Бесхитростный «план Путина»: гнуть свою линию

Президент Владимир Владимирович Путин, предваряя свой план, умышленно или неумышленно поделился исчерпывающей методической характеристикой: оказывается, этот план он «набросал» в самолёте «по пути» в Монголию. Это не оттого, что президент относится к украинской проблеме с великодержавным пренебрежением — мы знаем, что это не так.

Это оттого, что в своей украинской политике Путин неуклонно придерживается конкретной стратегической линии — которая к тому же встроена, в свою очередь, в линию стратегического развития Российского государства в целом. Поэтому конкретные текущие решения в рамках конкретной и неизменной стратегии можно вырабатывать и «по пути» — или просто вынуть их из заранее заготовленной папочки.

И эта стратегическая линия в украинском кризисе — никакой не «хитрый» план, а до изумления бесхитростный, изложенный Путиным ещё по весне и с тех пор неоднократно публично повторённый. И, если не блуждать в дебрях конспирологии и прочей светской хроники, то нетрудно заметить, что все тактические решения и шаги Кремля — строго в рамках этой «бесхитростной» стратегии. Ровно там же, в этих рамках — и вчерашние семь тезисов.

России не нужна только Новороссия — России нужна вся Украина, включённая в проект евразийской интеграции. С какой скоростью и в каком политическом и административно-территориальном формате — вопрос технический. Изначально Путин видел решение этого вопроса в федерализации (или даже конфедерализации) нынешней версии украинского государства. По-хорошему. Сегодня, по сути, он предлагает то же самое — но уже имея в виду реальность успехов ополчения Новороссии и системный тупик самопровозглашённой киевской власти.

Россия не будет завоёвывать Украину, не будет принуждать её силой оружия и грубым вмешательством — потому что Украина сама придёт к верному решению. Причём Путин даже в нынешних обстоятельствах настаивает, чтобы поиски этого верного решения внутри Украины были максимально мирными. Хотя, конечно, атмосфера на Украине для этого сейчас максимально неблагоприятная, по правде говоря, — но как раз с этим Москва и старается помочь. По-хорошему.

Россия не делит народ Украины на «чистых» и «нечистых» — потому что это один народ, причём один народ с нами. Поэтому России одинаково ценны жизни как ополченцев Донбасса, так и солдат украинской армии. А кто из наших людей повредился умом и наворотил злодеяний — следствие установит.

Россия демонстративно и скрупулёзно настаивает на соблюдении в разруливании украинского кризиса всех норм существующего международного права. Потому что это, во-первых, законный способ не позволить развязать на этом плацдарме Большую войну. Во-вторых, скрывать нам нечего — в каких бы фантазиях по этому поводу ни находилось западное «медийное общество».

И так — по всем пунктам.

В общем, вчера Путин не изложил ничего такого, что не было бы императивно и неоднократно провозглашено им, начиная, как минимум, с февраля.

…Что ещё важно в этой линии: мы наблюдаем качественно новое поведение России в мировой политике.

Ещё несколько лет назад в её оценке превалировало понятие «реактивная» — то есть Москва реагировала на проблемы, возникающие вне её воли и сознания. Достижением путинской политики тогда считалось то, что реагирует он оперативно и «правильно» — то есть стараясь с минимальными потерями держаться в русле российских интересов (впрочем, широко трактуемых).

Однако уже в ходе прошлогоднего сирийского кризиса вот что выяснилось: по ходу «реактивной» политики России удалось постепенно отстроить стержень собственной независимой мировой политики. В первую очередь — стержень содержательный, определяющий суверенное видение настоящего и будущего миропорядка с точки зрения логики и стратегии собственного развития. То есть Россия по-прежнему не диктует миру, как ему построиться (отчасти не хватает возможностей, но главным образом — нет надобности), но в любом вызове современности гнёт свою линию, сообразуясь не только с обстоятельствами, но в первую очередь со своими задачами. Для этого у нас, оказывается, есть и инструменты, и политическая воля.

Именно это новое свойство России мы видим, оценивая путинскую политику в украинском кризисе на дистанции весны-лета 2014 года.