Перечитывая Стругацких

Борис Стругацкий

От редакции

*Борис Вишневский — не только обозреватель «Новой газеты», лауреат премии «Золотое перо России» и депутат Законодательного собрания Санкт-Петербурга. Он еще и писатель, друг и ученик Бориса Натановича Стругацкого, автор первой в России книги о знаменитых фантастах «Аркадий и Борис Стругацкие: двойная звезда». В ней собраны биографические материалы, около сорока бесед с Борисом Стругацким, записанных автором в 1992–2011 годах, и размышления автора о произведениях братьев Аркадия и Бориса Стругацких. В ноябре 2013 года вышло второе, дополненное издание этой книги, которую еще можно купить в сети магазинов «Буквоед» и интернет-магазине «Озон».

Книги Аркадия и Бориса Стругацких начали растаскивать на цитаты еще полвека назад.

Эти цитаты действовали как пароль, как маркер, безошибочно позволяющий в любой компании определить единомышленника, близкого тебе по духу и восприятию мира.

Стоило лишь услышать от прежде незнакомого человека «Мерзко, когда день начинается с дона Тамэо», или «профессор Выбегалло кушал», или «пять розог без целования за невосторженный образ мыслей»…

Отобрать лучшее из сказанного ими — невероятно трудная задача. Наверное, у каждого из выросших в мирах братьев Стругацких этот список будет своим. Для меня он — вот такой.

Борис ВИШНЕВСКИЙ*
обозреватель «Новой газеты»

Аркадий и Борис СТРУГАЦКИЕ. Цитаты

«Стажеры»

Нет ничего невозможного, есть только маловероятное.

Жизнь дает человеку три радости. Друга, любовь, работу. Каждая из этих радостей уже стоит многого. Но как редко они собираются вместе!

«Понедельник начинается в субботу»

Каждый человек — маг в душе, но он становится магом только тогда, когда начинает меньше думать о себе и больше о других.

Человек — это только промежуточное звено, необходимое природе для создания венца творения: рюмки коньяка с ломтиком лимона.

Бессмыслица — искать решение, если оно и так есть. Речь идет о том, как поступать с задачей, которая решения не имеет.

«Сказка о тройке»

У людей было две исконных мечты: мечта летать вообще, проистекшая из зависти к насекомым, и мечта слетать к Солнцу, проистекшая из невежества, ибо они полагали, что до Солнца рукой подать.

Если начальство недовольно каким-нибудь ученым, вы объявляете себя врагом науки вообще. Если начальство недовольно каким-нибудь иностранцем, вы готовы объявить войну всему, что за кордоном.

Нет ничего более гибкого и уступчивого, нежели юридические рамки.

«Хищные вещи века»

Если во имя идеала человеку приходится делать подлости, то цена этому идеалу — дерьмо.

До каких же пор вас нужно будет спасать? Вы когда-нибудь научитесь спасать себя сами? Почему вы вечно слушаете попов, фашиствующих демагогов, дураков? Почему вы не желаете утруждать свой мозг? Почему вы так не хотите думать?

«Далекая Радуга»

Манеры любого человека странны. Естественными кажутся только собственные манеры.

Я не знаю, с чего начать, а через минуту я буду уже не человек, а взбесившийся администратор. Вы никогда не видели взбесившегося администратора? Сейчас увидите. Я буду судить, карать, распределять блага! Я буду властвовать, предварительно разделив!

Ох, до чего же это трудно — решать! Надо выбрать и сказать вслух, громко, что ты выбрал. И тем самым взять на себя гигантскую ответственность, совершенно непривычную по тяжести ответственность перед самим собой, чтобы оставшиеся три часа жизни чувствовать себя человеком, не корчиться от непереносимого стыда и не тратить последний вздох на выкрик «Дурак! Подлец!», обращенный к самому себе.

«Попытка к бегству»

В этом мире царит средневековье, это совершенно очевидно. Но уже теперь здесь есть люди, которые желают странного. Как это прекрасно — человек, который желает странного!

Вы хотите изменить естественный ход истории. А знаете вы, что такое история? Это само человечество! И нельзя переломить хребет истории и не переломить хребет человечеству…

Что вы будете делать, когда придется стрелять? А вам придется стрелять, когда вашу подругу-учительницу распнут грязные монахи. И вам придется стрелять, когда вашего друга-врача забьют насмерть палками молодчики в ржавых касках!..

«Трудно быть богом»

«Протоплазма, — подумал Румата. — Жрущая и размножающаяся протоплазма».

Мир совсем не плох, цены на хлеб падают, цены на латы растут, заговоры раскрываются вовремя, колдунов и подозрительных книгочеев сажают на кол, король по обыкновению велик и светел, а дон Рэба безгранично умен и всегда начеку.

Кстати, благородные доны, чей это вертолет позади избы?

Трусоват наш дон Тамэо, да и политик известный…

Мерзко, когда день начинается с дона Тамэо…

Умные нам не надобны. Надобны верные.

Суть в основных установлениях нового государства. Установления просты, и их всего три: слепая вера в непогрешимость законов, беспрекословное оным повиновение, а также неусыпное наблюдение каждого за всеми!

Горожане перестали распевать куплеты политического содержания, стали очень серьезными и совершенно точно знали, что необходимо для блага государства.

Мы думали, что это будет вечный бой, яростный и победоносный. Мы считали, что всегда будем сохранять ясные представления о добре и зле, о враге и друге. И мы думали, в общем, правильно, только многого не учли.

Разве бог имеет право на какое-нибудь чувство, кроме жалости?

Там, где торжествует серость, к власти всегда приходят черные.

В темноте мы во власти призраков. Но больше всего я боюсь тьмы, потому что во тьме все становятся одинаково серыми.

Мне объяснили, что правда — это то, что сейчас во благо королю… Все остальное ложь и преступление.

Это был известный рыботорговец, ему назначили пять розог без целования за невосторженный образ мыслей.

Раб гораздо лучше понимает своего господина, пусть даже самого жестокого, чем своего освободителя, ибо каждый раб отлично представляет себя на месте господина, но мало кто представляет себя на месте бескорыстного освободителя.

«Гадкие лебеди»

Именно то, что наиболее естественно, менее всего подобает человеку.

Господин президент изволили взвинтить себя до последней степени, из клыкастой пасти летели брызги, и я достал платок и демонстративно вытер себе щеку, и это был, наверное, самый смелый поступок в моей жизни, если не считать того случая, когда я дрался с тремя танками сразу.

Будущее — это тщательно обезвреженное настоящее.

Государственный аппарат, господа, во все времена почитал своей главной задачей сохранение статус-кво. Не знаю, насколько это было оправданно раньше, но сейчас такая функция государства попросту необходима. Я бы определил эту функцию так: всячески препятствовать будущему запускать свои щупальца в наше время, обрубать эти щупальца, прижигать их каленым железом…

— Ты слишком любишь маринованные миноги.

И одновременно — справедливость.

— Правильно. Но, по-моему, это хорошо.

— Это неплохо. Но если бы тебе пришлось выбирать, ты бы выбрал миноги, вот что плохо.

— Скажи, а ты как — сначала напишешь, а потом уже вставляешь национальное самосознание?

— Нет, — сказал Виктор. — Сначала я проникаюсь национальным самосознанием до глубины души: читаю речи господина президента, зубрю наизусть богатырские саги, посещаю патриотические собрания. Потом, когда меня начинает рвать — не тошнить, а уже рвать, — я принимаюсь за дело…

Страны, которые нравились господину президенту, вели справедливые войны во имя своих наций и демократии. Страны, которые господину президенту почему-либо не нравились, вели войны захватнические и даже, собственно, не войны вели, а попросту производили бандитские, злодейские нападения.

Продаваться надо легко и дорого — чем честнее твое перо, тем дороже оно обходится власть имущим, так что, и продаваясь даже, ты наносишь ущерб идеологическому противнику, и надо стараться, чтобы ущерб этот был максимальным…

Есть люди, которые не могут жить без прошлого, они целиком в прошлом, более или менее отдаленном. Они живут традициями, обычаями, заветами, они черпают в прошлом радость и пример. Скажем, господин президент. Что бы он делал, если бы у нас не было нашего великого прошлого? На что бы он ссылался и откуда бы он взялся вообще?

Как это славно — вовремя помереть!

Это что-то вроде демократических выборов: большинство всегда за сволочь…

Будущее создается тобой, но не для тебя.

«Второе нашествие марсиан»

В таком маленьком городке, как наш, учителя знают все. Родители твоих учеников почему-то воображают, будто ты чудотворец и своим личным примером способен помешать их детям устремиться по стопам родителей.

Представления не имею, что же еще нужно оторвать человеку, чтобы он навсегда перестал быть унтер-офицером.

Полифем жить не может без патриотизма. Без ноги он жить может, а вот без патриотизма у него не получается.

Хоть бы одна сволочь спросила, что она должна делать. Так нет же, каждая сволочь спрашивает только, что с ней будут делать.

Если человек бесчестен, то он бесчестен до конца.

«Обитаемый остров»

Неизвестные Отцы — это анонимная группа наиболее опытных интриганов, остатки партии путчистов, сохранившиеся после двадцатилетней борьбы за власть между военными, финансистами и политиками. У них две цели, одна — главная, другая — основная. Главная — удержаться у власти. Основная — получить от этой власти максимум удовлетворения.

Глупость есть следствие бессилия, а бессилие проистекает из невежества, из незнания верной дороги… но ведь не может быть так, чтобы среди тысячи дорог не нашлось верной!

Он вдруг впервые подумал, что на Земле тоже могло так случиться, и он был бы сейчас таким, как все вокруг, — невежественным, обманутым, раболепным и преданным.

Ваша совесть возмущена существующим порядком вещей, и ваш разум послушно и поспешно ищет пути изменить этот порядок. Но у порядка есть свои законы. Эти законы возникают из стремлений огромных человеческих масс, и меняться они могут тоже только с изменением этих стремлений.

Совесть своей болью ставит задачи, разум — выполняет. Совесть задает идеалы, разум ищет к ним дороги. Это и есть функция разума — искать дороги. Без совести разум работает только на себя, а значит — вхолостую.

Идеалы потому и называются идеалами, что находятся в разительном несоответствии с действительностью. И поэтому, когда за работу принимается разум, холодный, спокойный разум, он начинает искать средства достижения идеалов, и оказывается, что средства эти не лезут в рамки идеалов, и рамки нужно расширить, а совесть слегка подрастянуть, подправить, приспособить…

Либералы были, в общем, против башен и против Неизвестных Отцов. Однако больше всего они боялись гражданской войны. Это были национальные патриоты, чрезвычайно пекущиеся о славе и мощи государства и опасающиеся, что уничтожение башен приведет к хаосу, всеобщему оплеванию святынь и безвозвратному распаду нации. В подполье они сидели потому, что все, как один, были сторонниками парламентских форм правления…

Политика есть искусство отмывать дочиста очень грязной водой.

Имейте в виду и расскажите своим друзьям. Вы живете не на внутренней поверхности шара. Вы живете на внешней поверхности шара. И таких шаров еще множество в мире, на некоторых живут гораздо хуже вас, а на некоторых — гораздо лучше вас. Но нигде больше не живут глупее.

«Жук в муравейнике»

Существуют на свете носители разума, которые гораздо, значительно хуже тебя, каким бы ты ни был. И вот только тогда ты обретаешь способность делить на чужих и своих, принимать мгновенные решения в острых ситуациях и научаешься смелости сначала действовать, а потом разбираться. В этом сама суть прогрессора: умение решительно разделить на своих и чужих.

«Волны гасят ветер»

Раз мы спрямляем чью-то историю, значит, и нашу историю могут попытаться спрямить…

Я был прогрессором всего три года, я нес добро, только добро, ничего, кроме добра, и, господи, как же они ненавидели меня, эти люди! И они были в своем праве. Потому что боги пришли, не спрашивая разрешения.

Ветер богов поднимает бурю, но он же раздувает паруса.

Во всей Вселенной только одно наше человечество занимается прогрессорством, потому что у нас история такая, потому что мы плачем о своем прошлом… Мы не можем его изменить и стремимся хотя бы помочь другим, раз уж не сумели в свое время помочь себе.

Дедушка Горбовский. Он был как из сказки: всегда добр и поэтому всегда прав. Такая была его эпоха, что доброта всегда побеждала. «Из всех возможных решений выбирай самое доброе».

«Отягощенные злом»

Конечно же, мечтать надо. Надо мечтать. Но далеко не всем и отнюдь не каждому. Есть люди, которым мечтать прямо-таки противопоказано.

Самые убедительные наши победы мы одерживаем над воображаемым противником.

Люди несоизмеримы, как бесконечности. Нельзя утверждать, будто одна бесконечность лучше, а другая хуже.

Каждый человек — человек, пока он поступками своими не показал обратного.

Вся эта погань испытывает наслаждение, не только издеваясь над теми, кто попал ей в лапы, она же наслаждается и собственными своими унижениями в лапах того, кого считает выше себя.

Из десяти девять не знают отличия тьмы от света, истины от лжи, чести от бесчестья, свободы от рабства.

«Пикник на обочине»

Разум есть способность живого существа совершать нецелесообразные или неестественные поступки.

«Повесть о дружбе и недружбе»

Известно, что есть лишь один способ делать дело и множество способов от дела уклоняться.

«Град обреченный»

Если у еврея отнять веру в бога, а у русского — веру в доброго царя, они становятся способны черт знает на что.

Приходя — не радуйся, уходя — не грусти.

Лучше всего быть там, откуда некуда падать.

Выигрывает вовсе не тот, кто умеет играть по всем правилам; выигрывает тот, кто умеет отказаться в нужный момент от всех правил, навязать игре свои правила, неизвестные противнику, а когда понадобится — отказаться и от них.

У человека должна быть цель, он без цели не умеет, на то ему и разум дан. Если цели у него нет, он ее придумывает…

Право на власть имеет тот, кто имеет власть. А еще точнее, если угодно, — право на власть имеет тот, кто эту власть осуществляет. Умеешь подчинять — имеешь право на власть. Не умеешь — извини!

Великие писатели всегда брюзжат. Это их нормальное состояние, потому что они — это больная совесть общества, о которой само общество, может быть, даже и не подозревает.

Автор: Борис Вишневский