«Вуличні гайдуки» - украинские партизаны в Донецке

Я – поэт, живущий со своей семьёй в оккупированном Донецке. В одночасье миллионный город стал заложником агрессивно настроенных вооружённых бандитов и разменной монетой в чьих-то кровавых политических играх. В городе полное беззаконие и безнаказанность. В любой момент каждый житель может лишиться частной собственности и даже жизни.

Трудно сдерживать свои эмоции и мысли при виде происходящего вокруг. Каждый день, выходя из дома, ощущаешь себя на линии невидимого фронта. Сеть уже переполнена фактами о грабежах, мародёрствах и убийствах, происходящими на Донбассе. В таких условиях начинаешь не только понимать, но и чувствовать всей душой необходимость человека в свободе. Свободе, которую мы как бы не замечали, считая нормой жизни (а так и должно быть). Свободе, которой можно лишиться, как оказалось, мгновенно…

Такие простые вещи, как

- свобода слова;

- свобода передвижения;

- свобода права получения информации;

- свобода вероисповедания;

- свобода выбора гражданской позиции.

Всё это у нас было еще весной, и исчезло под дулом автомата.

Взамен прав и свобод всем людям «предложено» выбирать или абсолютное подчинение, или «по законам военного времени…». Акцент усилен танками и залпами «ГРАДов»…

Всё это так похоже на идеологию времён военного коммунизма. Против нашей воли «гиркин и товарищи» организовали чудовищную реконструкцию гражданской войны.

Я знаю, что будет дальше, без вариантов – Донецк был, есть и останется украинской землёй, только не знаю, сколько времени всё это продлится (неизвестно, какие ещё антигуманные технологии будут отрабатывать в Донецке «бородай и компания»). Не знаю, сколько человеческих жизней уйдёт, пока наступит Мир.

Но точно знаю, что я и моя семья, мои друзья и многие знакомые хотят, чтобы город Донецк и весь Донбасс всегда был в составе единой Украины.

Как поэт и гражданин, я не могу молчать, и о том, что меня окружает и пока бьётся сердце - буду писать.

Стоя в рост на терриконе,

Я смотрю на Город Роз.

Мир, как будто на ладони,

Не могу сдержать я слёз…

На окраинах бои,

Чёрный дым столбится в небо,

Где чужие, кто свои,

Эта быль – совсем, как небыль.

Славянин на славянина,

Встал на кряжистой плите,

Это страшная картина,

Здесь война, не на холсте.

Не рисуют дети в скверах,

Старики скупают соль,

Мало слов и мало веры –

Страх, неверие и боль.

Интервью дают убийцы.

Говорят, они – спасенье…

Но бездонные глазницы,

Сеют смерть и разрушенье.

Перешедши невозврат,

Им уже не спрятать лица.

«Каин! Отрок! – Где твой брат?!»

Всё что было – повторится…

Люди в страхе, вереницей,

Покидают дом родной,

Переполнены больницы,

Как в проказе город мой.

По асфальту лязгом траков,

Заползает в город смерть…

Где сегодня будет драка?

Кто покинет эту твердь?…

Горе. Гибнут молодые,

Умирают старики,

У детей виски седые,

Террористам «всё с руки».

Город миллиона роз –

Был когда-то город мой.

Город миллионов слёз,

Стал могилой и тюрьмой…

Люди добрые, очнитесь!

Кто мешал нам мирно жить?!

Говорить, как нам угодно,

Петь, работать и любить?…

Я стою на терриконе,

В полный рост! И не боюсь!

Бог в душе и Мир в ладони,

Говорю и не стыжусь:

«Не боюсь, якщо помру,

Захищая дім, родину.

Не цураюсь, бо люблю

Вільну Єдну Україну»

Скоро проснуться дети, надо будет их покормить и вывести на улицу, лето всё-таки.

Прогулки с детьми стали короткими и недалеко от дома. Как только начинают стрелять, или слышатся далёкие взрывы, все трое, как мышата, спешат спрятаться в квартире.

– Скорее! Скорее! – кричит вдогонку сосед пенсионер.

Перед тем, как закрыть дверь в подъезд, я оглядываюсь, поднимаю руку вверх и коротко улыбаюсь.

На днях он встретил меня на улице и, задержав рукопожатие, смотря в лицо, негромко сказал: «Знаешь? Кто-то, когда-то говорил, – сберечь жизнь одного человека, это спасти целый народ. А у тебя в семье, ещё четверо. Понимаешь, я о чём?» – при этом он многозначительно кивнул головой вверх. В этот момент зазвонил мой телефон, и мы быстро расстались.

Я знаю, он голосовал за днр, и он это не скрывает. Я – за Единую Украину, и, наверное, он тоже это знает. Убедить в чём-либо соседа – невозможно, он смотрит российские телеканалы (украинские в Донецке отключены), интернета у него нет, и общается он с такими же пенсионерами как он. Но мне кажется, сейчас даже он понимает, что на самом деле происходит на донецкой земле. Информацию о бандитских порядках дэнээровцев, «сарафанное радио» разносит быстрее интернета, только вот цвета «сарафану» каждый придаёт свои. В который раз утверждаюсь, что убедить человека может только он сам, но оказывается, даже при очевидных фактах далеко не каждый может признать свои убеждения ошибочными. Гордыня…

Времени до пробуждения детей немного. Рука привычным движением выщёлкивает через курсор новости, сводки, онлайн по городу. Скролю комменты и этот рентген в очередной раз обнажает действительное психо-эмоциональное состояние людей и всей страны. Надев ники и аватарки, люди позволяют себе сказать абсолютно всё.

Комменты:

«Дончане – украинцы, держитесь! Скоро мы все опять будем одной семьёй»

Киев

«Ще не вмерла Україна!

Львів – Донецьк, одна країна!»

Львов

«Мужчины Донбасса, хватит бегать по Украине за статусом беженца! Почему мой брат должен умирать за ваши дома и шахты?!»

Днепропетровск

«Донбасс никто не ставил на колени… Да кому вы нужны? Сами приползёте, когда вас Рассея полюбит»

Комментов – бездна. Высказывания – полярны. Сервера выдерживают всё. Выдержат ли люди?

Коммент – это эмоция, эмоция – это мнение, мнение очерчивается не сразу и долго довлеет. Давно это всё формировалось в обществе и совсем не обывателями, а с определёнными целями и с подачи узкого круга лиц. А составляющих хватало: язык, национальная принадлежность, индустриально-промышленные особенности, дотационные зависимости, вертикальная структурированность власти… И всё это одновременно с тем, когда весь разумный мир эволюционно интегрировался, мягко стирая границы жёстких условностей. Но олигархи используя политиков и власть выбирали псевдо римский деструкционный принцип: «Разделяй и властвуй!» Что ж, время собирать камни, господа! Уже сейчас видно, что для многих они весьма неподъёмны…

Первой проснулась средняя дочь.

– Папа, можно я выпью стакан молока?

С некоторых пор этот вопрос стал привычным. Она видит, как в супермаркетах от былой наполненности осталась только четверть продуктов. Она слышит разговоры родителей о террористах-бандитах с востока, о том, что работы в городе практически не осталось. Она понимает, что выпить стакан молока захочет её сестра и маленький брат. Она слышит взрывы и уже не спрашивает, что это. Она вопросительно смотрит на родителей и гадает: «Это очень далеко или очень близко?…».

Коммент из интернета: «Когда началось АТО, хотел сразу записаться в военкомат и пойти в ополчение. Но когда увидел здоровых пузатых беженцев – передумал, так им и надо…».

Людей, живущих на Донбассе, которые сейчас уехали, спасая свои семьи, и которые остались, не имея возможности уехать, верящих в Государственность и Целостность Украины, честно работающих, сознательно отдающих своих детей в украиноязычные школы – очень много. Эти люди, никогда не встанут под ружьё к террористам, эти люди не будут кормить бандитов, эти люди – Наш Украинский Народ не только по определению, но и по ощущениям.

Наверняка, взять оружие и влиться в ряды Нацгвардии и подразделения ополченцев – необходимо иметь смелость, дух и решимость. Ты чувствуешь плечо товарища, выполняешь приказы командира и всегда веришь, что тебя есть кому подстраховать, что тебя не оставят раненным на поле боя, потому что и ты готов сделать тоже самое.

Но сколько нужно иметь решимости, какую силу духа, чтобы подняться на сопротивление в самом очаге терроризма? И это не диверсионные группы, не специально обученные люди, это вчерашние шахтёры, строители, фермеры, которые родились на Донбассе и сейчас, взяв оружие, организовались в активное партизанское движение. Используя охотничье оружие (сейчас уже и трофейное автоматическое), они выслеживают и физически уничтожают отдельных и малые группы террористов, мобильно уходят. Если ты местный – мимикрировать в шахтёрском посёлке легко. Уже через пять минут никто не подумает и не заподозрит, что ещё недавно ты нажимал на спусковой крючок АКС, а твой глаз выслеживал через оптику СВД террориста…

Уйти через посадки, по балкам, затеряться среди терриконов и шахт – ещё легче. В миллионном Донецке свои особенности. Ещё вчера они были менеджерами, ITшниками, краснодеревщиками, управленцами. Уже сегодня это активная группа сопротивления, называющая себя «Вуличні гайдуки». Через закрытые страницы в сети они обмениваются информацией о передвижении террористов в Донецке, заранее планируют и согласовывают действия каждого, до мелочей. На ликвидации пользуются оружием с глушителями, действуют молча, иногда даже не приближаясь друг к другу. После совершённого действия каждый уходит своей дорогой, кто на старом авто, кто на велосипеде, кто пешком…

По непроверенным данным, более двадцати террористов уже никогда не смогут убивать наших ребят из Нацгвардии, издеваться над мирными жителями Донецка. 11 ящиков с патронами и снарядами выкрадено у террористов. На данный момент, за голову участника украинского сопротивления, в дэнээр назначена награда – 25 тыс. $.

«Вуличні гайдуки» шутя, обижаются: «Что-то низкий у нас индекс IPO, видать плохо работаем».

Вот такая статистика, вот такие судьбы разных людей одной европейской страны.

Эти люди прекрасно понимают, что их имена никогда не появятся в официальных сводках, они знают, что никто не назовёт их героями этой страны. Поверьте мне, им это не нужно. Завтра они вернутся к мониторам, станкам и, прерванным форс-мажором, договорам, чтобы нормально жить и работать. Чтобы чувствовать себя гражданами цивилизованной европейской страны под названием Україна. Страны, где люди не разделяют друг друга по компасу, по языковому признаку, по национальной принадлежности и по другим частностям. Страны, где каждый без объяснения понимает и чувствует, что значит спасти жизнь одного человека.

Все дети уже проснулись, пополдничали и стали собираться на улицу.

– Папа! Мама! Мы пойдём гулять?

Через мгновение, за окном, в соседнем переулке прозвучала короткая автоматная очередь. Мы с женой переглянулись, и я коротко ответил:

– Нет.

Старшие дочери всё понимая, побрели в свою комнату и достали лего. Только маленький сын, взяв мою руку, водил меня от окна ко входной двери и обратно, выговаривая на одном дыхании:

– Бах. Бах…

Рафаэль Равви, для «ОстроВа»