Экономическое самоубийство Украины: вторая волна

Выборы на Украине 26 октября станут, кроме всего прочего, ещё и точкой отсчёта, после которой очередной виток коллапса украинской экономики, отложенный внеэкономическими методами, станет воплощаться в явную форму.

Напомню, что 22 сентября украинская гривна, девальвировавшаяся за неделю на 7%, обновила исторический рекорд падения на межбанковском рынке (до 15,1 гр. за доллар). Примечательно, что эта ситуация возникла на фоне драконовских мер Национального банка Украины (НБУ), пытавшегося административными методами остановить стремительное снижение курса.

Впоследствии курс вернулся к уровню 12,95 гр. — но лишь за счёт мер НБУ, практически парализовавших нормальное функционирование валютного рынка. Никаких ресурсов для того, чтобы стабилизировать курс рыночными методами, у Национального банка нет и не будет. Между тем под покровом искусственного «валютного штиля» (объёмы торгов на межбанке снизились практически вдвое из-за нежелания игроков продавать валюту по текущему курсу) стремительно нарастает отложенный спрос — увеличившийся за три недели до 1 млрд долл. Это означает немедленный и значительный виток девальвации немедленно после неизбежного «включения» рыночных механизмов.

При гигантской импортозависимости Украины это означает новый виток инфляции и снижение реальных доходов. Далее, банковская система, искусственно поддерживаемая на плаву только гигантскими масштабами рефинансирования (по сути, только безудержной работой печатного станка), со значительной вероятностью столкнётся с проблемами — только 5 из 15 крупнейших банков Украины обладают приемлемой устойчивостью. Соответственно, НБУ должен либо продолжить политику наращивания денежной массы (что чревато очередным витком инфляции, девальвации и вызывает возражения МВФ), либо смириться с тем, что банковский кризис станет реальностью.

Пикировавший курс гривны, по сути, является иллюстрацией к быстрому сжатию украинской экономики, начавшемуся в июне и резко ускорившемуся во втором полугодии.

Рассмотрим ситуацию в динамике. Первое полугодие 2014-го прошло на фоне вполне благоприятной конъюнктуры на внешних рынках. Особенно удачной она была для металлургии, годом ранее обеспечившей 22,5% украинского экспорта. Динамика мировых цен на сталь на Лондонской бирже металлов выглядела примерно так. Год назад, в сентябре 2013-го, цена тонны составляла порядка $200 (минимум был достигнут в июле — $101); в январе 2014-го — порядка 300; в июне — приблизилась к $400. Цены на зерно и продукцию растениеводства в целом вплоть до апреля соответствовали аналогичным показателям прошлого года (между тем на сельское хозяйство приходилось 27% украинского экспорта в прошлом году). Вместе с тем снижались, например, цены на коксующийся уголь — до $120 во втором квартале со $152 годом ранее — и железную руду. Однако, в данном случае речь идёт о второстепенных позициях.

Параллельно Украина получила довольно значительные объёмы финансовой помощи. Ключевым спонсором украинской экономики оказался «Газпром», до июня включительно бесплатно поставивший Киеву 11,5 млрд кубометров газа на сумму $5,15 млрд (исходя из цены поставок за март — июнь в $384 за тысячу кубометров). 3,13 млрд предоставил МВФ, около 1 млрд — США.

Тем не менее по итогам первого полугодия ВВП сократился на 3%. При этом, согласно прогнозам МВФ, на основании которых разрабатывалась программа помощи, падение ВВП должно было составить 5% в течение всего 2014 года. Между тем это было только начало.

Во-первых, продолжается развитие давнего структурного кризиса украинской экономики. Во-вторых, как и было понятно изначально, украинская экономика в принципе не могла пережить Ющенко 2.0. — т.е. попыток резкой переориентации с российского на западные рынки. Это уже априори означало агонию украинского машиностроения и «продвинутой» металлургии.

В-третьих, конъюнктура на внешних рынках во втором полугодии становилась всё более неблагоприятной. Так, железная руда с начала года на мировом рынке подешевела на 38%. Цены на зерно и продовольственные товары в целом начали стремительно падать под давлением данных о рекордном урожае — так, запасы зерна достигли максимальных значений с 2004 года.

Цены на сталь продолжали расти, достигнув $455 — однако в июле и августе Киев слишком активно убивал собственную металлургию. Иными словами, в-четвёртых, развязав войну на юго-востоке, «революционеры» ускорили течение относительно медленных процессов до скорости болида.

Приняв в надежде на быструю победу тактику неограниченного террора, Киев пытался воспроизвести славянский сценарий в отношении ключевых центров Большого Донбасса — Луганска и гигантской донецкой агломерации. Ставка (под дикарские вопли сознательной общественности) делалась на схему «разрушение инфраструктуры, блокада, недопущение помощи — гуманитарная катастрофа — капитуляция деморализованного населения». По-другому ВСУ воевать не могут и, главное, не хотят.

Однако блицкриг сорвался. При этом Киев уничтожал донецкую экономику нарастающими темпами. К августу промышленное производство в Донецкой области упало на 28,5%, а в Луганской — на 56%, как из-за прямых атак ВСУ, так и от сопутствующего разрыва хозяйственных связей.

Например, мариупольские металлургические заводы «Азовсталь» и им. Ильича из-за недостатка сырья перешли на сокращённый режим работы ещё в конце июля. Тогда же обстрел ВСУ поставил жирный крест на перспективах возобновления работы Лисичанского НПЗ. 1 августа ДТЭК (крупнейшая угледобывающая и энергетическая компания Украины, принадлежащая Ринату Ахметову) опубликовала вполне паническое сообщение. «Сейчас не работает крупнейшая шахта на Украине — ДТЭК „Шахта Комсомолец Донбасса“. Это 4 млн тонн угля в год, это 8% годовой добычи угля на Украине». «Первая и главная причина — возле Кировского, где находится шахта, ведутся боевые действия. Это риски для жизни людей. Вторая — отсутствие железнодорожных вагонов. Напомню, в Донецкой области транспортный коллапс. Разрушена инфраструктура железной дороги, движение составов невозможно, нет пустых вагонов, мы не можем уголь вывозить. Третье — взрывчатка. Это опасное вещество, которое запрещено ввозить в область. Но она необходима для проходки, чтобы обеспечить производственный процесс. Те проходческие бригады, которые используют взрывчатку, остановили свою работу».

В августе ВСУ продолжили практику неограниченного разрушения инфраструктуры и ударов по площадям. Донецкая и Луганская агломерация лишились света и воды, но это имело свои «издержки». Из-за массовых отключений электроэнергии началось затопление шахт, часть их прекратила работу. Из-за артобстрелов была остановлена работа на четырёх заводах, входящих в группу СКМ (Енакиевском и Харцызском коксохимических, Енакиевском металлургическом и Харцызском трубном). Иными словами, Киев продолжил усиленно разрушать ключевую экспортную отрасль своей экономики и основу собственной энергетики.

В тот же день (только один из дней АТО) был остановлен и производящий бытовую технику завод «Норд» в Донецке (из-за блокады и невозможности завоза комплектующих).

При этом последствия АТО сказывались далеко за пределами Донбасса. Так, у Запорожского автомобильного завода 25 поставщиков в Донецкой и 11 в Луганской областях. В итоге ВСУ активно разрушали не только промышленность Донбасса, но и промышленность лояльных регионов. Так, из-за перебоев с комплектующими в июле ЗАЗ смог выпустить только 8 автомобилей, а производство автобусов остановилось ещё за три месяца до этого.

При этом правительство помогало ВСУ, и в том же Запорожье закрывается и принадлежащее РусАлу алюминиевое производство. «Моторсич», по сути, также обречено из-за изданного Порошенко запрета на любое военно-техническое сотрудничество с Россией. Эта ситуация как нельзя лучше оттеняет толпы запорожских ультрас, орущих русофобские лозунги на улицах города.

Из более экзотического — до начала АТО на Донбасс приходилось около 20% авиаперевозок. Как следствие, начало боевых действий отправило соответствующий рынок в нокаут.

Иными словами, разрушение крупнейшего промышленного района оказало на украинскую экономику системное воздействие, так или иначе затрагивая почти все отрасли — в том числе предельно далёкие от забоев донецких шахт.

Вернёмся к статистике. Производство угля (на который приходилось 47% энергобаланса Украины) уже в июне 2014-го сократилось по сравнению с июнем прошлого года на 28,7%, машиностроение сжалось на 23,8%, химия — на 22,2%, нефтепереработка — на 15,9%, металлургия — на 12,3%.

Июльские «победы» ВСУ обошлись экономике дополнительно в 14,8% угля, 8,3% кокса и 1,6% металлургии. При этом очевидно, что «умеренный» характер последней цифры был иллюзией, и производство металлургов довольно быстро «отзеркалило» бы производство сырья даже в оптимистическом для Киева случае. Машиностроение за месяц сократилось на 2,9%.

Итоги августа были ещё более катастрофическими — падение промышленного производства по отношению к августу 2013-го составило 21,4%. При этом падение вновь не ограничилось Донбассом — украинская экономика в целом получила очень чувствительный рикошет (в том числе в Киеве — промпроизводство в столице упало на 14%). На данный момент результаты борьбы правительства с собственной экономикой любой ценой выглядят так.

К 1 сентября только 24 из 91 шахт, подчинённых министерству энергетики, работали в нормальном режиме. Производство угля в сентябре по сравнению с тем же месяцем 2013-го сократилось на 60%, при этом падение не ограничилось донецким бассейном — снижение наблюдалось и в случае с Криворожским.

Как следствие, во-первых, нехватка угля для производства электроэнергии, по данным министерства энергетики, составила 30%. Запасы угля за сентябрь снизились за месяц на 10%, оказавшись на 55,9% меньше, чем в сентябре 2013-го.

Шансов «отыграть» ситуацию назад у Киева нет — ЛНР и ДНР контролируют незначительную часть территории страны, но очень значительную часть Донецкого бассейна (его коммерчески выгодной зоны, где добыча угля имеет экономический смысл), на который приходится примерно 2/3 украинской добычи. Переход на импорт из дальнего зарубежья в короткие сроки невозможен ни технически (украинские ТЭС предназначены для работы на местном угле), ни, по-видимому, финансово — Украина не оплачивает даже поставки угля из «братской» Польши; возможные затраты на импорт необходимых 8 млн тонн угля составят чуть менее $700 млн.

Что касается других энергоносителей, то фактически Украине необходимо не 5, а 10 млрд кубометров газа. При этом итоги Милана показывают, что благотворительности не будет. Это означает, что Киеву придётся потратить на импорт $3,68 млрд и оплатить долг в $3,1 млрд. Напомню, ЗВР Украины сейчас составляют $16 млрд, и до конца года она может получить от МВФ ещё 2,2 млрд.

Иными словами, страна в ресурсном кризисе, и его последствия уже видны.

Производство электроэнергии упало на 12,1% с перспективой дальнейшего падения. Производство кокса — на 16%. Производство стали в сентябре выросло на 2,7%, однако в августе оно сократилось на 37% по отношению к тому же месяцу предыдущего года. Химия, по последним данным за август, потеряла «только» 15,7%.

Что будет с украинской экономикой дальше? Во-первых, её в целом настигнет отложенный эффект от падения промпроизводства. Во-вторых, падение промышленности, которую толкает в пропасть энергетический кризис, едва ли остановится на достигнутом. Так, после начала отопительного сезона промышленные потребители должны снизить потребление газа на 30%, производители удобрений (т.е. огромная часть украинской химии) — полностью исключить потребление газа. Угольный кризис обещает стать не менее проблемным.

Внешняя конъюнктура в наименее пострадавших отраслях останется неблагоприятной — так, цены на железную руду, согласно прогнозам, будут снижаться и далее, причин для бурного оживления на аграрном рынке также не видно.

Иными словами, Украина руками Порошенко, Яценюка и Ко совершила довольно удачную попытку экономического самоубийства, сразу на несколько шагов приблизившись к молдавскому образцу, и вопрос лишь в том, доведёт ли она начатое до конца. Стратегически это означает, что хаос на юго-западных границах России — это очень надолго. Тактически сложившаяся ситуация в экономике может породить серию весьма неприятных для Киева сюрпризов. Так, хотя власти научились хорошо подавлять низовой протест «неправильных» украинцев на востоке, факт сводится к тому, что после потери Донбасса региональным элитам становится всё менее выгодно сосуществование унитарного государства с гигантской нагрузкой в виде перепотребляющих Киева и регионов к западу от него.

По сути, украинская экономика держалась на двух основных региональных узлах (Донбасс и связка Днепропетровск — Запорожье). Вспомогательную роль здесь играл Харьков. При этом тому же Коломойскому (хотя отнюдь не только ему) едва ли кажется привлекательной перспектива превращения своего «феода» в ключевого спонсора всей остальной «незалежной». В итоге фактическое игнорирование официального Киева и лозунги децентрализации вошли в «феоде» в моду ещё в самом начале кризиса. Теперь лозунги децентрализации фактически становятся всеобщим трендом.

Иными словами, достаточно вероятно, что фрагментация Украины в относительно благовидной «обёртке» продолжится и далее — при этом реакция населения Киева, лишённого традиционных привилегий, может оказаться своеобразной.