Сестра режет себе вены, а больно – мне

украинка

Год назад она предала меня, отказавшись жить со мной под одной крышей и сбежав туда, где больше заплатят.

Казалось бы, черт с тобой, живи как знаешь! Но в кураже бегства, с безопасного расстояния сестра принялась плевать мне в душу и бередить мои раны. Она словно хотела, чтобы я никогда ее не простил.

Весело и страстно, а иногда даже искренне она отрекалась от меня и всего, что мне дорого, снова и снова. В такие вот моменты она была чертовски хороша – о да! Я почти любовался ею. Я всегда любил в сестренке этот огонь, эти острые взгляды и непокорные позы.

Она же полюбила сжигать между нами мосты. Все, кроме одного – иногда, когда ей становилось страшно, она вдруг вспоминала о том, что мы все-таки родня.

В такие моменты я готов был простить ей все – а потом наваждение проходило.

Когда я приструнил ее в первый раз, на юге, она испытала вдруг ужас – в глазах ее читалась мольба о пощаде. Но поняв, что продолжать я не собираюсь, она принялась виртуозно мстить – не за боль, но за свою проявленную слабость.

Месть своеобразная: сестра режет себе вены, а больно-то мне.

Это продолжается уже год. Она и сама, кажется, свыклась с тем, что неправа. Но все-таки я, старший брат, виню одного лишь себя – за то, что после смерти отца, все 23 года, я совсем не занимался своею сестрицей.

Я все еще ее люблю. И знаю – она вернется. Потому что мне известно в точности: эта зараза, эта беглянка, моя родимая кровь, моя Украина, тоже все еще любит меня и без меня не проживет – даже если когда-нибудь захочет.