Война и любовь. Продолжение Главы 3.

Николай, окончив техникум, принял решение продолжить образование. Нужно было ехать в Москву, где открылся Институт инженеров связи (МИИС). Родители собрали его в дорогу и, благословив, отправили.

Он стал студентом в августе 1939 года.

В это время изменилась и судьба Ильи Александровича. Брат его, Евсей служил прокурором в Орле и пригласил Илью на работу в орловскую коллегию адвокатов. Лемешевы переехали в Орел. Жизнь налаживалась, только бы радоваться.

И тут грянула война. В ночь на 22 июня 1941 года, немцы, без объявления войны, начали бомбить наши города, утюжить танками пограничные территории. Гитлер планировал «блиц-криг» - быстрое наступление преобладающими силами. В германской ставке был разработан план «Барбаросса», согласно которому наступление велось по трем направлениям, основной удар – на Москву.

В сентябре 1941 неожиданно приехал сын. Мать с отцом обрадовались Коленьке, обнимали-целовали. Они знали, что у студентов была бронь, и это снимало огромную тяжесть с родительского сердца.

- Наш институт эвакуируют в Ташкент, - сообщил сын.

- В такую даль поедешь, - переживала мама.

Сын помолчал. Собирался с силами. Наконец, сказал:

- Я ухожу на фронт.

- Что??? Как? У тебя же бронь!

- Иду добровольцем. Студенты старших курсов и преподаватели уже воюют. А мы идем добровольцами. Формируются отряды для восстановления разрушенных линий связи. Я попрощаться приехал, - выдохнул сын. И закашлялся.

- Боже, Боже, - горевала мать.

- Мама, связисты очень на фронте нужны, мало их, знающих, – сын пытался что-то говорить, но мать не слышала.

- Мне офицерское звание дали, - обратился к отцу, который мерял комнату шагами – туда-обратно.

Все молчали и тут Николай разразился сильным кашлем, едва успокоился.

- Сынок, ты кашляешь! К врачам обращался? – отец больше всего боялся туберкулеза, который может развиться у сына. Даже ужас войны отступал перед страхом этого чертова туберкулеза. Илья Александрович еще помнил свою жену у края могилы.

- Все в порядке, - натянуто улыбнулся сын. Конечно, он не мог сказать отцу правду. И от медкомиссии скрыл. С другом –медиком консультировался, тот уверен, что у Коли скрытая форма туберкулеза. Но какое тут лечение, когда немцы прут на Москву.

Николай Ильич Лемешев ушел добровольцем на фронт. Их батальон был направлен на защиту столицы. Немцы были совсем близко.

- Дорогие мама и папочка. У меня все нормально. Спасибо тебе, пап, за совет – газетами обернуть ноги. В несколько слоев обернул, в сапог сунул – и холода не чувствую. А морозы давят... Москву отстоим, русские к морозу привыкшие, это для фашистов кошмар, видим, как их техника в снегу буксует, да и сами они, что сосульки…,- писал Николай с фронта.

Немцы заняли Орел. Своих офицеров расквартировали офицеров по близлежащим домишкам. К Лемешевым привели Ганса, оказался тихим и скромным. На Новый Год принес елку, печенье, какао. Вынул фотографии из нагрудного кармана, показывал – моя мать, сестра. Шепотом Марии:  я не хотел воевать. Не хочу убивать. И меня могут убить, как мать это переживет?

У Марии болело сердце за своего сына, а здесь – совсем молодой немец, сидит, чуть не плачет. Но ты же в Коленьку моего стрелять будешь...

Как же этот мир устроен – обо мне враг заботится, какао- печеньем угощает, дров привез. Господи!

Она часто молилась. Была у них икона, вывезенная еще из Одессы - Казанской Божьей матери, небольшая ,в серебряном окладе. Берегла ее как зеницу ока. Молитвы читала, стоя на коленях перед святым образом. «Прости прегрешения наши...Спаси сына моего от смерти лютой...»

Кто знает, может быть, материнские молитвы и спасли Николая, прошедшего войну от Москвы до Варшавы без единого ранения. Таких офицеров было немного...

После войны в коробке из-под довоенных конфет, хранились его награды. Полная коробка! Его награждали и посылали в самое пекло. Он выживал, получал награду – и опять в бой. В этой фронтовой горячке совсем забыл о туберкулезе. Но болезнь не забыла его. В разгаре битвы за Польшу Лемешев  был снят с боевых действий, направлен в госпиталь. К тому времени врачи достаточно эффективно справлялись с плевритами, Николая подлечили и откомандировали в Западную Украину , город Тарнополь, начальником радиоузла. Радио являлось важнейшим средством информации для населения, доверили эту работу, как спецзадание: создать узел связи, установить советские радиоточки в каждом доме, охранять узел, как зеницу ока:  бендеровцы партизанили вовсю. Шла зима 1945 года.

Город Тарнополь был разбит, стоял весь в руинах.

История его взятия была невеселой – город брали дважды.

Первый раз Тарнополь был взят советскими войсками буквально с лету, немцы ретировались, очистив город. Победители расположились в городе, посреди которого находился железнодорожный вокзал. Кто-то из бойцов заметил цистерну, стоявшую на путях невдалеке от вокзала. Оказалось – в ней спирт! Возможно, это была хитрость немцев, подсунувших спирт нашим солдатам... Но факт был налицо: советские воины, испив спирта, крепко спали, и ночью противник их «накрыл». Солдат просто вырезали...

Этот факт историками замалчивался, как негероический. Но кто воевал, тот знает – такие случаи бывали на войне.

Немцы вернулись и стали намертво, приготовившись отражать штурм города.

Он был важным железно-дорожным узлом, все поезда шли через него на запад. "Ворота в Рейх" говорил Гитлер.

Немецкие танки.

Вторая операция по взятию Тарнополя готовилась нашим командованием тщательно, подтягивались крупные войска. Немцы также перебросили сюда большие силы. Предстояла тяжелая битва.

Наступила весна 1944 года.

Штаб дивизии, в составе которой воевал Николай Лемешев, обосновался в Черткове, что в 150 км от Тарнополя. Здесь накапливались основные наши силы для военной операции.

Чертков ныне.

Чертков – городок небольшой, старинный, половину населения до войны составляла еврейская община, она держалась особняком. Поляки и украинцы составляли вторую половину, жили дружно. В христианский храм ходили молиться утром поляки, вечером –украинцы. В школе дети учили два языка, прекрасно владея, как польским, так и украинским языками.

Когда в Чертков пришли немцы, согласно распоряжению коменданта, вся еврейская община была загнана в гетто. Каждый день здесь расстреливали по несколько человек. Затем зверски уничтожили все гетто, не пощадив детей.

На славян - молодых парней и девушек, делали облавы и увозили на работу в Рейх.

Городок обезлюдел...

С приходом советских войск местное население выбралось из подвалов, преодолевая страх, сидевший глубоко в людях. Постепенно, шаг за шагом, в город возвращалась жизнь, которую наполняли шумом и гамом детишки, бегавшие возле полевых кухонь, притягивающих полуголодных детей запахами борща и каши; топотом обозных лошадей, смехом бойцов. Войска прибывали.

Батальон связи был расквартирован в старом двухэтажном здании школы. В комнате на первом этаже, с окнами, крест-накрест заклеенными газетами, расположились офицеры, среди которых был Николай Лемешев. Однажды, стоя у окна, Николай обратил внимание на юную девушку; в беретике, стареньком пальтишке, она как мышка пыталась прошмыгнуть незамеченной по улице, направляясь в центр городка. Совсем еще девчушка, очаровательное создание...

Спустя два дня Николай Лемешев случайно столкнулся с ней на повороте улицы, ведущей к школе. Улыбнулся.

- Добрый день, паненка.

-Дзень добры..., - она пыталась проскочить мимо, но он загородил дорогу.

- Девушка, я вас каждый день вижу – мимо окон проходите. Живете рядом?- он улыбался, надеясь, что она не испугается его.

- Мое мешкання коло стации, я ходзе до працы, до комендатуры, - она испуганно хлопала ресницами, не понимая, чего ее остановил этот симпатичный, улыбчивый, военный. – Документы в пожондку у мне, - добавила она, протянув бумагу.

- Понял вас: живете возле станции и ходите работать в комендатуру…Убираете помещение? – она утвердительно закивала головой. - Документы в порядке – это хорошо. Фамилия у вас красивая – Чайковская. А сейчас куда направляетесь? – не отставал от нее Николай, возвращая документы, которые взял, чтобы узнать адрес девушки.

- Юж додому врацам, с працы, - отвечала.

Польский язык на бытовом уровне понятен : уже домой возвращаюсь с работы. Оно еще совсем девчонка, а уже « с работы».

- Разрешите, я проведу вас домой? – щелкнув каблуками, по-гусарски спросил Николай.

- Проше бардзо, - кивнула смиренно, мол, пожалуйста, куда денешься.

- Позвольте представиться – Николай. - Он дернул головой так, что фуражка слетела и он мастерски на лету ее поймал. Старый трюк…

- Гелена, - улыбаясь смешному офицеру, изображавшему гусара, она вдруг присела в небольшом реверансе. Он был в восторге, девушка оказалась с юмором.

Они медленно шли, разговаривая о том, о сем. В ее семье – самой обычной, где папа рабочий-железнодорожник, а мама домохозяйка, все были живы, не смотря на четыре года войны. И было удивительно, что не разбомбили дом, что не угнали старшую сестру в Германию, что не ранен младший брат – лезет повсюду, мины прямо за ним взрываются... Она благодарила пана Бога, сказала, что ходит в костел и долго молится.

Николай смотрел на эту ясноглазую, с аккуратным носиком, светловолосую девушку и душа его пела. Казалось, ее голова окружена нимбом, а высокий, певучий голосок дополнял образ ангела во плоти.

- Гелена, а ты песни поешь? Спой что-нибудь, - прервал ее рассказ.

Без всякого притворства и кокетства, девушка тихо запела: « Гды бы то я мяла скшиделка як гонска...(Если бы у меня были крылья, как у гуся-лебедя)... и столько в песне было тоски и горечи...И голосок был нежный, высокий...

Теперь они виделись чаще, однажды он пригласил ее на танцы (война –войной, а молодость берет свое) в клуб. Она пришла. Платьице было явно сшито из старой скатерти, но эту девушку можно было одеть в любую тряпку, и она бы все равно выглядела принцессой.

Гелену приглашали нарасхват, она сначала вела себя очень скованно, но восхищенные взгляды офицеров сделали свое дело. Девушка почувствовала себя королевой вечера.

И исчез нудный, тягучий страх, вошедший в ее жизнь с ужасами войны: бомбами, взрывами, трупами. Позабылся подвал, где семья пряталась всю войну от немецких облав, потому что две девушки и 14-летний брат запросто могли угодить в страшный товарняк, который увозил в Германию людей, скот и даже родную землю-чернозем.

Война научила ее радоваться мирной тишине, куску хлеба, улыбке соседа – ибо это была жизнь. А всего в нескольких шагах скалилась смерть.

Гелена на всю жизнь запомнит ручеек, стекающий по улице сверху, от городской стены, что на холме. Люди смотрели на ручей красного цвета, не понимая, ЧТО ЭТО. И тут кто-то сказал: Это кровь! По улице текла кровь их бывших соседей-евреев, соседских еврейских детей, от мала до велика.

Там, возле городской стены были расстреляны сотни людей.

А в этот миг - была жизнь, мир, танцы, и только отдаленные раскаты тяжелых гаубиц, злобно рычавших, напоминали о войне.

Человек не может жить в постоянном страхе, он привыкает к войне. А молодость умеет веселиться, пользуясь каждой минутой мирного часа.

Николай влюбился. Ничего краше он в своей жизни не встречал. «Ты мое счастье», - сказал ей расставаясь. –Дождись. Я приеду и заберу тебя...Мы поженимся».

Она ждала. Несмотря на ухаживания, приставания и прямые угрозы со стороны некоторых настойчивых офицеров, не сдалась. Ждала своего Миколайя. А время шло, уходили дни, месяцы, прошел год.

В апреле 1945 года в калитку дома постучал мужчина в форме советского офицера. В его руке были подснежники.

Из дома вышла мать, строго глядя на человека, которого сразу узнала.

- Чего Вы от нее хотите? – спросила пани Мария у офицера, не открывая калитки. Из-за этого мужчины у нее был скандал с дочерью, мать кричала Гелене:

- Не смей встречаться с Николаем! Он сегодня здесь, а завтра его нет! И придут следующие! Русские идут фронтом, портят наших девушек, что, не слышала об этом? Я вас от немцев прятала, теперь опять в подвал запереть?

Сейчас немолодая женщина - высокая, худая, несгибаемая, готова была коршуном кинуться на малознакомого майора.

- Я приехал за невестой, пани Мария. Меня зовут Николай. Мы поженимся с Геленой через пять дней. У меня есть разрешение. – Сказал твердо, как топориком по дереву.

Она пристально смотрела на гостя, рассматривая каждую черточку его лица. Ему явно исполнилось тридцать, уже не мальчик: прищуренные, умные глаза, твердый взгляд, высокий лоб, правильные черты лица.

Мать была проницательна, в людях разбиралась. Этот не уйдет. Своего добьется. И не обманет.

- Ну, цу ж, - сдалась пани Мария, - цурка чэкала на вас, - (ну что же, дочка ждала вас), и пригласила в дом. - Прошэ вейсьць (прошу, войдите). Жених вошел в дом.

И случилось то, что на роду у Николая было написано: встретить, полюбить и жениться на юной красавице-польке, которую нашел, идя дорогой войны.

Через неделю их расписали в ЗАГСЕ города Тарнополя, куда был направлен на службу Николай Лемешев.