Мы все были гениями

Изучающему иностранный язык человеку такое вряд ли покажется справедливым: он учит спряжения, корпит над учебниками грамматики, строит сложноподчиненные предложения, а его ребенок, как промокашка, впитывает язык, рисуя каляки-маляки в детском саду. Уже через несколько месяцев малыш строит предложения с правильным синтаксисом, не прилагая при этом никаких заметных умственных усилий.

На конференции некоммерческого фонда TED в 2010 году профессор Патриция Куль (Patricia Kuhl) назвала детей гениями в области изучения языка. В отличие от них, люди, начинающие изучать язык во взрослом возрасте, редко овладевают им как родным, несмотря на десятилетия напряженных усилий. Это неразрешимая научная загадка: почему взрослые, обладающие более мощными познавательными способностями, в конечном итоге показывают более низкие результаты в изучении языка, чем дети.

Отчасти ответ кроется в том, что на нас лежит проклятие ранее полученных знаний. Когда у человека на уровне нервных клеток появляются связи с закономерностями и шаблонами первого языка, это мешает ему изучать новые конструкции и структуры из второго языка, особенно если они очень сильно отличаются. Но есть и другая часть ответа: может быть, взрослые показывают такие слабые результаты не вопреки, а благодаря своим, гораздо более высоким интеллектуальным возможностям.

Появляется все больше данных о наличии двух очень разных систем познания, у каждой из которых - свой собственный нейронный аппарат: мыслительная система, включающая знания, которые можно привнести в сознание и облечь в слова, и более скрытая рефлексивная система. Мыслительная система идеальна для обучения и для опознавания логических заблуждений, то есть для такой деятельности, в которой взрослые превосходят детей. Но когда встает вопрос о том, как научиться ездить на велосипеде, инструкции на тему мускульной физиологии и физических законов движения гораздо менее полезны, чем элементарная интуиция и многократные повторения по методу проб и ошибок — смотри, из-за чего ты постоянно падаешь, а потом инстинктивно избегай этого и учись.

Две эти системы соперничают между собой. Когда дети вырастают и становятся взрослыми, мыслительная система начинает справляться со все более сложной информацией, и соответственно увеличивается ее роль в усвоении материала, который прежде доставался более примитивной рефлексивной системе. Взрослые, но не маленькие дети, способны справиться с синтаксисом языка, вооружившись четкими грамматическими правилами типа прилагательное во французском языке должно быть того же рода, что и определяемое им существительное.

Здесь-то и таится их слабое место.

Мыслительная система — неплохой инструмент для изучения некоторых аспектов языка. Эми Финн (Amy Finn) провела исследование, в ходе которого участникам предлагалось изучить правила придуманного языка. Половине из них сказали, что надо целенаправленно попытаться понять основные закономерности и языковые шаблоны, а остальных попросили просто слушать этот язык и одновременно раскрашивать картинки. Те, кто целенаправленно учился, хуже усвоили абстрактные грамматические категории (но лучше справились с простой задачей по выделению отдельных слов в непрерывной речи).

В ходе другого исследования, проведенного под руководством Бхарата Чандрасекаран (Bharath Chandrasekaran), англоязычным участникам, которые полагались на мыслительную, а не на рефлексивную систему, было труднее разобраться в тонах китайского языка. А это очень важный навык для распознавания слов в его мандаринском наречии, и именно это представляет наибольшую трудность для многих англоязычных людей.

Как это ни парадоксально, самую сложную информацию зачастую лучше отдать на откуп более интуитивной рефлексивной системе. Наверное, это связано с тем, что сложную информацию трудно свести к каким-то четким правилам. И эта тенденция распространяется не только на язык, но и на другие типы информации.

В ходе исследования, проведенного в Бельгии в Левенском католическом университете, Бен Вермарке (Ben Vermaercke) с коллегами провел два эксперимента, которые предусматривали деление на две категории изображений с полосками. В ходе первого эксперимента каждая из категорий была основана на очень простой характеристике. (Например, одна категория состояла из изображений, где полоски слегка отклонялись от вертикальной оси, а вторая категория включала изображения только с толстыми полосками, а не с тонкими.) Для второго эксперимента категории отобрали более сложные, и в их основе лежала как толщина полосок, так и их направление. Поскольку четких и единых правил для определения каждой категории не было, участники принимали решения, исходя из интуиции, впечатлений и общего сходства.

Во втором задании взрослые участники показали слабые результаты по сравнению с первым. Более того, как бы в насмешку над их неспособностью обогнать детей в изучении языка, во втором, более сложном задании взрослых опередили даже крысы! Предположительно, крысы, у которых не было соблазна сформулировать какое-то четкое правило, больше полагались на оптимальную в этом случае рефлексивную систему.

Язык в целом больше похож на сложное классификационное задание. Там множество закономерностей, которые не поддаются четкому определению, являясь ужасно нелогичными. Блестящий пример - это определенный артикль в английском языке, употребление которого ставит в тупик даже тех, кто бегло говорит на английском, не являющемся для них родным.

Взгляните на следующие предложения, и вы поймете суть проблемы:

Pam took the train to Philadelphia.

Pam arrived from Philadelphia by train.

Cary walked to school every day.

Cary walked to the store every day.

Носители языка порой понятия не имеют, почему в некоторых случаях надо вставлять определенный артикль, а в других случаях нет. Но им режет слух неправильное его употребление. Наверное, это связано с тем, что они изучали данные закономерности, будучи не интеллектуально развитыми и слишком много думающими взрослыми людьми, а наивными маленькими гениями, изучавшими язык интуитивно.

Джули Седиви преподает в университете города Калгари. Автор книги Language in Mind: An Introduction to Psycholinguistics (Язык в уме. Введение в психолингвистику) и соавтор работы Sold on Language: How Advertisers Talk to You and What This Says About You (Продажи благодаря языку. Как с вами говорят рекламщики, и что это говорит о вас).