Ситуации нагнетаемого психоза...

^{Александр Плющев в студии «Эха». Фото: Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»}

Мы живем в ситуации нагнетаемого психоза. Травли политических противников. Убийства подмосковных полицейских донбасскими сепаратистами. Непредсказуемого курса валют. Гибели самолета в правительственном аэропорту. Инфляции. Слухов о смене правительства и скором повышении цен на бензин. На этом фоне политические интриганы решают задачи своей застарелой личной ненависти. За «Эхом Москвы» и другими оставшимися свободными СМИ идет браконьерская охота. Среди трофеев этой охоты – уход сотрудников Ленты, угроза смены владельцев «Ведомостей», прессинг The New Times, отключение от сетей и выселение «Дождя», надуманные предупреждения Роскомнадзора «Новой газете» и «Эху».

Теперь за самую популярную московскую радиостанцию взялись с очевидной решимостью. После смешных приказов нового гендиректора о пуританском дресс-коде для сотрудников, скандала с попыткой Лесина («Газпром-медиа») запретить публикацию беседы с Навальным, в руки сторонников отставки Алексея Венедиктова пришел неожиданный аргумент. Один из ведущих журналистов станции в личном микроблоге, не дождавшись 9 дней с момента трагической гибели сына главы администрации президента страны, высказал свое жестокое суждение.

Венедиктов отказался увольнять своего журналиста. Лесин пригрозил отставкой Венедиктову.

Еще раз подчеркнем: личное высказывание Плющева не являлось редакционной позицией радиостанции «Эхо Москвы».

Этот твит среди ставшей привычной злой стилистики интернета мог раствориться в общей агрессивности. Однако изощренными политическими технологами в свою очередь он был извлечен для сведения счетов с радиостанцией.

Я думаю, что наш товарищ Алексей Венедиктов, мудрый человек и опытный политик, найдет возможность выразить соболезнования С. Б. Иванову, сохранит Плющева и редакцию, а редакция научится беречь своего избранного главного редактора. Еще мы думаем, что таксидермисты, которые жаждут чучел главных редакторов, не смогут превратить общество в набитых дураков.

Дмитрий МУРАТОВ и редакция «Новой газеты»

Алексей ВЕНЕДИКТОВ — «Новой»:

«Если Лесину будет дана команда грохнуть «Эхо», он грохнет»

Скандал разгорелся в среду, 5 ноября, когда стало известно о гибели сына Сергея Иванова. Плющев в своём личном аккаунте в Twitter прокомментировал это, а через некоторое время удалил запись и извинился перед читателями.

В этот же день Алексей Венедиктов дал большое интервью «Новой газете», где в частности обсуждалась история с  Плющевым (оно будет опубликовано в ближайшем номере «Новой газеты»). Но 6 ноября ситуация резко изменилась и потребовала нового комментария. Я задала вопрос Алексею Алексеевичу.

— Когда мы вчера разговаривали, Вы сказали, что рассмотрите  ситуацию вокруг Плющева. Что Вы думаете сегодня по этому поводу?

— Я рассмотрел ситуацию и принял решение не подавать на увольнение Плющева. Для меня главная история в  увольнении Плющева в том, что нарушены права главного редактора нанимать и увольнять журналистов. Каким образом можно рулить радиостанцией или СМИ, если не вы определяете, кто из журналистов  на что имеет право. В уставе ЗАО четко написано, что принимать и увольнять  журналистов генеральный директор может только, там слово «только», по представлению главного редактора. И это главная история для меня.

Это значит, что генеральный директор может любого уволить? А как главный редактор будет отвечать за редакционную политику в соответствии с «Законом о СМИ»? Значит, нарушен «Закон о СМИ». Это первая позиция. И это не вопрос Плющева, это мой вопрос.

В данном случае я веду юридические консультации по поводу нарушения моих прав, а не прав Плющева.

Что касается Плющева, то, насколько я знаю, он уже отправил в Трудовую инспекцию жалобу на незаконное увольнение и пойдет в суд.

— Говорят, что под  документом об увольнении стоит подпись Плющева,  которую он не ставил. Это правда?

— Нет, это не правда. Он подписал документ. Просто, когда говорят, что это согласие с приказом, это неправильно. Это не согласие с приказом, это ознакомление с приказом: «ознакомлен», и подпись. Он ознакомлен с приказом. И я ознакомлен с приказом. Теперь уже весь мир ознакомлен с приказом этим незаконным!

— Как Вы думаете, это инициатива самого Лесина или на него оказывается давление?

— Я думаю, что на него оказывается давление.

Михаил Юрьевич, во-первых, старый товарищ, и он всегда предпочитал решать дела со мной договоренностями. Когда вам звонит председатель совета директоров и говорит: «Уволь журналиста», я считаю, что он имеет на это право. Он имеет право говорить все, что угодно. И это не есть нарушение закона. Мне может звонить председатель совета директоров, мне может звонить просто Миша Лесин, мой товарищ, мне может звонить государственный деятель, мне может звонить генеральный секретарь ООН, обычные слушатели: уволь того, уволь сего… Я не вижу в этом никакого нарушения закона до тех пор, пока такие права в соответствии с уставом и «Законом о СМИ» принадлежат мне. Все могут настаивать, даже топать ногами. Ну и что? Мы все живем в эмоциональную эпоху. Но право представлять на увольнение принадлежит исключительно главному редактору, потому что он отвечает за редакционную политику. И в этом смысле это право нарушено. Нарушено оно генеральным директором.

— Скажите, может ли идти речь о вашей отставке в связи с этим?

— Речь о моей отставке может идти в любой момент. А почему нет? Речи вообще у нас разрешены. Я вообще сторонник свободы слова. Пусть обсуждают, что хотят.

Если нужно будет отправить меня в отставку, пусть собирают Совет директоров и отправляют. Я сам заявление не напишу ни на каких условиях. Ни на каких хороших условиях, скажем так. Не то, что я что-то нарушил, наоборот, я бьюсь за то, чтобы восстановить нарушенные права.

— Лесин вам звонил лично?

— Сегодня нет. А вчера четыре раза. Мы четыре раза разговаривали на эту тему. Но, я повторяю, это нормально. Высказывать мнения, даже топать ногами — это нормально до тех пор, пока люди признают мое право принимать окончательное решение в рамках моей компетенции. Как только люди нарушают мое право, тогда я иду в суд.

В развитие темы отрывок из вчерашнего  интервью, которое полностью будет опубликовано в ближайшем номере «Новой»

— У Вас хорошие отношения с акционерами?

— Вы имеете в виду с Миллером? Хорошие. С Алексеем Борисовичем Миллером — хорошие. С Юрием Валентиновичем Ковальчуком — хорошие. С Костиным — хорошие. То есть, с людьми, которые держат «Газпромбанк»,  у меня хорошие отношения.

— А с Лесиным?

— С Лесиным у меня старые отношения. Сложносочиненные отношения. Все-таки давайте так: мы с Михаилом Юрьевичем на «ты»  и остаемся на «ты» с начала 90-х. Мы работали в одном бизнесе, рекламном и информационном. Я — только в информационном. Реально сложные отношения. При этом мы остаемся на «ты». Мы позволяем себе излишества в разговорах, как и в напитках, одновременно. Но, что, наверное, важно сказать, что даже неприятные вещи мы оба говорим друг другу на равных в глаза. Не устраиваем, во всяком случае, я не знаю, подлянки за спиной. Если он захочет со мной что-то делать, он мне это скажет. Если я захочу его подставить, я тоже вначале ему это скажу. Просто длинная история отношений имеет налет человечности, что редко найдешь.

— Когда  нужно помочь в сложных ситуациях он помогает или мешает?

— Были случаи, когда он помогал. Были случаи, когда он не помогал, а, наоборот, мешал. Он говорит мне всегда: «Я исхожу из точки зрения сохранения радио как элемента, приносящего деньги». Я говорю: «Миша, а, может быть, все-таки радио является элементом ландшафта политического?».  — «Это твои дела. Мои дела — деньги». Он же высказывал публично недовольство редакционной информационной политикой и объяснял, что если бы редакционная политика была другая, радио приносило бы больше денег. Да, наверное, может быть. Но, конечно,  дело не только  в деньгах. Я присутствуя в его кабинете, сам слышал, как ему звонили по поводу «Эха Москвы» и на повышенных тонах объясняли, что он должен со мной сделать. Он положил трубку и сказал: «Видишь!..».

А история с Навальным совсем смешная. Ему сказали, как я понимаю, в Администрации (это моя догадка), что Навальному судом запрещено давать интервью. Узнав про интервью Навального «Эху», он просто возопил: «Ты подставляешь «Эхо», сейчас вынесут предупреждение!».

На его крик я орал в ответ, что это не так, у меня на руках решение суда, позволяющее это делать. Он говорит: «Тебя надули. Это сделано специально, чтобы подставить «Эхо», а крайним буду я…». Я объяснял, что у меня позавчерашнее решение суда в руках.  — «Я не видел! Пока не ставь!»  Его мотивация понятная: ты нарушаешь закон, подставляешь мой актив. Его актив — «Эхо». Что он делал: он в данном случае ударял по «Эху» или спасал его как актив?

— Вмешивается ли он в редакционную политику?

— Он звонит, высказывает свое мнение. Пару раз подсказал то, что я пропустил. Опять же с позиции: «Тебе сейчас вынесут предупреждение! У тебя мат». Открываю сайт: действительно, мат. Ну, пропустили,  бывает. Конечно, надо понимать, что ему действительно не нравится наша редакционная политика. Он считает, что «Эхо» должно быть  в мейнстриме. А я ему говорю, что мы и так в мейнстриме, только в мировом.

Конечно,  политически он государственник. И хотел бы, чтобы мы вещали, ну, как радио «Маяк», или как «Радио России», когда он был главой ВГТРК.

— А он не понимает, что на зачищенном поле выгоднее  отличаться от других,  даже с точки зрения доходности?

— Но я ему говорю: «По уставу, который ты, Миша, сам смотрел, когда мы его принимали в 1994 году, я определяю редакционную политику. Если она тебе не нравится, ты можешь ее снести только со мной». Какие-то мелочи мы можем согласовывать, в принципе он знает, что я договороспособный во всем, кроме случаев, когда я уверен, что прав в редакционной политике. Вот он мне скажет: «Не давай интервью». Я не буду давать интервью. Или: «У тебя нарушается корпоративная солидарность» — он устроил мне дикий скандал, когда  действительно она была нарушена по отношению к НТВ. Я специально выпустил приказ, обращая внимание своих журналистов на то, что мы в одном холдинге. Но когда на НТВ был репортаж, где буквально призывали убить журналистов «Эха Москвы», я позвонил ему и сказал: «Ребята, если мы в одном холдинге, если вы от меня хотите корпоративной солидарности, давайте и вы будете корпоративно солидарны по отношению к «Эху»! Не хочешь ли, Миша, позвонить на НТВ и восстановить корпоративную солидарность?». Он сказал: «Да, это безобразие!». Надо признаться, что и Кулистиков, это пропустивший, сказал: «Это безобразие».

На самом деле, мы должны понимать, что, когда подвернется случай, и будет дана команда Лесину грохнуть «Эхо», он грохнет. И он, собственно, это тоже не скрывает. Команду выполнит. Солдат партии. И при этом скажет, что ему это никто не приказывал.

Ольга ТИМОФЕЕВА, редактор отдела культуры

Комментарии

Елена РЫКОВЦЕВА, обозреватель «Радио Свобода»:

«Не Плющев цель, понятно же»

— Просто ждали. Не Плющев цель, понятно же. Ждали и дождались. Вот некорректный пост, вот давайте уволим через голову Венедиктова, прекрасно зная, что Венедиктов этого не допустит, и не только потому, что через голову, а потому что вообще Плющева увольнять не допустит. Лесин фактически ставит Венедиктову ультиматум: либо соглашайся с увольнением, либо уходи.  

Разговоры про юридические заморочки тут совершенно бессмысленны. Ситуация будет разруливаться не в судах — под коврами. Кто перетянет? Предсказать невозможно. Будем надеяться, что Венедиктов. Увидим в ближайшее время. 

Если говорить о том, можно ли увольнять человека за высказывание в социальных сетях, то лично я считаю, что можно. Никакие мы не частные лица в социальных сетях, мы же не под псевдонимами в них, мы представляем свои издания, и подрываем их репутацию, если пишем что-то позорное. Но в том, что написал Плющев, нет ни позора, ни криминала. Об этом подумали все — о мистической связи человека, оставшегося безнаказанным в ситуации с гибелью другого человека, и его собственной гибелью. Я даже думаю, что такое мог подумать его собственный отец. 

Я уверена, что он вспомнил о той старой истории в ту же же минуту, когда узнал о гибели сына. Не знаю, что именно он подумал, но не вспомнить не мог. Это страшная трагедия — то, что случилось с его ребенком. Но ей предшествовала другая. Никто об этом не мог не вспомнить.

Михаил ЗЫГАРЬ, главный редактор телеканала «ДОЖДЬ»:

«Это святое право Венедиктова — решать, каким образом надо или не надо наказывать Плющева»

— У Крылова есть басня про волка и ягненка. Там волк виноват только в том, что ему хочется кушать.

Вот мы, ягнята, можем комментировать или не комментировать поведение волка — все равно все журналисты таким образом могут лишиться своей работы. 

Мне часто приходится говорить с коллегами, что, к сожалению или к счастью, в наше время не существует личных соцсетей. Журналист работает словами, поэтому неважно, где он их произносит — в эфире «Дождя» или «Эха». Неважно, для какого сайта он их написал — для novayagazeta.ru, tvrain.ru или facebook.com Журналист несет полную ответственность за все, что он сказал или написал. Это полицейский может совершить правонарушение в нерабочее время, и считается, что он не при исполнении. Журналист всегда при исполнении.

Что касается возможности увольнения Венедиктова, не хочу говорить о событиях, которые еще не произошли. В теории мы должны иметь достаточно смелости, чтобы что угодно представить без чего угодно: Россию — без Путина, «Дождь» — без Зыгаря, «Эхо» — без Венедиктова. 

На данном этапе я могу выразить поддержку своим коллегам. И хочу подчеркнуть, что это святое право Венедиктова — решать, каким образом надо или не надо наказывать Плющева. И никто другой не имеет права решать за него.

Алексей СИМОНОВ, председатель Фонда защиты гласности:

«По поводу морально-этических норм… а кто их определяет?»

— «Эхо» давно, как циркачка над пропастью, ходит по проволоке. В общем, чувствует себя на этой проволоке достаточно уверенно. Но поскольку натягивали ее не они,  у них не идеальные приспособления для балансировки. И иногда проволока может запутаться или порваться.

Когда ты зависишь от людей, которые думают о тебе не с профессиональной позиции, а в зависимости от политической ситуации, такое может случиться.

По поводу морально-этических норм… а кто их определяет? Кто решал, что вопрос существования или не существования бога или высшей справедливости нарушает морально-этические нормы?

Павел ГУСЕВ, главный редактор газеты «Московский комсомолец», председатель Союза журналистов Москвы:

«Смерть уравнивает наши внутренние эмоции, шутки или какие-то спекуляции здесь неуместны»

— Это очень сложная ситуация. Твиттер — не СМИ, а средство массовой коммуникации, это соцсеть. С другой стороны, политические деятели очень часто используют Твиттер для оценки тех или иных событий — и часто эти суждения более обсуждаемы, чем официальные заявления. Мы, кстати, планируем вынести это вопрос на обсуждение на ближайшем заседании Союза журналистов.

Что касается твита Плющева — это, конечно, безнравственно. Смерть есть смерть, она уравнивает наши внутренние эмоции, шутки или какие-то спекуляции здесь неуместны.

Увольнять или нет — это должны решать главный редактор и собственник. И здесь какое-то нравственное решение должен принять сам Плющев. Может, еще раз извиниться. Может, написать заявление по собственному желанию, которое, я уверен, не будет принято.

Ситуация сложна еще тем, что по закону о СМИ, у собственника исключительные права. У главного редактора они значительно меньше. Достаточно вспомнить пример с увольнением Галины Тимченко. Поэтому, к сожалению, собственник сильнее творческого руководителя.

Виктор ШЕНДЕРОВИЧ, журналист:

«Мы имеем дело с выполнением задачи»

— Обсуждать твит Плющева можно, поскольку он публичный человек. Кому-то он может нравиться, кому-то нет. А вот увольнять за это Лесин не имеет права. Но очевидно, что мы имеем дело с поводом. Лесин назначен на это место, чтобы уничтожить «Эхо Москвы». Мы имеем дело с выполнением задачи.

Никаких юридических возможностей уволить Венедиктова у них нет. Устав составлен таким образом, что снять его может только трудовой коллектив. Можно только гадить: назначать Лесина, терзать, выносить идиотские предупреждения через Роскомнадзор.

Плющев совершенно не при чем — тут не было ничего, достойного административных действий. 

«Последствия могут быть абсолютно непредсказуемыми, поскольку решение носит беспредельный характер»

Как встретили новость в редакции «Эха»

«Вас нельзя оставить на один день, — улыбается журналистка «Эха Москвы» Таня Фельгенгауэр на входе в редакцию, — Я взяла выходной день, потому что по четвергам у нас ничего не происходит». Весь день телефон Тани разрывается от звонков. Ей звонят коллеги из других изданий и даже главные редакторы. Всех интересует один вопрос: «Это серьезно?» Журналистка спокойным голосом цитирует устав редакции, согласно которому любое действие в отношение сотрудника «Эха Москвы» может производиться исключительно с подписью главного редактора.

«Плющев написал мне смс о том,  что его вызвали наверх  (кабинет гендиректора находится в том же здании, но несколькими этажами выше), — вспоминает Фельгенгауэр. — Я засмеялась и сказала, что уволить она его может. Через десять минут пришла новая смс: «Меня уволили». По совету Тани Плющев оставил на сайте Трудовой инспекции жалобу о незаконном увольнении. Адвокаты редакции, в свою очередь, готовят судебный иск.

Новость об увольнении Плющева редакция восприняла спокойно. За годы работы на «Эхе Москвы» у сотрудников выработался иммунитет. «Мы ничего с коллегами особо не обсуждали, ограничиваясь словом «беспредел», — рассказывает заместитель главного редактора Владимир Варфоломеев. — А что тут можно еще сказать? Все очевидно. Политическое давление на «Эхо» набирает обороты. Сотрудники «Эха», работающие здесь, знают, что станция находится под давлением. С одной стороны мы к этому уже привыкли.  С другой — сегодня произошел новый поворот, весьма серьезная и чувствительная форма давления. Последствия могут быть абсолютно непредсказуемыми, поскольку решение носит беспредельный характер. В открытую нарушаются уставные документы, которые являются Конституцией для предприятия. Я уверен, что даже в Басманном суде мы этот иск легко выиграем. Мысль о возможности увольнения Венедиктова меня печалит. Но нужно понимать, что он никуда не денется и будет по-прежнему влиять на эфирную политику. Я как исполняющий обязанности главного редактора буду продолжать «курс Венедиктова»

Предложение главы союза журналистов о добровольном увольнении Плющева  заместитель главного редактора не одобряет. «Я не считаю, что нужно выполнять незаконные решения, — объясняет Варфоломеев. — Если мы начнем сдавать сотрудников одного за другим, то я не вижу смысла в существовании «Эха Москвы» в его нынешнем виде. Это позиция нашего коллектива». Журналист «Эха» Оксана Чиж, в свою очередь, считает, что ничего трагичного не произошло: «Саша есть и будет с нами. Никто из редакции не готов сдать его».

Диана ХАЧАТРЯН

Автор: Дмитрий Муратов, Ольга Тимофеева, «Новая газета»