Покер для одного

 

В начале августа президент Владимир Путин запретил ввозить в Россию ряд европейских и американских продуктов питания: так страна ответила на третью волну западных санкций против отечественных банков и финансовых институтов. Пока политики и эксперты в Брюсселе и Вашингтоне подсчитывали убытки от эмбарго, российские чиновники уже сверлили дырки в новом, с иголочки, железном занавесе. Оказалось, что, принимая решение о запрете иностранной еды, они забыли про людей, страдающих непереносимостью лактозы, некоторыми формами диабета, редкими аллергиями и другими болезнями: в России нет или почти нет продуктов, которые они могут безопасно потреблять. Но в суматохе скорых решений об этих людях просто забыли. Спустя две недели после подписания громкого указа об эмбарго правительство уточнило собственное постановление о запрещенной еде, принятое по велению президента. Безлактозное молоко снова разрешили ввозить в страну, а заодно ликвидировали канал поставки в Россию европейской рыбы в обход запрета. В начале августа никто не сообразил, что норвежский лосось таки может добраться до Москвы и Санкт-Петербурга вопреки команде Путина, если привезти его в страну живым, а не разделанным.

 

 

История про безлактозное молоко и живого лосося — яркий пример того, как принимаются сегодня в России решения государственной важности. До начала новой холодной войны считалось, что страной правит «Политбюро 2.0», эту концепцию разработал политолог Евгений Минченко. Под «политбюро» он имел ввиду несколько лидирующих бюрократических кланов, которые Путин умело ссорил, потом мирил, потом снова ссорил, сохраняя за собой функцию арбитра. В это «политбюро» или «большое правительство» входили несколько сотрудников Кремля, несколько вице-премьеров, близкие Путину предприниматели и госкапиталисты, часть силовиков: они медленно, за закрытыми дверями, вырабатывали версии решений по важнейшим вопросам развития страны, а Путин потом или вставал на чью-то сторону, или заставлял прийти к компромиссу. Но «политбюро», как и многое другое, не пережило присоединения к России Крыма и начала войны на Украине. Никакого политбюро сегодня нет и в помине. Путин все решения по внутренней и внешней политике, экономике и так далее принимает сам, утверждают источники, и часто делает это сугубо ситуативно, в режиме молниеносной реакции на действия Запада. В этом нет ни стратегии, ни даже тактики, это «покер для одного», говорит кремлевский сотрудник.

 

 

Ближе всего сегодня к президенту находятся глава ФСБ Александр Бортников, пять его замов и некоторые начальники департаментов, говорит бывший высокопоставленный сотрудник правительства. С ними Путин встречается почти каждый день, иногда на встречи зовут главу кремлевской администрации Сергея Иванова, иногда нет. Иванов превратился в «мистера «Да», описывает роль руководителя администрации другой чиновник из Белого дома, он ни на что не влияет, но всегда соглашается с президентом. Другой инсайдер, на вопрос о роли главы апапрата президента в принятии решений, соединяет большой и указатальный палец — «ноль». Чекисты, так собеседник The New Times называет допущенных к телу президента сотрудников ФСБ, действительно, почти всесильны и с весны почти единолично готовят важнейшие политические решения.

 

О роли ФСБ в новой России свидетельствует история о том, как в правительстве принимали постановление №758 от 31 июля 2014 года, которое регламентирует правила подключения граждан к публичным сетям передачи данных. Чтобы подключиться к публичной сети wi-fi, нужно показать паспорт, такую идею ФСБ лоббировала с 2011 года. В июле этого года все бумаги были готовы и оказались на столе у вице-премьера Аркадия Дворковича, который курирует в правительстве связь. Дворкович их визировать отказался, сообщил об этом в Министерство связи и уехал в отпуск на несколько дней. Пока он был в отпуске, постановление без его визы было подписано премьером Дмитрием Медведевым, рассказывает чиновник из этого ведомства, потому что этого от правительства потребовал Кремль, который, в свою очередь, сделал это по просьбе ФСБ. Вернувшись в Москву, Дворкович вмешался и немного поправил ситуацию: теперь для подключения к сети wi-fi можно не показывать паспорт, а указать номер мобильного телефона или зарегистрироваться в сети с помощью сайта госуслуг. (В той же стилистике принималось решение о замораживании средств НПФ, против чего солидарно выступали все министры экономического блока: премьер подписал соответствующее решение, когда курирующие вопрос министры и их замы были в отпуске (см. интервью бывшего заместителя министра экономического развития Сергея Белякова в The New Times № 26 от 25.08. 2014 г.).

„

Никакого политбюро сегодня нет и в помине. Путин все решения по внутренней и внешней политике, экономике и так далее принимает сам

”

ФСБ не занимается развитием, она реагирует на угрозы, как она их понимает — объясняет проблему сотрудник правительства. Правительство, отраслевые ведомства годами взвешивают «за» и «против» того или иного решения, а ФСБ сейчас просто «продает» президенту угрозу, и он мгновенно принимает то решение, которого она добивается. ФСБ, например, давно была недовольна тем, что россияне пользуются иностранными почтовыми сервисами, вроде Gmail компании Google. Читать их переписку у ФСБ не всегда получается, на ее запросы компания реагирует нервно и почти всегда отказывает в доступе к почтовым ящикам россиян. В конце июля, по настоянию коллег с Лубянки, Путин подписал закон о персональных данных, который требует от всех, кто обрабатывает персональные данные россиян, делать это исключительно внутри России. Против был бизнес, интернет-сообщество, часть чиновников из правительства, даже госбанки, которым иногда дешевле воспользоваться существующей зарубежной инфраструктурой для хранения данных, чем строить свою. Но решение было принято почти без обсуждений, с 1 января 2016 года все данные россиян могут храниться только в России, возможно, это приведет к тому, что зарегистрировать почтовый ящик на Gmail для россиян станет невозможно, если компания Google откажется строить серверные внутри страны.

 

Еще один пример резко возросшего влияния ФСБ — отношения с Украиной. В июне несколько авторитетных отставных политиков из Европы предложили Москве и Киеву свои услуги. Они предлагали при помощи «челночной дипломатии» сначала достигнуть долгосрочного перемирия, а потом и вовсе закончить войну. Их оферту сначала рассматривали в Москве всерьез, один из сотрудников МИД говорит, что встречи бывшего президента Кучмы и представителей самопровозглашенных ДНР и ЛНР были прикрытием реальной переговорной работы, которую вели несколько бывших высокопоставленных европейских чиновников. Но ФСБ и внешняя разведка, по словам мидовца, убедили Путина, что миссия европейцев — провокация, попытка заставить Россию выдать свои намерения в отношении будущего Украины и ее восточных земель. Путин тут же отказался от услуг европейских патриархов, сильно их этим обидев. Они, как утверждает российский чиновник, на самом деле действовали без всякой задней мысли, будучи убеждены, что конфликт между Россией и ЕС, который будет набирать обороты из-за войны на Украине, — это путь в никуда для обеих сторон. К слову, о миссии европейских «патриархов» сотрудники российского МИДа и даже министр Лавров узнали чуть ли не последними: и после ФСБ, и после подчиненных Путина в Кремле, говорит сотрудник МИДа.

 

 

После начала новой холодной войны правительство, по сути, превратилось в место, где штампуют решения, принятые в Кремле или Ново-Огарево, говорят несколько чиновников из аппарата Белого дома и ключевых ведомств. О санкциях России против западных продуктов питания спорили с июня, но даже высокие сотрудники кабинета узнали о том, что это решение принято, постфактум, за несколько часов до того, как его публично объявили. В аппарате правительства перед введением эмбарго не было никаких справок из Минсельхоза, рассказывает его сотрудник. Справку, которая легла в основу того самого постановления правительства, в котором забыли и про безлактозное молоко, и про живого лосося, писали в Минэкономразвития, говорит он, а потом отправили ее в два адреса: премьеру Медведеву и в аппарат Совета безопасности. Путину просто дали не вполне корректные цифры, горячится чиновник из Минсельхоза, представители его ведомства с весны говорили, что эмбарго можно вводить только на несколько лет, а не на год. Если ввести его на год, в стране начнется острый дефицит молока и молочных продуктов, но бизнес не станет вкладывать деньги в расширение производства, потому что за год их вернуть не получится.

 

Но специалистов никто слушать не стал. Первый вице-премьер Игорь Шувалов, как рассказывает другой сотрудник аппарата, узнал об эмбарго за несколько часов до того, как решение было озвучено, как и куратор сельского хозяйства вице-премьер Аркадий Дворкович. После того, как Путин подписал указ, а правительство утвердило наспех подготовленное постановление, черновик которого писали в аппарате Совета безопасности, обоим вице-премьерам стали обрывать телефоны крупнейшие российские поставщики европейских продуктов, но чиновники долго отказывались с ними говорить, потому что не понимали, что именно сказать. Шувалов смог провести совещание с поставщиками только на третий день после введения эмбарго, причем сделал это на свой страх и риск, чуть ли не вопреки просьбам некоторых кремлевских чиновников.    Константин Гаазе.