О СТОЛЕТИИ ДНЯ ПОЛИЦИИ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

Дню сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации ПОСВЯЩАЕТСЯ

Борис Калачёв - 10.11.2014

День сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации в таком наименовании отмечается недолго, три года, с 10 ноября 2011-го. Подольше, начиная с 1991 года, праздновали День российской милиции.

Рекорд жизнестойкости остаётся пока за Днём советской милиции, утверждённого в 1962 году, выходит, 52 года назад. Сама же дата – 10 ноября (28 октября по ст.ст.) берёт начало из постановления НКВД РСФСР «О рабочей милиции» 1917 года, принятого ровно на третий день после свержения Временного правительства партией большевиков.

Но был ещё один исторический памятник отечественным органам внутренних дел, незаслуженно забытый – общий для полиции Российской империи годовой праздник 18 октября (5 окт. по ст.ст.). Его торжественно, в пределах всей державы, причём в нелёгкий времена Первой мировой войны, удалось чествовать трижды, с 1914-го по 1916-й годы. В революционном октябре следующего года на этой дате был поставлен жирный крест и Керенским и Лениным. Первый тешился карточным домиком учреждённой 12 мая (28 апр. по ст.ст.) 1917 года милиции, собранной из кого ни попадя, взамен разогнанной имперской полиции. Второму не нужны были стражи правопорядка ни либеральной модели, ни тем более монархической. На их костях Советская власть приступила к созданию советской же милиции. Отдадим ей должное: пролетарская милиция, управляемая коммунистической партией, исполнила свою историческую миссию по охране социалистической законности. И ровно также как усердно охраняла монархический порядок царская полиция, и как безуспешно пыталась справиться с возложенными на неё обязанностями милиция Временного Правительства, так уже на наших глазах, современная российская полиция решает поставленные перед ней задачи в совершенно иных условиях бытия нашей Родины. Воистину, каждому правопорядку своё время и место, но не дай Бог повторению дурного, опасного, кровавого.

Сегодня Российская Федерация впитывает в себя три мощных исторических начала: тысячелетнюю эпоху княжеской, царской и имперской власти; семь десятков лет советского строя и четверть века новейшего обустройства нашего Отечества. С точки зрения обеспечения безопасности – сплав и крепкий и хрупкий одновременно. Крепкий, потому что требуется мудрое отношение к собственному прошлому, осторожное извлечение из него полезного опыта для российского общества и государства. Только такой подход снабдит страну гигантским нравственным, политическим и экономическим потенциалом. Позволит осуществлять стабильное развитие не на годы и десятилетия, а на многие века вперёд. Не случайно же пять дней назад на встрече главы государства Владимира Путина с молодыми учёными и преподавателями в Музее современной истории России говорилось об опасности перекодировки общества, попытками переписать нашу историю, «причесать её под чьи-то геополитические интересы».

В этом и заключается хрупкость исторического сплава современной России: не поддаться на подобные провокации, не скатиться вновь в исключительно монархическое, исключительно либерально-демократическое или исключительно монополитическое обустройство государства, подгонку под его застывшую модель живого общества. И в этом же состоит, на мой взгляд, генеральная задача, которая высвечивается перед нами, россиянами, и которая на упомянутой выше встрече была определена словами авторитетного русского историка Василия Осиповича Ключевского (1841-1911), направленными из прошлого в настоящее: «История не учительница, она ничему не учит. Она назидательница и наказывает за плохо выученные уроки».

Сказанное напрямую касается органов правопорядка, в данном случае полиции, ведь, согласитесь, какому народу не хотелось бы в недрах своих иметь защитника, который служит именно ему, народу, оберегает его, народа, интересы, ограждает его, народ, от криминальных и иже с ними напастей. В этой связи полезным и справедливым будет 10 ноября 2014 года, в День сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации почтить памятью вековой юбилей – День полиции Российской империи, впервые торжественно отмеченный 18 октября 1914 года, на 79-е сутки после объявления Германией войны России. Начну с официального документа.

…В очередном Сборнике «Собрание Узаконений и Распоряжений Правительства» (издавался при Правительствующем Сенате). Отдел первый. № 7 от 24 декабря 1913 года была опубликована статья 56. Об установлении общего для полиции Империи годового праздника:

«Государь Император, по всеподданнейшему докладу Министра Внутренних Дел, в день 7 декабря 1913 года, Высочайше повелеть соизволил:

Установить общий для полиции Империи годовой праздник 5 октября, во имя Святителя Алексия, Митрополита Московского.

О сем Министр Юстиции 24 декабря 1913 г., предложил Правительствующему Сенату для распубликования».

Вот и весь недлинный текст, составлению которого предшествовала продолжительная череда других событий. Суть их заключалась в непоследовательных ответах высшей имперской власти на агрессивный рост революционной пропаганды, настроенной на ликвидацию монархической России.

Перед тем как приступить к изложению исторической фактуры, рекомендую обратить внимание на число, которым настоящий документ был подписан императором Николаем II – 7 декабря по старому стилю или 20 декабря – по новому стилю. На эту дату сегодня приходится День работника органов безопасности Российской Федерации: 7 декабря 1917 года Совет Народных Комиссаров РСФСР издал Декрет об образовании Всероссийской чрезвычайной комиссии (ВЧК) при СНК РСФСР для борьбы с контрреволюцией и саботажем в новой Советской России.

Любопытное пересечение дат, настоящая ирония судьбы. В 1913 году царём утверждается праздничный день, общий для имперских репрессивных органов, куда помимо общей полиции входили Охранное отделение и Отдельный корпус жандармов, включённые в систему МВД (жандармская полиция имела двойное подчинение – Военному Министру и Министру Внутренних Дел), – ярые противники грядущих революций. А в 1917 году, опять 7 декабря, создаётся специальное ведомство, настроенное на ненависть к монархии. Впрочем, в истории ничего случайного не бывает, разве что чисто мистическое.

И ещё пару слов о Святителе Алексии, Митрополите Московском, в миру Елевферий Фёдорович Бяконт (между 1292-1305–1378) . Избран он был для общего полицейского праздника как мыслитель, дальновидный политик. В скорбные и тяжкие для Руси времена, стонавшей под монгольским игом, Митрополит сумел принести своей стране великую пользу. Так и полиции наставлялось в постоянных контактах с уголовным миром, досаждающим обывателей, уметь добиться нужного результата. Тем более в военное время, когда социальные отношения в тылу ожесточаются, нравы падают.

Но вернёмся к изначальной теме.

…«Долой полицию!» – этот клич в конце XIX – начале XX веков стал любимым в политических партиях, стремящихся к свержению монархии. Разложить, дискредитировать в глазах народа и высшего общества полицию, как оплот имперской власти, являлось желанной целью для опозиции. В издаваемых ими брошюрах, прессе, щедро финансируемых таинственными покровителями, ровно так же, как это происходит в известных современных некоммерческих организациях (НКО), приводились сливки негатива о работе полиции. Компромат с жадностью собирался местными партийными ячейками. Ни слова одобрения полицейскому труду. Ни строчки из писем российских подданных, выражавших искреннюю признательность обычным городовым, сыщикам, другим представителям Департамента полиции МВД Российской империи за оказанную помощь. А таковая осуществлялась круглосуточно. Кому в возвращении похищенного имущества, кому в спасении ребёнка, упавшего в прорубь с ледяной водой, кому за найденную корову – единственную кормилицу в крестьянской семье, где отец-хлебопашец умер, и осталась жена с пятью детьми на руках. Ни одного внятного предложения из-под пера радетелей за счастье русского народа, осевших в Англии, Франции, Германии, Швейцарии, Италии, как лучше обустроить полицейскую службу, чтобы деятельность людей в униформе стала ближе к нуждам населения, беспристрастней к исполнению закона. Одна чернуха!

И в то же время, увы, писать монаршей оппозиции было о чём, капля дёгтя она ведь бочку мёда портит, как в народе говорят. Обвиняли революционеры власть, что от такой полицейской охраны обществу нужна другая охрана, потому что, цитирую выборочно, наиболее мягкие обвинения в оригинальном шрифте:

«Въ Стерлитамакскомъ уѣздѣ урядникъ Мельниковъ раздѣвалъ заподозрѣннаго мужика до гола, билъ нагайкой, натиралъ избитую спину водкой съ солью, набивалъ ему полный ротъ мелкимъ перцемъ».

«А что сказать о такомъ дѣлѣ, какое было въ Петербургѣ въ Петропавловской крѣпости, гдѣ жандармы изнасиловали дѣвушку Вѣтрову, которая отъ обиды и отчаянiя облила себя керосиномъ и сгорѣла живьемъ. А сколько женщинъ насилуются полицейскими въ каталажкахъ? Недавно дошолъ до суда такой случай въ Тюмени, где полицейскiй Козденко изнасиловалъ юродивую дѣвушку».

«Полицiя обложила въ свою пользу всѣ базары, всѣхъ торговцевъ. Взятки и поборы процвѣтаютъ на каждомъ шагу. Сколько сотенъ мильоновъ въ годъ переходитъ такимъ способомъ изъ небогатыхъ кармановъ простого народа въ загребущiя руки полицiи? Сосчитайте-ка».

«Полицейскiе – самые страшные воры-разбойники, потому что они состоятъ на государственной службѣ, служатъ россiйской державѣ, они получаютъ чины, кресты, благодарности, носятъ мундиры и свѣтлыя пуговицы, для этихъ разбойниковъ особые законы написаны и царемъ подписаны».

Неприятно читать, да? Так и у российских подданных складывалось искажённое впечатление об имперской полиции – все они такие, все на один фасон, одним миром мазаны, изверги!

Вместе с этим толика реального негатива, каплями выпадавшего из полицейской практики на страницы оппозиционной прессы, всё же присутствовала. Откуда просачивались истоки этой грязи, какова была их причина? Ответ такой: вся система имперской полиции нуждалась в коренных преобразованиях, а они не наступали, хотя шаги предпринимались, но только тогда, когда на горизонте государственной и общественной жизни появлялись яркие фигуры, способные не только задумать, но и реализовать крупные социальные проекты. Исчезали с горизонта эти фигуры, пропадали и замыслы, всё вновь погружалось в болото привычной жизни. Именно так сто лет назад, накануне Первой мировой войны, тихо сошла на нет масштабная полицейская реформа, столь долго ожидаемая в обществе.

Бодро, умнó и основательно начата она была Петром Аркадьевичем Столыпиным (1862-1911), когда он занял пост Председателя Правительства в 1906 году. Но после его подлого убийства в августе 1911 года постепенно затухла. И для Николая II вместе с его ближайшим окружением, не осознававшим важность преобразования правоохранения, как опоры государственных устоев, это непростительное недопонимание обернулось дополнительным катастрофическим последствием, приведшим к краху монархии. Вот что писал член Совета МВД Российской империи в должности шталмейстера действительный статский советник В.Э. Фриш (1863-1931) – один из членов Междуведомственной комиссии, занятой в проекте преобразования полиции:

«Полиция в России обременена массой таких дел, кои в сущности к ея обязанностям не относятся, но которые на неё возложены, ибо их некому исполнять. Обязанности эти наслаивались десятилетиями и поставили полицию в такое положение, что она является у нас и полицией безопасности, и полицией благосостояния, и судебной полицией, и установлением, исполняющим поручения разных мест и лиц, – а, в конце концов, исполняя всё и вся, чтобы ей не приказывали, она прямых своих обязанностей – блюсти безопасность населения и охранять его спокойствие – исполнять не в состоянии. Вот главная причина, почему полиция в России не пользуется тем уважением и популярностью, как в других западно-европейских государствах… Не последнюю роль в этом отношении играет и поистине нищенское содержание, которое получает большинство членов полиции, что в свою очередь уже годами влияло на ухудшение личного состава чинов полиции, положительно лишённых  возможности существовать на получаемое скудное жалование».

И на самом деле, когда подсчитали число несвойственных полиции обязанностей, так их оказалось ровно… 101! Когда сравнили суммы оплаты труда полицейских в Австрии, Англии, Германии, Испании, Италии, Франции, Пруссии и в Российской империи – членам Междуведомственной комиссии стало совсем грустно. И в проектные документы они внесли уточнения: начальник сыскного отделения полиции должен иметь годовое денежное обеспечение в сумме не меньше 4 500 рублей (на наши деньги – где-то 4,9 млн. руб.): жалование – 1 800 руб.; столовые – 1 800 руб.; квартирные – 900 руб. Плюс на разъезды (командировочные) – 1 000 руб. А городовой самого низшего 3-го разряда – 600 руб. годовых (на наши деньги – где-то 630 тыс. руб.): жалование – 480 руб.; столовых – нет; квартирных – 120 руб. Плюс 30 целковых на обмундирование (пошив, обновление и пр.).

Для справки, цены в декабре 1913 года: один русский фунт (490,51241 г) говядины I сорта – 20 коп. (Для сравнения: в Петрограде – 27 коп., в Новгороде – 20 коп., в Череповецком уезде Вологодской губернии – 13 коп.). Треска – 8 коп. Яйца куриные за десяток – 22 коп. Масло сливочное – 45 коп. Сахарный песок – 13 коп.

То же касалось и слабости гуманитарного образования полицейских. Поэтому одним из достижений реформы предполагалось назначение на руководящие посты полиции людей хотя бы грамотных. Если бы законопроект «Учреждение Полиции» (редакция 1913 г.), был принят, то тогда, согласно его статье 139, для определения кандидатов на должности по уездной и городской полиции требовались бы следующие условия:

«I. По образованию.

1) Для городовых и стражников – уменье читать и писать по-русски, а также выдержание при подготовительной полицейской школе испытания в общем знакомстве с полицейской службой.

…

4) Для… начальников сыскных отделений… – окончание курса наук в объёме не ниже четырёх классов среднего учебного заведения или городского училища… или выдержание соответствующего испытания».

Но поскольку реформа не состоялась, постольку можно иметь представление, какая публика набиралась на службу в полицию, особенно в российской глубинке. Даже в условиях, когда градоначальники и губернаторы получили в конце XIX века право подыскивать кандидатов по вольному найму. Очень прогрессивный по тем временам шаг, потому что до него служить в полицию набирались преимущественно военные по возрасту близкие к отставке, в большинстве своём не имевшие вообще или самое малое представление о том, чем им придётся заниматься после приобретённых в армии навыков штыкового боя, сабельной рубки или стрельбы из пушек. Правда, в полицию столичную – Санкт-Петербургскую и Московскую – отбор проходил построже, там и специализированные учебные заведения (школы, курсы) получше обустроены были, чем в провинциальных губерниях. Однако и здесь год от года росло число вакантных мест по причине так и не состоявшегося повышения денежного содержания полицейских чинов, особенно низших.

Более того, до столыпинского указания реформировать полицию имперское законодательство не предусматривало вообще никаких расходов на её профессиональное обучение, как впрочем, и Отдельного корпуса жандармов, и Охранного отделения.

Для сравнения: на образование (подготовку) одного военного офицера предусматривались затраты казны, в пересчёте на современные деньги, где-то в пределах 10 млн. рублей; правоведа – 20 млн. рублей; врача –26 миллионов; а философа – все 37 млн. рублей!

На городового или жандарма – ни полушки! Профессиональная учебная подготовка в полицейском резерве осуществлялась в короткий промежуток времени, для городовых в лучшем случае до месяца. Для офицерского состава – до трёх месяцев. К концу 1916 года в стране действовали по починам губернаторов и градоначальников 14 школ для урядников (младших командиров). За недолгое время учёбы в них кандидатам надлежало освоить основы полицейского права, набить руку на оформлении документов, вызубрить фамилии царствующих и властвующих персон, впитать правила вежливого обращения с населением, освоить приёмы самообороны (практиковалась джиу-джитсу), тактику задержаний злоумышленников, какую помощь в случае первой необходимости пострадавшему оказать, как револьвером пользоваться и шашкой владеть, и чтобы шкаликов и взяток – ни-ни.

На борьбу с взяточничеством обращалось повышенное внимание, например, в «Букваре современного городового» о взятке записано:

«Взятка: Предлагается она в полиции с тем, чтобы в делах уголовного характера отклонить от исполнения им своего дела.

Проступок этот является искушением на обход закона или подговором свидетелей уклониться от дачи показаний. Взявший взятку служащий всецело закабаляется во власть дававшему ея: – от последнего зависит донести об этом, и виновник будет исключен из службы. Прием угощения за услуги понижает достоинство чести, унижая служащего».

А вот как своеобразно поощрялась на местах будничная полицейская служба на примере Приказа по Ростовскому-на-Дону Градоначальству № 751 октября 3-го дня 1914 года:

«§ 2. Городовому 2 участка Ростово-Нахичиванской на Дону Городской Полиции знак № 94 Трофиму Манохину за то, что не польстился на данные ему Симонянцем в виде взятки 2 р. при задержании последнего с вином, предназначенным к продаже, объявляю мою благодарность и назначаю в награду из имеющихся в моём распоряжении частных сумм один рубль».

Обыденными были и другие распоряжения, строгие и назидательные, как Приказ по Московскому градоначальству и столичной полиции на четверг, 1 октября 1909 года № 220:

«XII. Несмотря на приказ мой от 24 июня с.г. за № 144, до сих пор продолжают повторяться случаи потери городовыми казённого огнестрельного оружия, как это, например, случилось в 1 уч. Пресненской части, где городовой Мостров утерял казённый револьвер, после чего ему был выдан приставом другой револьвер, который он в скором времени также утерял. Уволив этого городового от службы с привлечением к ответственности по ст. 354 Уложения о Наказаниях, я вместе с тем нахожу в данном случае виновным и пристава подполковника Счастнева в том, что он выдал названному городовому второй револьвер после утраты им первого.

Такое небрежное отношение к казённому имуществу даёт мне повод придти к заключению, что чины вверенной мне полиции игнорируют мои распоряжения и тем самым побуждают меня относиться к их проступкам с большей строгостью.

Отныне предлагаю гг. приставам виновным в утере казённого оружия, будь то городовой или околоточный надзиратель, немедленно отстранять от несения служебных обязанностей до удаления их приказом от службы.

Городовой I разряда 1 уч. Сущёвской части Василий Туев, знак № 1473, за то, что несмотря на неоднократные налагавшиеся взыскания, продолжает вести нетрезвый образ жизни и 19 минувшего сентября напившись пьяным не мог выслать как старший в команде городовых, своевременно надлежащий наряд на произошедший в районе участка пожар, увольняется от службы».

В имперской полиции с большим почтением относились к религиозным верованиям сослуживцев. В преддверии конфессиональных праздников издавались соответствующие циркуляры, о чём свидетельствует текст, опубликованный в том же приказе, в соответствии с которым наказанию подверглись полицейские-разгильдяи:

«По случаю мусульманского праздника Рамазан-Байрама, нахожу необходимым освободить всех нижних чинов столичной полиции, дворников и ночных сторожей магометан от дежурства и других служебных обязанностей с 12 часов ночи на 3 сего октября на 3 дня, чтобы дать им возможность выполнить в эти дни религиозную потребность».

Можно смело заявить, что лямку свою полицейские Российской империи тянули в целом исправно. Сражаясь с преступностью, выдавали на-гора уголовную статистику – ежегодно раскрывали сотни тысяч преступлений; совершали настоящие подвиги при выслеживании и задержании членов организованных шаек, аферистов разной масти; проводили грандиозные облавы на антиобщественный элемент в злачных местах, расчищая населённые пункты от пьяниц, бродяг, нищих и попрошаек, лиц, находящихся в розыске. И распределяли затем этот контингент по богадельням, ночлежкам, больницам, передавали следователям, если за задержанным волочился криминальный шлейф. Во время эпидемий тщательно наблюдали за чистотой в местах скопления людей, фиксируя в протоколах выявленные правонарушения до мельчайших подробностей, вкладывая в текст долю служебного сарказма, как в случае проверки булочной Баборыкина 30 сентября 1910 года:

«На основании §16 Высочайше утверждённого 11 августа 1903 г. Правил о принятии мер в прекращении холеры, содержатель булочной и хлебопекарни в доме Капустина на Новосимоновской слободе Сазоновского уч. Алексей Петрович Баборыкин, за нарушение обязательных постановлений Московской Городской Думы и Московской Городской Санитарно-Исполнительской Комиссии, выразившиеся в грязном содержании посуды для приготовления хлеба и печений, причём  в квашне плавали мёртвые тараканы и до 20 мух, под лестницей, где были сложены противни, много паутины и самая лестница покрыта слоем грязи, в отсутствии у некоторых квашней предохранительных от насекомых сеток, коих не имеется и в некоторых чанах и в разлитой воде в углу, где проведена водопроводная труба, отчего на полу образовалась грязь, подвергнуть Московским Градоначальником денежному взысканию в размере 300 руб. с заменой в случае отказа от уплаты арестом на 3 месяца».

А, между прочим, 300 руб. в 1910 году стоили не меньше 330 000 руб. современных.

При всей заслуженной критике имперской полиции, реальная раскрываемость преступлений к 1914 году, например, в Москве добралась до 80 процентов! Для наших дней эта планка заоблачная. Как и запредельно то, что в 1913 году профессионализм Московской сыскной полиции, возглавляемой Аркадием Францевичем Кошко (1867-1928), был признан на Международном съезде криминалистов (г. Женева, Швейцария) лучшим в мире. «Русский Шерлок Холмс!» – так в Западном полушарии стали величать Кошко. Сам он, кстати, поступил на службу в рижскую полицию в 1894 году рядовым сыщиком, имея за плечами Казанское пехотное юнкерское училище. А к 1917 году, накануне революций успешно заведовал всем уголовным розыском Российской империи в чине статского советника (чин V класса в Табели о рангах, промежуточный статус между полковником и генерал-майором, с обращением «Ваше высокородие»).

Наперекор захлебывающейся полицейской реформе положительным актом стало учреждение годового профессионального праздника, с него этот очерк и был открыт. Им полиция обязана генерал-майору Свиты Его Величества по армейской пехоте профессиональному военному юристу Александру Александровичу Адрианову (1861-1918). В феврале 1908 года его направляют на престижную должность Московского градоначальника, и в том же году он получает сильную поддержку в лице упоминавшегося уже А.Ф. Кошко, который вступил в обязанности начальника сыскного отделения.

По-видимому, где-то прежде их пути сходились, и они прониклись друг к другу взаимной симпатией, что видно из слаженности исполнения служебных дел в сфере борьбы с преступностью. Аркадий Францевич незамедлительно провёл модернизацию вверенного ему подразделения полиции и для сплочения сыщиков добивается учреждения 14 октября (1 окт. по ст.ст.) 1908 года Дня Московской сыскной полиции. Все последующие дореволюционные годы столичные сыщики торжественно и дружно встречали эту дату, о чём обязательно оповещала официальная пресса, как это было, в частности в 1913 году:

«… московская сыскная полиция справила свой годовой праздник. В 1-м часу дня в Управлении полиции было совершено молебствие, на котором присутствовали: Московский Градоначальник свиты Его Высочества ген.-м. А.А. Адрианов, его помощники д.с.с. (действительный статский советник – Б.К.) К.К. Зиккит и полк. В.Ф. Модль, товарищи (заместители – Б.К.) прокурора окружного суда Н.П. Чернявский и В.А. Родзевич, начальник сыскной полиции А.Ф. Кошко, его помощник В.Е. Андреев и весь состав сыскной полиции. По окончании молебствия градоначальник поздравил служащих сыскной полиции с праздником и благодарил за службу».

От себя добавлю, что молебствие совершалось духовенством из церкви св. Николая Чудотворца, построенной в 1629 году вместо старой деревянной, в Гнездниках (снесена в 1930 г., сейчас на её месте находится школа № 135). В военные годы этот ритуал обязательно обращался к дарованию «победы Российскому воинству» и завершался общим исполнением Царского многолетия. Сам же св. Николай Чудотворец признавался служивым людом, включая полицию, своим покровителем.

В свою очередь новый градоначальник на следующий 1909 год утверждает праздник Московского градоначальства, столичной полиции и пожарной команды, приуроченный к 18 октября (5 окт. по ст.ст.) – «Тезоименитству Его Императорского Величества Государя Наследника Цесаревича и Великого Князя Алексея Николаевича» (1904-1918). Царская семья, узнав о таком решении Адрианова, растрогалась: любое доброе слово в адрес их сына, страдавшего наследственной гемофилией, воспринималось одобрительно.

Примечательно, но 5 октября по новому стилю в Российской Федерации, как впрочем, и в период Советской власти, отмечается неофициальный профессиональный праздник – День сотрудников уголовного розыска. В этот день в 1918 году в НКВД РСФСР появилось новое подразделение – Центральное управление уголовного розыска (Центророзыск). Это уже второе занимательное переплетение исторических дат наряду с ранее описанными событиями, пришедшимися на 20 декабря 1913 года и 20 декабря 1917 года.

С этой поры Александр Александрович ежегодно направляет телеграммы от Московского градоначальства и столичной полиции на имя Николая II, поздравляя его наследника с Тезоименитством. Обратно ему шли признательные депеши из Царского Села, которые он публикует в официальной прессе, доводит до сведения подчинённых. Этот, надо полагать, искренний поступок Адрианова, слывшего глубоко верующим православным человеком, и не менее последовательным поклонником монархии, придал ему, как выражаются сегодня, дополнительный аппаратный вес при царском дворе, снискал благоговейное уважение среди столичного окружения: «А наш-то, с Царём дружит!»

Начиная с 1909 года и до 1916 года, день Тезоименитства Цесаревича и день Московского градоначальства, столичной полиции и пожарной команды – 5/18 октября – открывались общим молебном и парадом. А после того как эти дни прошли временную апробацию Николай II утвердил профессиональный полицейский праздник и его чествование стало обязательным в пределах всей Российской империи. В Москве же выходило отмечание сразу трёх знаменательных событий. На пышное мероприятие съезжались высшие сановники из Санкт-Петербурга, других городов державы; всё проходило и помпезно, и красиво, вызывало стечение толп горожан в Городской манеж, где организовывалось зрелище. Далее обычно в ресторане «Прага» торжество продолжалось за обильным завтраком, на нём провозглашались «здравницы за Здоровье Государя Императора, Государынь Императриц, Государя Наследника Цесаревича и Великой Княгини Елисаветы Федоровны. Затем ряд тостов за здоровье Московского Градоначальника и подведомственных ему чинов столичной полиции, чинов прокурорского надзора, за корпус жандармов и др.» В зале играл оркестр румын.

В годы войны полицейский праздник в Москве ограничивался утренним молебствием «во всех частях и учреждениях Градоначальства». В час дня для высших городских чинов торжественное молебствие организовывалось в квартире градоначальника перед большою иконой Св. Алексия Митрополита Московского. Осуществляло его местное духовенство из храма Николая Чудотворца под пение капеллы из ста человек знаменитого русского хорового дирижёра Фёдора Алексеевича Иванова (1883-1920), «под его личным управлением в праздничных кафтанах». В заключении к троекратному исполнению капеллой народного гимна «Боже Царя храни» (повторялось по просьбе публики) добавлялось «долго несмолкаемое могучее русское «ура».

Каждый год в этот день отличившимся служащим Московского градоначальства вручались награды – ордена, медали, грамоты, ценные подарки. И зачитывались поздравительные телеграммы, поступавшие из многих мест, в том числе из-за границы.

Так поступали и в других губернских и областных столицах, Царстве Польском и Великом княжестве Финляндском. В Северной Пальмире День Управления Санкт-Петербургского градоначальника и столичной полиции отмечался 9-го мая, начиная с 1909 года, на полгода раньше, чем в Москве.

С 1915 года на посту Московского градоначальника генерал-майора Свиты Его Величества А.А. Адрианова не стало. Его смяла и привлекла к уголовной ответственности очень сильная в Российской империи немецкая диаспора, против которой царскими властями в мае 1915 года были инсценированы погромы: как бы протестующим народом разрушены и разграблены магазины, склады, другие объекты и даже квартиры, владельцами коих были немцы – этнические противники в войне. Был даже создан Комитет по борьбе с немецким засильем. Имелись человеческие жертвы. Организаторы благополучно отошли в тень, Адрианову же вменили бездействие и превышение власти. Так он стал «паровозом», выражаясь на сленге преступников, против которых успешно боролся вместе с начальником сыскной части Кошко, выведя Московскую полицию в мировые лидеры. В официальной прессе 1915-1916 годов его имя в связи праздничными торжествами по случаю дня полиции и смежных с ним больше не упоминалось. Анатолий Францевич к тому времени перебрался обратно в Санкт-Петербург, где возглавил уголовный розыск Российской Империи. Революцию не поддержал и оказался в Белой армии в Крыму, затем в Турции и во Франции, где и скончался. Но это совсем другой рассказ.

После отречения Николая II от престола имперская полиция осознала себя брошенной на произвол судьбы. Так оно и произошло, когда в марте 1917 года во власть путём обмана и придворных интриг прорвалось Временное Правительство. Незамедлительно многовековой институт полиции был ликвидирован, в ответ на это полицейские генералы и царские сановники продемонстрировали своё совершенное неумение, да, похоже, и нежелание, организованно сопротивляться. А после объявления амнистий и выпуска на волю сотен тысяч отпетых уголовников – «птенцов Керенского» – полицию на улицах стали избивать, а то и лишать жизни. И делали это никак не рядовые обыватели, о чём любили во времена оные писать ангажированные историки, а именно криминал, подбивая на беспорядки, включая погромы винных магазинов и складов, солдат и матросов, также брошенных своими военачальниками, как и полиция.

Позднее, в годы Гражданской войны, часть полицейских покинула Родину, уехав на чужбину. Другие влились в Белое движение и были либо уничтожены Красной армией, либо стали эмигрантами. Третьи поступили на службу в советскую милицию, и, думаю, приняли верное решение, ибо надо Родине служить, а не воевать с ней. Хотя уже в 1918-м и в 1930-е часть из них признали врагами народа, контрреволюцией и расстреляли, как это случилось, например, в 1938 году с командующим Отдельного корпуса жандармов генерал-лейтенантом Владимиром Фёдоровичем Джунковским (1886-1938), работавшего к тому времени церковным сторожем.

Нечто подобное тем отдалённым уже от нас трагическим событиям происходило в 1991-1992 и отчасти последующие годы, когда подобно Николаю II от «престола» отошёл Михаил Горбачёв. Тогда на произвол судьбы оказались брошены сотни тысяч советских милиционеров; их генералы, как впрочем и армейские, молчали. Затем прошли многочисленные кадровые чистки, кто-то уехал навсегда за рубеж, но таких было немного. Кто-то стал кооператором и адаптировался к криминальному бизнесу 1990-х, сколотил первоначальный капиталец, перевоплотился в благополучного буржуа, начал заниматься большой политикой. А кто-то перешёл в стан недавних противников, трансформировался в уголовников. Немалая часть советских милиционеров, включая меня, продолжила служить Отечеству, поступив правильно, несмотря на нищенские зарплаты и прочее. Но в чём у меня есть твёрдая уверенность, так это в том, что подобных сдачей политических позиций в нашей стране больше происходить не должно. Хватит! Довольно!

Вот такая история в День сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, которую надо знать, чтобы не совершать ненужных ошибок, помня мудрые слова Ключевского об истории, которая наказывает за её «плохо выученные уроки».

Пользуясь случаем, автор поздравляет со 100-летием общего для полиции Империи годового праздника и Днём сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации всех читателей «Политического образования», имеющих отношение к милиции/полиции. Всем здоровья, счастья и благополучия в жизни!

И выражает признательность работникам Государственной публичной исторической библиотеки и Российской государственной библиотеки, оказавших квалифицированную поддержку в поисках редких исторических источников на данную тему. Особая благодарность Главному библиотекарю Справочно-библиографического отдела РГБ Галине Михайловне Енишенко.

Борис Калачёв – Заслуженный сотрудник органов внутренних дел Российской Федерации, кандидат юридических наук, член Российского философского общества, полковник милиции в отставке.