки-мальчишки и Финский залив с мелкой, холодной водой и купанием до одури.

В один из дней моей безоблачной жизни всё лучшее раскололось и разбежалось. Папа ушёл "к другой", а мама осталась, но потом тоже ушла "к другому"... Мы жили с бабушкой и ждали. Вместе с нами ждали - кошка, собака и канарейка. Однажды, родители вернулись - столкнулись и с удивлением обнаружили, что дома лучше. И мне пришлось привыкать к полной семье с разрушенным фундаментом.

Удивление и самокопание - спутники полового созревания. Но вопросы я задавал только самому себе и отвечал на них - как мог. Интерес сменялся скукой, переходящей в безразличие.

Запутавшись в своём неокрепшем сознании, я пытался в одиночку постичь смысл и направление моего пути. Оказался в тупике.

Подумал... и пробил стену.

"И я один пошёл по дороге "... к цинизму и отрицанию.

Эти модные понятия легче ложатся на душу, чем пыльные сострадания и понимания, которые требуют титанических мук и взгляда на себя со стороны.

Я стал пить, глотать и колоть все существующие "прививки" от длинной и здоровой жизни.
Меня колбасило и швыряло... от панков - к детям цветов, полу-спящих от дурман-травы, от сытых мажоров - к рокерам, звенящим цепями свободы. В эти миры я входил легко. Помогало отличное музыкальное образование и склонность к актёрству. Я нырял в мутные ночи и выныривал в закрытых парадных, на готических развалинах питерских коммуналок, а то и на помойках, под картонным одеялом.

И всё разрушил.

И не оправдал надежд.

Добровольно выбрав параллельный мир, я забыл всех, кто любил меня. Потому что, они мешали. Мешали не думать об оправданиях.

Опять близкие не спали ночами и тратили деньги на лечение и на призрачную надежду. Я съел все положенные лекарства и выслушал всех мудрых психиатров. Жить не то, чтобы не хотелось... всё стало зыбко... и не было тверди земной.

В самые жуткие дни моего существования мне снился один и тот же сон: я иду по колено в ледяной каше через замерзшее озеро. Мне очень надо на другой берег, где стоит монастырь... или храм. Точно знаю, что сейчас - лето. Тёплый ветер ... А внутри меня - всё звенит от холода. И летний снег невесомо кружится и ложится плотной маской на лицо, впиваясь острыми иглами. Я рву руками его вязкую тяжесть, не застывшего папье-маше, и двигаюсь на единственный ориентир: в чёрной летней метели - ярким золотом полыхают купола храма. Ноги идут, а мысли - нет. Остановившись, чтобы услышать себя, я проваливаюсь в слякотную жижу подтаявшего снега. В прорубь. Вода обжигает и тянет вниз, заглатывая сопротивление моего тела-разума. Пытаясь выплыть - рублю руками и ногами хрупкий наст, отталкивая ужас неотвратимого затопления останков сознания. Бьюсь головой об лёд, и не найдя полыньи - просыпаюсь.

Лучше бы не просыпался. Гриппозные питерские дни, моросящие дождем, берут меня за руку и ведут по привычному маршруту - к тем, кто продавал мне глоток призрачного забвения.

Я крошил стёкла родного дома, резал себя и брился наголо. Я бил ногами слабых, утирая блевотину раскаяния, потому, что потом - сильные били меня. Я высмеивал себя, надеясь изменить кристаллическую решётку моего предназначения. Я выворачивался наизнанку, предлагая свои рёбра, сердце, печень в обмен на ответы. Ведь всё записано в Книге Судеб...

И возвращался к озеру.

И опять проваливался под лёд.
...

Описание моего "возвращения" заняло бы сотни страниц, прожитых мною на яву. Это возвращение было тяжелее, чем поиск полыньи в моём сне. Видно, кто-то на небесах, приведший меня в эту жизнь, категорически не желал встречи со мной, в том виде, до которого я довёл себя. Меня не принимали и швыряли обратно, терпеливо ожидая, что я справлюсь и перевоплощусь.

И я выплыл, благодаря любящим.

Пройдя весь этот кошмарный путь со мной, они заставили меня вернуться, и дождались возвращения. Но... не все.

Встреча с ушедшими - неизбежна. Но мне не страшно.

Я пришёл к Храму.