Дальше националисты действовали по тройственной системе, т. е. три села объединялись в станицу, три станицы в подрайон, три подрайона в район, три района в надрайон, три надрайона в виддил.
Надрайон и виддил у них были областными структурами, а всю территорию Украины поделили на четыре части (луча). Во главе всех этих лучей стоял Центральный провод ОУН во главе с Проводником.
Основным был луч «Захид» — северо-западный, включающий в себя Галичину и Закарпатье, остальные были второстепенными и поддержкой местного населения не пользовались.Давайте пойдем по схеме снизу вверх и рассмотрим ее уровни и звенья.
Вот уровень села. Это — основа основ всей структуры. На базе села существовали различные мастерские по всем видам ремонта, цеха переработки сырья и пошива одежды и т. д. и т. п. Вся хозяйственная часть была очень похожа на наши колхозы и совхозы.
Бандеровцы после начала войны не стали разгонять эти организации, а использовали их как очень удобные для себя структуры. У них была жесткая плановая система. Заранее давалось задание, кто и что должен вырастить, посадить, заготовить, а осенью сдать.
Всей этой службой заготовки в селе руководил господарчий, он был главный заготовитель — хозяйственник. После заготовки все сдавалось под расписку станичному села. Станичный в селе был в роли председателя колхоза, который ведал всеми ресурсами.
Обычно все заготовленное хранилось в лесу, в схронах, на высоком, сухом месте, хорошо замаскированное. Все тщательно учитывалось, велись записи по приходу и расходу материальных ценностей и станичный всегда знал, какими запасами, на какое количество людей он располагает. В случае надобности он ехал в лес, привозя необходимое количество припасов, и распределял среди тех домов, у которых были на постое боевики.
Обычно на селе стоял рой, или, по-нашему, взвод, поэтому размещение боевиков в селе не ложилось нагрузкой на семьи. Снабжением одеждой и продовольствием занимался станичный.
Самое интересное, что все подразделения делились на две части — женскую и мужскую, у каждой части были свой господарчий и станичный. Женщины занимались ремонтом и пошивом одежды, стиркой белья, перевязочного материала, уходом за ранеными.
Среди населения села велась в обязательном порядке политработа по разъяснению идей ОУН-УПА, а занимались ей политработники ОУН, причем для каждой категории населения разные, отдельный для мужского населения, отдельный для женщин (обычно женщина), а также раздельно среди юношей и девушек. Помогали им в этом все священники греко-католической церкви, говоря в своих проповедях, что надо слушаться своих защитников, так как они несут свободу и право владения землей.
В каждом селе был пункт связи, представлявший собой хороший крестьянский дом, владельцы которого были так называемыми пунктовыми связи.
В этом пункте было организовано круглосуточное дежурство, так как любое время дня и ночи мог прийти связной с шифрованным донесением. Связными практически всегда были молодые девушки в возрасте от десяти до семнадцати лет.
Легенда перемещения по маршруту была тщательно отработана. Обычно они шли к родственникам в соседнее село, таким же содержателям пункта связи. Мы, когда это узнали, поступали так: переворачивали эту девушку вдвоем вверх ногами и начинали трясти до тех пор, пока из ее бюстгальтера не выпадет шифрованное донесение.
Широко использовалась система условных знаков для внешних наблюдателей, находящихся вдоль дороги от села к селу в пределах видимости друг друга. В этом случае использовали мальчишек. Их же использовали для наблюдения за передвижением и местами дислокации наших войск.
Следующий уровень — это станица, объединение трех сел. Ее руководство находилось в одном из этих сел. Состояло из станичного станицы, ведавшего размещением, постоем и снабжением всем необходимым сотни УПА (это 100-150 человек боевиков), господарчего станицы, руководившего службой заготовки припасов в этих селах.
В каждой станице была боёвка СБ (служба безопасности) из 10-15 человек, тщательно законспирированных, с виду местных жителей. Отличались они неимоверной жестокостью, хуже всяких дудаевцев, убивали при малейшем подозрении на сотрудничество с советскими властями.
Как пример — случай с семьей Ивана Семёновича Рухи. Он был вызван в райотдел НКВД для допроса по поводу участия в бандеровских бандах. Был признан невиновным, уехал домой, и в тот же день была расстреляна вся его семья вместе с детьми и сброшена в колодец.
Иван оказался тяжело раненым. Вылез из колодца, добрался до гарнизона и рассказал об участниках расстрела, среди которых оказался и председатель сельсовета — член боёвки СБ.
…В станице был свой следователь, получавший сведения от своих информаторов в селах, обрабатывавший их и при надобности передававший в службу безопасности станицы или выше.
Содержатели пункта связи станицы имели выход на вышестоящие уровни руководства и имели в своем распоряжении единовременно до двадцати связных. И никогда не забывалась политико-воспитательная работа с населением. Для каждого возраста и пола имелся свой отдельный воспитатель, снабжающий своих подчиненных необходимой литературой и агитационными материалами.
На уровне подрайона и района в УПА сдержались кош и курень, по нашему войсковому уставу — это пехотный полк, численностью до 2000-3000 человек.
Кош отличался от куреня тем, что в нем были артиллерийские и механизированные соединения. Районное и подрайонное руководство находилось в крупных селах, входящих в этот подрайон или район, там же находился штаб и командование куреня. Они не любили жить в лесу, хотя там у них были построены с помощью немецких инженеров бетонированные бункеры, хорошо замаскированные, с водяным и электрическим снабжением. Бывало, после войны, загонишь отряд УПА в лес, все в окружении. Входишь в лес. А там никого нет, все в землю попрятались. Берешь длинный железный штырь и начинаешь протыкать землю, пока не обнаружится бункер.
ПРИЗЫВ В ОУН-УПА
На этих уровнях в ОУН-УПА существовала и своя прокуратура, и следственный аппарат, состоящий из выпускников юридических факультетов Львовского, Варшавского и
Краковского университетов, украинцев по национальности, работавших в тесной связке с районными боёвками службы безопасности.
Для проведения следствия имелись тайные тюрьмы для содержания и пыток заключенных.
Районная боёвка состояла из 10-15 хорошо обученных и вооруженных людей, по своей сути палачей, выполнявших карательные операции по распоряжению своего коменданта. Тот, в свою очередь, добывал сведения для проведения акций от следователей и прокуроров.
Узнавали сведения от своих людей на мелких административных должностях в сельсовете, райсовете, на постах бригадиров, председателей колхозов. В городских военкоматах и НКВД это были обычно технические работники, уборщицы, истопники, секретари-машинистки, повара в спецстоловых для оперсостава. Только однажды ОУНовцам удалось внедрить своего агента в нашу боевую группу, которая была уничтожена при захвате куренного в одном из сел.
Призывом в УПА руководили коменданты мобилизационных отделов, в случае больших потерь в УПА по системе связных станичным передавались требования на мобилизацию нужного количества людей, за уклонение от призыва — расстрел.
Особое внимание надо уделить «сотне отважных юношей» и такой же «сотне отважных девушек» при отделе особого назначения. Это была настоящая кузница кадров ОУН-УПА.
Вся молодежь делилась на три возрастных группы, 10-12 лет, 13-15 лет и 16-18 лет. У всех этих половозрастных групп были свои задачи, действия и спрос. Самые младшие использовались как наблюдатели, разведчики и связные, более старшие — как диверсанты. Например, в «сотне отважных юношей» при отделе особого назначения начинал свою «трудовую деятельность» в качестве разведчика будущий президент Украины Леонид Кравчук.
О том, насколько это была серьезная организация, можно судить по тому, как они вели наблюдение за танковым резервом 1-го Украинского фронта, стоявшего в Тучинском лесу в 1944 году с последующим наведением на него немецкой авиации. Не любили мы этих юношей, бывало, окружим банду, убившую наших товарищей, а они бросают оружие, поднимают руки и кричат, что они дети.
А «сотня отважных девушек» при этом же отделе — так это самые настоящие садистки, мы их и в плен не брали, расстреливали на месте. Они на наших пленных солдатах отрабатывали практические занятия по наложению шин на сломанные конечности, ломая им руки и ноги, или разрезали их для изучения полевой хирургии и способов сшивания ран.
Свои хорошо оборудованные районные госпитали на сто тяжелораненых они держали в труднодоступной лесной местности.
Надрайонные руководители предпочитали не светиться, находились обычно в лесу, в своих бункерах. У них там было все оборудовано для автономной жизнедеятельности: и электрическое освещение, и свой водопровод с канализацией, была радиосвязь с заграницей.
На надрайонном уровне существовали школы младших командиров и политвоспитателей, аналоги тренировочных лагерей в Ичкерии, находившиеся в глухих карпатских лесах. Большинство из них было уничтожено в 1943 году партизанским соединением под руководством Вершигоры.
В лесах на Оржевских хуторах Глевальского района Ровенской области находился и Центральный провод ОУН-УПА, в хорошо оборудованном бетонном бункере со всеми удобствами, построенным под наблюдением немецких инженеров.
Виддилы при каждой области с подчинённой им дивизией существовали только в 1943-1944 годах. Их уничтожила наша армия в апреле 1944 года в сражении под Кременцом.
В городах влияние бандеровцев было гораздо меньше, чем в селе. В городе у них была только служба внешнего наблюдения и связные. А руководство ОУН боялось там находиться, так как НКВД в городе хорошо работало. Да и городское население, более грамотное и лучше разбиравшееся в политической обстановке, не хотело сотрудничать с бандеровцами.
Вот с этой тщательно законспирированной организацией СМЕРШу и пришлось воевать сразу после освобождения Украины. До конца войны советская власть заканчивалась в районных центрах.
В селе хозяевами были бандеровцы. Чтобы покончить с этим, после войны в западной Украине в каждом селе были размещены гарнизоны. На одну Ровенскую область понадобилась целая 13-я армия, после чего все стало вставать на свои места.
Бандитов загнали в лес и лишили снабжения, а СМЕРШ стал уничтожать в первую очередь главарей. После их уничтожения банды распадались, т. к. большинство людей было мобилизовано в УПА под страхом смерти, собственной и родственников.
«ПАЛАЧЕЙ НАМ ДОБИТЬ ТОЛКОМ НЕ ДАЛИ»
В 1945-1946 годах мы перебили банды на уровне куреней, кошей и сотен. А вот службу безопасности («безпеки») этих жесточайших палачей нам добить толком не дали. Когда в 1946 году мы вышли на уровень надрайонного руководства, следы потянулись в ЦК Украины во главе с Хрущёвым. Тут нас и остановили.
В 1946 году свернулась работа по борьбе с бандеровцами в Ровенской и Львовской областях. Были ликвидированы отделы СБ, ОКР СМЕРШ, ББ (борьба с бандитизмом). Сняли с должности генерала Трубникова, руководителя Ровенского управления НКВД, и генерала Асмолова в Львовской области. А из Киева во Львов перевели по указанию Хрущёва генерала Рясного, как оказалось после, сочувствующего националистам. В результате чего служба безпеки учиняла расправы над нашими людьми до 1950-х годов.
После смерти Сталина по амнистии, проведенной Хрущёвым, вышли на свободу все активные участники УПА-ОУН, возвратившиеся к себе на родину.
В 1950-1960 годах началось тихое восстановление ОУН. Начали они с выдвижения своих людей на партийные и хозяйственные посты, были случаи приема проводников идей ОУН и политреферентов ОУН в комсомол с дальнейшим карьерным ростом (яркий пример — Леонид Кравчук). А тех, кто им мешал, или запугивали, шантажируя жизнью близких, или устраняли под видом несчастного случая или бытовой ссоры.
В 1974 году я приехал на Западную Украину, и мои друзья рассказали, что на многих высоких партийных и хозяйственных постах, не говоря о мелких, особенно в сельской местности — в Ровенской, Львовской, Ивано-Франковской областях — стоят люди ОУН. Бывший до 1972 года первым секретарем ЦК КП Украины Шелест скрывал все это от Москвы.
В конце так называемой перестройки, в 1989-1991 годах, благодаря предательской политике Горбачёва этот долго зреющий гнойник вскрылся. Возник «Рух» (по-русски — «Движение»).
Подпитываемый деньгами Ватикана и западной диаспоры из Канады и Америки, начался планомерный захват власти «Рухом» на территории всей Украины. Начались захваты православных храмов греко-католиками при помощи боевиков из УНА-УНСО. Эта организация возродилась именно тогда как наиболее экстремистское политическое движение бывших бандеровцев, неудовлетворенных деятельностью «РУХа».
Бандеру и его сподвижников объявили мучениками и жертвами НКВД. Большую поддержку и идеологическое покровительство «Руху» и УНА-УНСО оказал бывший «храбрый юноша», на тот момент замзавотделом идеологии ЦК КПУ Кравчук, ставший затем председателем Рады, а после президентом.
Роман Носиков
Комментарии