Как сорок зим твой лоб возьмут в осаду, Траншеи роя по красе былой, Наряд чудесный, так любезный взгляду, Лохмотьями повиснет и хулой.
А если спросят, где твоя вся прелесть, Где всё богатство тех цветущих дней? Сказать, - в глазах запавших вижу зрелость,- Стыдом обжечься, похвальбы срамней.
Насколько бы похвальней был ответ: Вот мой ребёнок славный, вот мой счёт, Итог мой, оправданье ветхих лет, Доказанное сходство и почёт.
И, будто снова молодость видна, И кровь кипит, хотя и холодна. * Сонет 2 ---------- Оригинальный текст и его перевод ---------- When forty winters shall besiege thy brow, And dig deep trenches in thy beauty′s field, Thy youth′s proud livery so gazed on now Will be a tottered weed of small worth held: Then being asked where all thy beauty lies, Where all the treasure of thy lusty days, To say within thine own deep-sunken eyes Were an all-eating shame, and thriftless praise.
How much more praise deserved thy beauty′s use, If thou couldst answer, ′This fair child" of mine Shall sum my count, and make my old excuse′, Proving his beauty by succession thine. This were to be new made when thou art old, And see thy blood warm when thou feel′st it со. Когда сорок зим {*} возьмут в осаду твое чело и выроют глубокие траншеи на поле твоей красоты, гордый наряд твоей юности, который теперь так привлекает взгляды, все будут считать лохмотьями; тогда если тебя спросят, где вся твоя красота, где все богатство цветущих дней, сказать, что оно в твоих глубоко запавших глазах, было бы жгучим стыдом и пустой похвальбой. Насколько похвальнее было бы использование твоей красоты, если бы ты мог ответить: "Этот мой прекрасный ребенок подытожит мой счет и станет оправданием моей старости", доказав _его сходством с тобой_, что его красота - это твое наследство Это было бы _как будто_ снова стать молодым, когда ты стар, и увидеть свою кровь горячей, когда ты чувствуешь, что _в тебе_ она холодна. {* По понятиям того времени, сорокалетний возраст для человека означал наступление старости.}
Комментарии
изрезав поле красоты твоей,
и дней твоих весенних маскарад
окажется тряпьём в глазах людей, -
как слухи о своей пустой казне
ты пресечёшь? Бравадою о том,
что красота покоится на дне
твоих очей, изъеденных стыдом?
Будь у тебя наследник, ты бы мог
гордиться, что отца заменит сын,
что он твои счета закроет в срок
и не предаст вовек твоих седин.
Тебя, когда ты станешь стариком,
согреет кровь в наследнике твоём.
Глубокими следами сорок зим, -
Кто будет помнить царственный наряд,
Гнушаясь жалким рубищем твоим?
И на вопрос: "Где прячутся сейчас
Остатки красоты веселых лет?" -
Что скажешь ты? На дне угасших глаз?
Но злой насмешкой будет твой ответ.
Достойней прозвучали бы слова:
"Вы посмотрите на моих детей.
Моя былая свежесть в них жива.
В них оправданье старости моей".
Пускай с годами стынущая кровь
В наследнике твоем пылает вновь!
Перевод С. Маршака