Ремарк - мой любимый немец

1Сейчас, наверное, можно добавить - мой первый любимый немец...



С именем Ремарка связан не один парадокс. Начнем С главного. Его любят, перечитывают, восхищаются и помнят всю жизнь ... и при этом не признают по-настоящему хорошим писателем (!) Вот характернейший отзыв: «Переводчик Андрей С-ев, теперь уже покойный, с нежностью вспоминал именно Ремарка, оговариваясь , что вообще-то хорошим писателем его не считает: «... Перечитывал и верил каждому слову о людях на краю смерти, которые никому не нужны и как-то ухитряются существовать. Когда я попал на лагерные сборы и надел гимнастерку, то очень оценил правдивость Ремарка ». Ремарка в Советском Союзе стали издавать с конца 50-х и с тех пор интерес к нему не ослабевает. Для каждого поколения он оказывается своим! Его читали фронтовики, еще помнившие запах окопов, и их дети. Сейчас невозможно себе представить, чем был роман «Время жить и время умирать» для людей, которые о немцах знали только одно: что это фашисты, машины для убийства, пришедшие уничтожать всех советских людей до единого. Так вещала советская пропаганда. И вот появился роман, где герой - человек в «фашистской» форме, и читатель получает возможность видеть события его глазами! Люди, полюбившие Ремарка неизбежно становились хоть немного несоветскими ...

В 90-е годы Ремарк стал по-особенному близок и понятен: какие знакомые реалии! - Инфляция, эмиграция, неизвестность, крушение идеалов ... Жители бывшего Союза пережили на себе многое из того, о чем до этого прочли в «Черном обелиске», в «Триумфальной арке», в книгах, посвященных скитаниям на чужбине. Мне кажется, благодаря немецкому писателю тяжелое время неопределенности пережилось чуть-чуть легче. 
Но и теперешнее благополучное поколение находит в произведениях немецкого романиста что-то важное для себя. В век интернета, компьютерных игр оказалось, что его герои вполне вмещают в себя современную юную душу - Ремарк открыл особый прием повествования, который можно назвать = здесь и сейчас =. Читатель погружается в оболочку персонажа целиком, уходит в его мир ... Может, как в виртуальную игру? Игру, которая учит чему-то очень важному ... 
Вот примечательное наблюдение участницы интернет-группы поклонников немецкой литературы: «Ремарк ... вот только им и спасаюсь от повседневной слащавой обыденности, от этих новостей ... у нас не новости! У нас пресс-служба либо президента, либо Ходорковского. И благодаря именно Ремарку я вижу это. Вы тоже видите? »

И при всем при этом литературные критики продолжали писать о нем как бы сквозь зубы ... 
Огромная популярность, видимо, пошла во вред элитарности. Хотя, думаю, тут многое связано с работой своеобразной «клаки» литературных критиков. Ведь они, как известно, ориентируются не на предпочтения массового читателя. Правда, есть читаемые авторы, которые, тем не менее, входят во всевозможные шорт-листы. Как например, Хемингуэй, который, как и Пикассо, «умел дружить с репортерами». 
А вот Ремарк этого не умел, своим для литературной элиты не был ... Очевидно, для этого у него была неподходящая биография и национальность. И даже тот факт, что его роман сжигали и запрещали в гитлеровской Германии, мало что изменил. 
Словно заговор молчания окружал этого немца. Экранизации его ровесника и литературного соперника Хемингуэя показывали в Советском Союзе, у нас ставили теле-спектакли, Нагибин даже написал повесть о папе Хэме на Кубе .. Импозантный портрет американца в рельефном свитере, его героическая яхта и другие экзотические подробности жизни были известны последователям литературной моды лучше, чем биографии их собственных дедушек и бабушек. Хемингуэй был официально разрешенным в Союзе антифашистским американцем. Ремарк же, в сущности, был наполовину запрещен. О нем не писали ничего. Сведений из его личной жизни было крайне мало. Даже как он выглядел, никто не знал. Как же было обидно его поклонникам!



Ремарка традиционно все считают пацифистом. Это несомненно так, он осуждал безумства бессмысленной бойни ... Но вместе с тем своего участия в войне он точно не стыдился и не считал это преступлением. Мой любимый (после сцены погони в начале "Трёх товарищей") эпизод из романа "Возвращение" - сцена суда над человеком, который убил сожителя своей невесты: 
"Этот парень ... настрелял людей на целый лазарет ... За это он был награждён Железным крестом первой степени и получил благодарность от полковника. Понимаете вы теперь, почему не вашим гражданским судам и не по вашим законам его судить?

Он солдат, он наш брат и мы выносим ему оправдательный приговор! " -. Говорят ЕГО друзья 
В любом случае пацифизм у Ремарка, по крайней мере раннего, своеобразный -. ведь он никого не обвиняет, И ДАЖЕ романтизирует фронтовое Братство 
Я Очень Четко Вижу у Ремарка взгляд на войну КАК на зло, которое сродни стихийному бедствию, неизбежное зло, проверяющее человека «на вшивость». 
И в этом, кстати, его не повторил ни один советский писатель-фронтовик. Видимо, партийный и социальный заказ победившей страны был другим. Любые попытки изобразить войну не как массовый народный подвиг клеймились. Появилось даже - не совсем, правда, официально, на уровне фельетонов, -. Словечко «ремарковщина», то есть увлечение окопной правдой, неприглядной, негероической стороной военных событий 
А в Европе И Америке нежелание писателя занимать отчетливую политическую позицию, его неприязнь к противникам Гитлера - коммунистам делало его изгоем среди левацки настроенных интеллектуалов. 
В книгах, посвященных скитаниям эмигрантов-немцев, очень хорошо видно, что многие их ненавидели почти так же как и нацистов, хотя они как раз были жертвами нацизма!

Диалог из «Земли обетованной»: 
--- Это ваше имя - Людвиг Зоммер? Немец? Не люблю немцев. 
--- Я тоже. 
Так отвечает герой романа красавице-американке, у которой на фронте погиб жених. 
А что вы ответили бы на его месте? О горечи этой фразы - «Я тоже» - читателю остается только догадываться ... 
И читатель догадывается о многом -. Ремарку повезло на читателей. Ремарк был против нацистов. Но он был за немцев. В его романах есть образ Германии - разрушенной бомбежками, изнуренной голодом, инфляцией - родины отчаявшихся, потерявших надежду людей. В мире, где Германия два раза была уничтожена, где победили противники Германии - причем победила и их литература! - Ремарк какое-то время практически один представлял этот поверженный народ. Есть такая полу-легенда: актёр Лью Эйрес, сыгравший Боймера в знаменитой экранизации «На Западном фронте без перемен» 30-го года, во вторую мировую отказался идти на фронт воевать против немцев . И при этом парадоксальным образом Ремарк не пользуется должной (как мне кажется) популярностью в самой теперешней Германии. По крайней мере, таким впечатлением делились русские поклонницы немецкого писателя, побывавшие в Германии, в Оснабрюке. Замечу в скобках: наверное, это большая и может, несколько болезненная тема ... Так что не будем в нее углубляться. Зато в России ему воздают сторицей. Издатели наконец-то выпустили все, что когда-то выходило из-под пера романиста, даже его не очень удавшуюся фантастику. Понемногу к Ремарку поворачиваются лицом и литературоведы: появились в последнее время статьи о нем, опубликованы сохранившиеся письма. О немецком классике даже стали рассказывать глянцевые журналы, вот только интерес их ограничивается, как правило, любовными похождениями. И читательский, зрительский интерес не ослабевает. Поставлены спектакли по «Трем товарищам» - в Москве, в «Современнике» инсценировка идет больше десяти лет. Была и экранизация этого самого любимого в России романа. Опросы на сайтах стойко показывают: Ремарка читают больше, чем его некогда успешного соперника Хемингуэя. Да и по книжным полкам это видно ... Проза Ремарка оказалась очень созвучна русской душе, гораздо больше, чем холодно-отсраненный Хемингуэй. Да и сам Ремарк был неравнодушен к русским, к русской культуре, недаром в каждой его книге есть или русский персонаж или какая-нибудь русская деталь, как например, казачий хор, который слушают герои «Трех товарищей» в баре.

О, какой экзотикой для нас когда-то были эти русские графини за стойками бара...

Ремарк - был другим измерением. Где почти все как у нас, но не совсем. 
Какая-то звенящая приподнятость самых обыденных и даже страшных вещей. 
Есть авторы более сложные и более умные, но вот этого эффекта нет ни у кого.



Как-то прочла в пьесе, посвященной Эриху и его возлюбленной Юте Замбона слова о том, что жениться надо за пять минут до смерти.
И однажды я поняла, что была такая пара - кто буквально поженился за пять минут до смерти.
Только это уже другая история.

_________________

http://his.1september.ru/2004/09/21.htm Ремарк и война