Иаков и чечевичная похлебка

Глава 13. Иаков и чечевичная похлебка.

Наконец, почти через двадцать лет супружеской жизни, Ревекка обнаружила, как бьются в ней между собой ее сыновья, да так, что ей стало невмочь.

- За что мне такое наказанье! Если и дальше такое будет, то для чего мне это?

Роды были отмечены тем, что первенец, которого назвали Исав, был красен и имел признаки атавизма: был весь покрыт шерстью.

Как Адам до бритья!

Поневоле вспомнишь про его обезьяньи гены!

Второй появился, держась рукой за пятку первого.

Видимо, еще в утробе между ними шло сражение за первородство: второй никак не хотел пропускать вперед первого!

Какие, однако, юридически продвинутые младенцы рождались уже в то время!

Второго назвали Иаковом.

Дети выросли, Исав стал удачливым охотником, а Иаков – домоседом.

Исаак любил Исава, ему нравился этот непоседа, каждый день приносивший вкусную дичь.

Иаков больше терся около маменьки, и Ревекка не чаяла в нем души.

Исав, широкая натура, любитель просторов, вольного воздуха и свободы передвижения, не очень задумывался о своем первородстве, о правах и привилегиях, с ним связанных.

А Иакова, жившего среди имущества, движимого и недвижимого, напротив, постоянно терзала мысль, что все это достанется не ему.

И вот как-то раз, только Иаков приготовил ужин, вернулся с охоты Исав, усталый и голодный, как собака.

- О, Яшка! Какой же ты молодчик, пожрать приготовил! Как знал, что я сейчас приду голодный, как черт.

У-у-х, есть хочу, как из пушки! Слона бы съел! Полцарства за тарелку супа!

Ну, что ты, давай, накладывай быстрее, чего стоишь?

- Чего это ты разошелся? – осадил его Иаков. - Есть ему накладывай! Щас, бегу и падаю, как же!

Тебя никто не ждал, и не тебе приготовлено.

- Да, ты, что, Яшка, смеешься, что ли! Я правда жрать хочу, умираю!

Знаешь, сколько километров сегодня отмотал!

- Километры твои мне не нужны, оставь их себе. А если действительно жрать хочешь, то полцарства - не полцарства, а вот, за первородство твое, тарелку тебе налью!

- Эй, первородство, не первородство, тоже мне, дурью маешься! Давай, наливай быстрее.

На кой мне первородство, если я сейчас с голоду помру!

- Нет, ты поклянись мне прямо теперь, что продаю, мол, свое первородство за тарелку чечевичной похлебки!

Еще и хлеба отрежу! – гнул свое Иаков.

- Да - продаю, продаю! Клянусь! – подыграл Исав, считая, что брат шутит. - Наливай быстрее!

Но Иаков не шутил. (Быт.25)

Время шло.

Исав, будучи в возрасте 40 лет, уже породнился с местным народом, взяв в жены двух местных красавиц.

И таким образом стал первым в истории этого народа многоженцем.

По упомянутым выше причинам, это было очень не по нутру ни Исааку, ни Ревекке, но Исав настоял на своем, и они отстали.

Время неумолимо.

Исаак состарился, стал немощен, стал плохо видеть и стал все чаще подумывать о переходе в вечность.

Исав, как старший сын, должен был наследовать его, и по обычаю пришло время его благословить.

- Исав, сынок мой! – позвал как-то Исаак.

- Вот он я, отец! Ты звал меня?

- Да, сынок, я звал. Видишь, как я состарился, и уже дни мои сочтены, только не знаю, когда помру. Хочу благословить тебя на наследство…

А помнишь, как ты все ублажал меня жарким из своих охотничьих трофеев? Я, как вспомню, так до сих пор слюнки текут!

Уважь старика, возьми свой лук и стрелы, пойди, настреляй что-нибудь, побалуй меня перед смертью. Поем я твоего жаркого, вспомню молодость, свою и твою, и благословлю тебя с просветленной душою!

Исав упал на колени перед ложем отца и слезы навернулись ему на глаза.

- Все сделаю, как ты просишь, отец! – воскликнул он и убежал. (Быт 27)

Все это слышала Ревекка и поняла, что действовать надо немедленно. Она тут же разыскала своего любимчика и рассказала ему о разговоре Исаака с Исавом.

- Ну, что поделаешь, - сказал Иаков, - таков наш обычай, и слово отца – закон.

- Дурачок ты! Ты же купил первородство у Саввы!

- Купить-то купил, но ты же знаешь, мама, что без отцовского благословения это ничего не значит.

- Ладно, тогда слушай, что я тебе скажу. Пойди в стадо, выбери парочку ягнят, понежнее, освежуй и принеси мне.

Я приготовлю их, как любит Исаак, уж я-то знаю, как он любит. Ты принесешь их ему, будто ты – Савва, и он благословит тебя.

Он же слепой, сослепу не разглядит, а голоса у вас похожие!

- Да, а вдруг он ощупает меня? Ведь Савка-то лохматый, а я гладкий! Он сразу поймет, что это я, и что тогда будет?

Я стану обманщиком в глазах его, и какое там, тогда, благословление? Он же проклянет меня! И из дому выгонит.

Нет, нет, нет! Я на это не подписываюсь!

- Ничего, ничего, сынок! Успокойся!

Сделай, как я сказала, а если что – пусть его проклятье будет на мне, все вали на меня.

А там - видно будет.

Так и сделали.

Ревекка приготовила жаркое, достала праздничный смокинг Исава и нарядила в него Иакова. А руки, шею и другие голые части тела Иакова обложила лоскутами козлиной шкуры.

Закончив камуфляж, дала ему в руки блюдо с едой и втолкнула в спальню отца.

- Отец! – позвал Иаков севшим от страха голосом.

- Тут я! - отозвался старик. – А кто это?

- Так ведь, я это, сын твой, первенец твой, Исав! – зачастил Иаков. – Я все сделал, как ты просил.

Вставай, садись, поешь дичи моей! Пусть душа твоя возрадуется и благословит меня.

Но старый Исаак что-то заподозрил.

- Что-то ты быстро обернулся, сынок, я тебя раньше вечера не ждал?

- Так, господь помог мне, в этом богоугодном деле, чуть не под ноги бросил мне эту превосходную дичину! Еще и велел кланяться, когда тебя увижу.

- А ну, поворотись-ка, сынку! – все так же недоверчиво сказал старик. – Дай-ка я тебя ощупаю, сынок, ты ли это Исав, мальчик мой?

У Иакова отнялся затылок, а из-под смокинга потекла предательская струйка.

Исаак ощупал руки, шею Иакова.

- Да, руки-то Исава, а голос, голос-то - Иакова!? – раздирали старика сомнения. – Да ты ли это, сын мой, Исав?

- Да - я, я, отец, сын твой, Исав! Давай, ешь скорей, пока не остыло! – едва промямлил резиновыми губами Иаков.

- Ну, давай поедим, что ты тут мне принес.

Пока старик ел, Иаков, под предлогом принести вина, выскочил за дверь перевести дух, утереть холодный пот и переменить штаны.

И чуть не сшиб мать, подсматривающую в замочную скважину.

- Чертов старик, мне - конец, мама!

- Ладно, ладно, успокойся, сынок, все под контролем! Еще немного и мы – в дамках!

Старик выпил вина, отер усы и опять подозвал Иакова.

- Подойди, поцелуй меня, сын мой!

 Иаков подошел и поцеловал отца. А хитрый старик обнюхивал одежду.

- Да-а, - сказал он, наконец, - действительно, запах одежды Исавовой, пахнет полем и козлятиной! От Иакова больше домом и ватрушками пахнет…

Благословляю тебя, сын мой, и дай бог тебе от росы небесной и тука земли, и много хлеба и много вина.

И да послужат тебе народы, и да поклонятся тебе племена. Будь господином над братьями твоими, и да поклонятся тебе сыны матери твоей.

А проклинающие тебя - да будут прокляты, благословляющие тебя – благословенны будут!

Иаков, получив благословение, едва сдержался, чтобы не вылететь пулей из спальни старика…

Вскоре вернулся с добычей Исав.

Приготовил дичь, как бывало, и пришел порадовать отца любимой вкуснятинкой.

- Отец, вставай, проснись, поешь дичи моей, я приготовил ее так, как ты любишь. И пусть возрадуется душа твоя и благословит меня!

- А ты кто? – насторожился Исаак.

- Так ведь, я это, сын твой, первенец твой, Исав!

Несчастный старик забился в истерике и возопил:

- А кто же это тот, кто до тебя принес дичь и накормил меня!? И я благословил его!

И теперь только он будет благословен!

Исав, поняв, как его круто обошли и кинули, как последнего лоха, взвыл диким воплем.

- Отец, так благослови и меня!

- Нет, сынок, - убитым голосом простонал старик, - брат твой пришел с хитростью и взял благословение твое…

- О, черт! Не зря дали имя ему такое: Иаков!

Уже дважды кинул он меня, по-черному! Сначала первородство мое выманил, а теперь, вот, и отцовское благословение мое украл!

Отец, ну, неужели у тебя не осталось слов благословить меня?

- Нет, сынок, - плача, отвечал старик, - я поставил его господином над тобой и всех братьев его отдал ему в рабы…

Одарил его и хлебом и вином, что я могу поделать?

- Отец, неужели у тебя только одно благословение? Ну, благослови меня хоть как-нибудь, ведь я - сын твой!

Исаак молчал, не зная, что ответить.

Исав заплакал.

- От щедрот земли будет обитание твое и от влаги небесной. – собравшись с силами, сказал старик. - И будешь жить мечом твоим, и будешь служить брату твоему.

Но придет время - и воспротивишься ему, и свергнешь его с шеи твоей!

Исав молча скрежетал зубами, и злость и ненависть к Иакову закипали в нем за украденное им благословение!

И за благословение, даденное ему сейчас отцом…

- Приближаются дни скорби по отце моем! Но убью я Иакова, брата моего! – в-сердцах простонал он. (Быт 27)

Как известно, у стен часто бывают уши.

Уши донесли сказанное Ревекке, и та немедленно разыскала Иакова. Тот забился от страха в самый дальний угол сарая, под сено, но мать знала, где его искать.

- Якушка, сыночек мой, дело пахнет керосином: Савва грозится тебя убить! Прости меня, дуру старую, что втравила тебя в такую беду!

Но послушай меня еще раз. Беги в Месопотамию к Лавану, брату моему, и поживи там, пока скандал не уляжется.

Может, отойдет Савва, и тогда я пошлю за тобой, а то как бы мне не потерять вас обоих сразу!

- Так, как же я теперь без разрешения отца уйду? Проклянет, ведь!

- Ничего, Якушка, я все устрою!

Хитрее бабы - зверя нет!

Ревекка подкатилась к Исааку и запела:

- Уж как надоели мне эти хеттиянки: жизни никакой от них нет! Одни наши невестки, жены Исавовы, чего стоят!

Не дай бог, еще Иаков из них жену себе возьмет! А мальчику уже пятый десяток, давно жених на выданье!

Если еще хоть одна в доме появится, я лучше повешусь! (Быт.27)

Исаак велел позвать Иакова.

Тот тут же явился: Ревекка заранее привела его и велела ожидать за дверью.

- Вот что, Иаков, скотина ты порядочная и мошенник, каких мало. Вижу я, далеко пойдешь ты в своем мошенстве и не остановишься.

Но слово сказано и дело сделано, теперь ты – наследник.

И посему должен блюсти наши обычаи. В частности – не брать в жены местных девок.

Поэтому собирайся и иди в Месопотамию, в дом отца матери твоей, и возьми себе жену там, из дочерей Лавана, брата матери твоей.

И благослови тебя бог, ступай немедленно, видеть тебя не хочу!

Исав, узнав, что Иакова отправили за женой в Месопотамию, в пику отцу с матерью пошел к Измаилу, сыну-первенцу Авраама, и взял в жены его дочь, Махалафу.

Где-то, по дороге к своей суженой, Иакова застала ночь. Приткнуться было негде, кругом степь и горы.

Иаков нашел подходящий камень, положил его под голову и забылся усталым сном.

И приснилась ему лестница, стоящая на земле, а верхним концом прислоненная к обрезу неба.

И по лестнице зачем-то лазят, вверх и вниз, мордовороты Горы.

А сам Гора стоит на самом верху и, балансируя на верхней ступеньке, вещает ему, что-де он, Гора - бог Авраама и бог Исаака.

И что землю, на которой он, Иаков, спит сейчас, он отдаст Иакову и потомству его, которое размножится, как песок, и как песок разнесено будет ветром на все четыре стороны света.

И т.д. и т.п.

Короче, все, от слова до слова, что он слыхал про заезженную пластинку Горы по рассказам отца и деда.

Иаков проснулся, дрожа от холода и приснившегося кошмара.

А попробуйте-ка вы сами поспать в прохладную ночь под открытым небом, с головой на камне, вместо подушки!

Вам, теперешним неженкам, еще не такое приснится, если вы вообще сможете уснуть!

Иаков, все-таки будучи сыном своего народа, сказал: «Свят, свят».

Потом накапал на свой камень немного масла и, на всякий случай, пообещал приснившемуся Горе откат за все им обещанное, в размере 10 процентов от объема исполненного.

А сверх того дал обещание, что, если вернется живым и невредимым, поселит Гору в этом камне.

И отправился дальше. (Быт.28)

Продолжение следует...