Баранов Н.А. Современная демократия в контексте эволюционного подхода Н. Лумана

Современная демократия в контексте эволюционного подхода Н. Лумана

1. Системно-эволюционная теория Никласа Лумана

Способ познания общественной жизни, в частности, одной из ее форм – демократии, называется методом. Выбранный метод предполагает избрание определенной стратегии исследования, дающей возможность установить объективные закономерности исторических типов демократии, теоретически обосновать направление развития ее современных форм. В политической теории, под которой понимается обобщение опыта, общественно-политической практики, отражающей объективные закономерности развития общества, используются методы смежных или близких отраслей знаний, в том числе, изучающих природу и общество. Например, эволюционные теории - трансформизм, ламаркизм, дарвинизм – исходят из предположения, что все существующие виды организмов произошли от ранее существовавших путем их длительного изменения. В социальном контексте эволюционные теории рассматривают определенное состояние какой-либо системы как результат более или менее длительных изменений ее предшествовавшего состояния.

Используя эволюционный подход[1] к исследованию обществ, немецкий ученый Никлас Луман описывает динамику эволюционирования всех важнейших сфер социальности: права и политики, науки и образования, религии и искусства, экономики и любви. Основное положение теории эволюции, с его точки зрения, заключается в том, что «незначительную вероятность возникновения какого-то явления эволюция трансформирует в высокую вероятность его сохранения».[2]

В современном понимании эволюция - это представление об изменениях в обществе и природе, их направленности, порядке и закономерностях; а в более узком смысле – представление о медленных, постепенных изменениях, в отличие от революции.[3]

Никлас Луман обращается к системно-теоретическим предпосылкам эволюции в отличие от теорий XIX века, которые для объяснения эволюционного процесса обращались к индивиду. Системная теория различает систему и внешний мир, воздействующий на нее. В свою очередь, дифференциация системы и внешнего мира делает возможным эволюцию, то есть ни одна система не может эволюционировать из самой себя. Под приведенной к системно-теоретическому основанию эволюцией Н.Луман понимает то обстоятельство, что структурные изменения могут осуществляться внутрисистемно (аутопойетически), но они должны достичь успеха во внешнем мире. Эволюционная диверсификация и умножение систем представляют собой диверсификацию и умножение внешних миров. В качестве минимального условия эволюция предполагает приспособленность системы к внешнему миру.[4]

Такой подход применим для исследования демократии как формы политического устройства общества, которое может рассматриваться в качестве системы. Внешним миром для демократической политической системы может быть экономическая, социальная, духовная сферы жизнедеятельности общества, политические системы других государств. Для более узкого рассмотрения системы – например, политического института – внешним миром будет являться политическая система общества.

В эволюционной теории были выявлены серьезные сомнения по отношению к гипотезе о том, что путем естественного отбора выживают наиболее приспособленные системы. В то время, как некоторые виды животных могут существовать в неизменном виде миллионы лет, другие под давлением приспособления эволюционируют. Так же и в социальных системах: некоторые из них являются неизменными длительное время, что свидетельствует только о том, что в существующем внешнем мире еще не произошли такие изменения, которые привели бы к неизбежной эволюции этих систем. Как замечает Н.Луман, «в рамках общего состояния приспособленности могут возникать все более смелые неприспособленности – по крайней мере, до тех пор, пока не прервется продолжение самого аутопойезиса».[5] Аутопойезис в данной работе рассматривается как внутрисистемная адаптация.

Для аутопойетических систем состояние приспособленности является предпосылкой, а не результатом эволюции, так как эволюция разрушает свой материал, если она более не способна гарантировать состояние приспособленности. Аутопойезис – это самовоспроизводство в изменении, развитии, способность системы воссоздавать свои основные компоненты, обеспечивать их связанность, упорядоченность, поддерживать собственную идентичность, самотождественность, различение с окружающей средой и одновременно производить изменения внутри себя самой, обеспечивать появление новых элементов, новых зависимостей и связей.[6]

Эволюция, как свидетельствует историческая практика, не всегда приводит к усложнению системы. Здесь отсутствует линейная зависимость, поэтому могут эффективно приспосабливаться к внешнему миру как простые системы, так и комплексные. Более того, высоко-комплексные системы могут разрушаться и терять значение, а в ходе эволюции они могут заменяться упрощенными. В то же время, сложные системы при определенных условиях создают более дифференцированную восприимчивость системы к внешним и внутренним воздействиям.

Структуры представляются стабильными в том случае, если другие структуры навязывают повторное применение первых. Так как структуры всегда воплощаются лишь в координировании текущего процесса перехода от одной операции к другой, то решающее значение, которое делает возможным эволюцию общественных структур, приобретает коммуникация. Вербализованные смыслы или смысловые ожидания по Н.Луману являются генами коммуникации.

В теории эволюции велико значение случайности. Н.Луман так описывает ее значение: «…система замещает свою потребность в полном знании внешнего мира установкой на нечто такое, что для нее является случайностью. Эволюция возможна лишь благодаря этому».[7] Под случайностью он предлагает понимать «связь системы и внешнего мира, которая ускользает от синхронизации средствами самой системы». Случайность, продолжает автор теории, - это «способность системы использовать события, которые не могут производиться и координироваться самой системой… С этой точки зрения случайными являются опасности, шансы, благоприятные обстоятельства».[8]

Такой подход Н.Лумана разделяет американский политолог Роберт Даль, который сказал так: «Мне кажется, что торжество демократии во многом определяется рядом счастливых случайностей. Но и эти случайности зависят от того, что делаем мы сами».[9]

Никлас Луман выделяет три независимые друг от друга эволюционные функции: варьирование, селекцию и рестабилизацию (в другой интерпретации – изменчивость, отбор и закрепление признаков). В процессе варьирования происходит изменение элементов системы, заключающееся в неожиданной коммуникации. Селекция связана со структурами системы, в ходе которой осуществляется отбор таких изменений, которые могут оказывать воздействие на направляющие линии коммуникации. Рестабилизация закрепляет новое состояние эволюционирующей системы независимо от ее направленности – позитивной или негативной – по отношению к внешнему миру.

Эволюция по Н.Луману предстает в качестве модификации существующих состояний. Селекция не обозначает ни начало, ни окончание эволюционного эпизода. Эволюцию можно обозначить как селекцию структур, направляющих селекцию операций, связанных с коммуникациями. При этом определенные функциональные области решают свои проблемы селекции быстрее, чем другие, стремительнее приспосабливаются к темпу современного общества и оказываются более способными к аккумуляции новых достижений.

Эволюционная теория Н.Лумана основывается на возможности бифуркации – принятии или отклонении изменений, возникающим благодаря отклоняющимся коммуникациям. Варьирование является не спонтанным генезисом нового, а отклоняющимся воспроизводством системы, и проявляется как самопротиворечие системы. Оно таким образом коммуницирует с аутопойезисом системы и заинтересовано в продолжении коммуникации. Эволюция предполагает, что «выношенный материал» либо порождается в массовом порядке, либо – неиспользованный – исчезает вновь. Благодаря этому возникает ситуация, когда незначительные случайности находят друг в друге опору и соответствующая вариация получает возможность опереться на другую вариацию.

При усложнении систем сохраняется случайный характер координации между варьированием и селекцией. Вместе с тем, производство вариаций приспосабливается к условиям более высокой комплексности посредством дополнительных структур для накопления и ускорения варьирования. Н.Луман считает, что в общественной эволюции это осуществляется двояким образом: «благодаря такому средству распространения коммуникации как письменность и с помощью усиления потенциала конфликтов и толерантности к конфликтам в обществе».[10] Т.е. за счет отказа от экстернализации конфликтов, что являлось характерным для сегментарных обществ, но не является таковым для аутопойетических систем.

В эволюции существует очевидная связь: всякая вариация требует селекции, которая может приводить к изменению или, напротив, сохранять прежнюю структуру. Независимо от направленности – позитивной или негативной – она все равно имеет место. Отбору подвергается предшествующее состояние, а не инновация.

Механизмы варьирования и механизмы селекции не совпадают, а функционируют отдельно – в этом заключается основополагающее условие эволюции. За счет обратной связи, т.е. коммуникации, определяется позитивный или негативный характер изменений для системы, который может быть принят или отвергнут. Но и при негативном отборе не может произойти развития вспять, так как система не возвращается в прошлое состояние – она способна только вспоминать и сравнивать. Тенденция эволюционной селекции определяется ее собственными механизмами, причем релевантность вариации и селекции является случайной. Селекция возможна до тех пор, пока сохраняется приспособленность системы.

В отличие от дарвинистского подхода, опирающегося на «естественный отбор» посредством внешнего мира, Н.Луман приходит к выводу относительно исторической спецификации применительно к процессу отбора как возможности «распознавать зависимость эволюции от ею самою порожденных общественных формаций».[11]

В соответствии с лумановской концепцией процесс селекции приводит к образованию структур, которые соотносятся тем или иным образом к существующим структурам аутопойетической системы. Проблема стабилизации может вызываться как позитивными, так и негативными селекциями. В первом случае нововведенные структуры подгоняются под систему и совмещаются с внешним миром. Во втором случае, которая может быть охарактеризована как консервативная тенденция, селекция еще не предопределяет, каким образом система будет приспосабливаться к самой себе и к внешнему миру. Не исключено, что инновационное воздействие отклоненного нововведения в долгосрочной перспективе проявится сильнее осуществленного.

Рестабилизация обозначает последовательное встраивание структурных изменений в систему, в которой операции осуществляются под воздействием структурной детерминации. При этом рестабилизация осуществляется посредством собственных операций системы. Как показывает историческая практика, способными эволюционировать оказываются динамические системы, умеющие отдаляться от равновесного состояния и репродуцировать себя.

С учетом понимания селекции как исключительно внутреннего процесса, приводящего к усложнению системы, рестабилизация является ее вынужденной реакцией на изменения. Эти изменения протекают во времени, используя исторические ситуации, вытекающие из самой эволюции.

Функции варьирования, селекции и рестабилизации не могут координироваться и взаимосогласовываться эволюционирующими системами. Такая ситуация приводит к неопределенности, заключающейся в случайном характере результата варьирования. Случайностью является также последующее их закрепление – возможность стабилизации в системе данных селекций. Такая случайность является свидетельством тому, что восприимчивость эволюционирующих систем в их внутренних границах не может контролироваться. Свое воздействие могут оказывать случайно оказавшиеся в распоряжении систем мимолетные внешние условия, а также внутренние шансы, позволяющие осуществлять структурные изменения, невозможные в других исторических ситуациях.

Более сложные системы имеют больше вариантов приспособленности, но возрастает и число вариантов, ведущих к негативным результатам. Эволюционные достижения фиксируют наиболее подходящие структуры, которые впоследствии принимают необратимую форму, а также воздействуют на другие возможности эволюции в качестве случайностей, которыми можно воспользоваться в данной исторической ситуации.

2. Генезис и становление демократии в контексте эволюционного развития

Демократическая политическая система является аутопойетической системой, которая может как эффективно адаптироваться к внешнему миру, что в конечном итоге приводит к консолидированной демократии, так и распадаться в случае неприспособленности системы. И те, и другие тенденции имели место в развитии общества на протяжении последних двух с половиной тысячелетий.

За этот достаточно продолжительный для человеческой истории период времени люди могли сравнить различные формы правления и государственного устройства, методы осуществления власти, взаимоотношения власти и общества.

Такое сравнение все в большей степени приводило к мнению о том, что демократия является наиболее предпочтительной для комфортного проживания людей формой организации власти. Демократический порядок является наиболее экономичным разрешением конфликтов, возникающих между различными социальными группами, и основывается на достижении минимального согласия между конфликтующими сторонами, что предполагает отказ от открытого насилия.

Импульс к демократическому способу правления исходит, по выражению Р.Даля, из «логики равенства»[12], когда члены сообщества стремятся вырабатывать решения совместно. Такие условия сложились примерно около 500 г. до н.э. в Древней Греции и Древнем Риме и просуществовали несколько столетий.

Падение древних демократий произошло из-за внутрисистемных проблем, которые не были разрешены собственными усилиями. Коммуникативные процессы между различными структурами оказались неэффективными и были не в состоянии разрешить возникающие противоречия. Общества оставались сегментарными, поэтому внутрисистемный способ разрешения конфликтов еще не был институционализирован.

В конце XVII - начале XVIII века в Европе возникли политические идеи и процедуры, которые стали важнейшими элементами современных политических институтов и демократических теорий. Прежде всего, это идея о том, что правительства нуждаются в согласии и поддержке людей, которыми они правят. Необходимость выработки согласованных решений потребовала создание системы представительства в законодательном органе, отличавшейся от древнегреческой и древнеримской тем, что формировалась на основе выборов. Такие выборные органы власти сформировались как на местном, так и на национальном уровне.

Современные демократии, наследуя многие традиции исторических демократий, приобретают новые сущностные и процедурные черты. Предпосылками для последующих политических изменений - демократизации - явились процессы становления суверенности политических систем и конституционности их устройства. Возникают суверенные государства, предполагающие на своей территории относительно однородный режим властных отношений, закрепляющие за собой монополию на применение насилия. В противовес государству возникает гражданское общество, утверждающее ненасильственную договорную самоорганизацию в соответствии с нормами естественного права и свобод человека.

Ранний конституционализм Англии и США способствовал возникновению нынешних форм демократического государственного устройства, и этот процесс продолжается до сих пор. После Великой Французской революции демократия становится понятием, отражающим сначала определенное направление мысли, затем - обозначающим содержание социального движения, его политические и общественные цели, связанные с участием народа в принятии решений и стремлением к социальному равенству.

Тем не менее, еще длительное время в противоборстве государства и гражданского общества происходило становление демократических институтов и практик, что, в конечном итоге, привело к возникновению современного конституционного государства.

Распространение идей демократии от города-государства к нации-государству Р.Даль назвал второй демократической трансформацией.[13] Получив развитие в Европе и англоязычном мире, демократия в ХХ веке стала распространяться и на другие континенты, демонстрируя свое постоянно возрастающее влияние.

Если в условиях монархии власть была воплощена в личности государя, то при демократии, по выражению французского мыслителя Клода Лефора, «место власти становится пустым местом».[14] То есть создается политический порядок, при котором накладывается запрет для правителей присваивать себе власть. Властные функции распределяются в результате соперничества, условия которого постоянны, что предполагает институционализацию конфликта. В ХХ веке демократия становится плюралистической.

Утверждается принципиально новый, отличный от предложенного Ж.Ж.Руссо, подход в понимании демократии, суть которого заключается в том, что признается неизбежность и естественность политических разногласий, противоречий, конфликтов и отвергается единомыслие и безальтернативность. В современной демократии появляется организационный и идеологический плюрализм, означающий легальное и легитимное существование в ее рамках разнообразных автономных друг от друга и от государства ассоциаций, преследующих различные, в том числе противоречащие друг другу цели и интересы. Мажоритарность (правление большинства) начинает сочетаться с уважением к оппозиции и конституционными гарантиями индивидуальных прав и свобод.

Демократия в ХХ веке в целом подтвердила свою жизнеспособность и продемонстрировала наиболее эффективные методы решения политических и социально-экономических задач. Однако, реалии XXI века поставили под сомнение ее дальнейшее эффективное функционирование, что позволяет сделать вывод о том, что наступает новая фаза в эволюции демократии, связанная с новыми вызовами, диктуемыми временем. Проблемы, возникающие в демократическом правлении современных государств, относятся не только к странам неконсолидированной демократии, но и к классическим демократиям, что позволяет говорить о внутренних проблемах демократии как таковой. Как отмечает отечественный политолог В.И.Коваленко, «серьезные вопросы встают в аспектах соотношения представительной и прямой демократии, политической демократии других ее видов, демократии и экономического роста, прав человека в глобализирующемся мире и др.».[15]

Эволюционные функции – варьирование, селекция и рестабилизация – предлагают, отбирают и закрепляют новое состояние системы, адаптируя ее к изменившимся внешним условиям. Причем это новое состояние, как показывает политическая практика, не всегда соответствует установившимся демократическим нормам.

Проблемы современной демократии можно подразделить на объективные, которые возникают из-за коренных изменений, происходящих во внешней среде, и субъективные, причины которых кроются в самой демократии, в тех ее характеристиках, которые не способны к эффективной адаптации.

Субъективные причины в значительной степени связаны с «новыми демократиями», которые, по мнению американского политолога, специалиста по проблемам поставторитарных трансформаций Омара Энкарнасьона, демонстрируют основные формальные атрибуты политической демократии, например, свободные и конкурентные выборы, но лишены какой-либо содержательной приверженности ценностям, ассоциируемым с либеральной демократией, в частности, терпимости, правительственной подотчетности и уважения к правам человека.[16] В результате игнорирование устоявшихся ценностей приводит к демократической эрозии.

Объективные причины проблем современных демократий многие политологи связывают с процессами глобализации. При этом происходит, по мнению Г.Вайнштейна, «размывание суверенитета национального государства, возрастание «прозрачности» его границ и выявление все большей зависимости его внутренней жизни от внешних факторов глобального характера», что приводит к ограничению властных полномочий национально-государственных институтов, снижая возможности их функционирования в соответствии с принципом демократического правления.[17] С усилением глобальной взаимозависимости государств нарушается прежний демократический порядок управления как политическими, так и социально-экономическими процессами.

После террористических актов 2000-х гг. в ряде западных стран - США, Англии, Испании – отношение населения к ставшим привычными либеральным свободам коренным образом изменилась. В соответствии с многочисленными опросами большинство граждан этих стран согласны ограничить индивидуальные права и свободы в обмен на безопасность, что позволило говорить об «избытке демократии», приводящем к обострению политической ситуации и нестабильности. Если в начале ХХ века, замечает Ф.Закария, демократические страны ставили перед собой цель «сделать мир безопасным для демократии», то в двадцать первом веке «задача состоит в том, чтобы сделать демократию безопасной для мира».[18]

Новые вызовы современной демократии исходят также от становления постиндустриального общества и связанного с ним «информационной революцией», что приводит к серьезным изменениям в функционировании установившихся демократических институтов. Защита демократии в новых условиях нередко сопряжена с ограничениями самой демократии. Такие тенденции ставят на повестку дня вопрос о векторе дальнейшей демократической эволюции: либо произойдет коренной пересмотр демократических ценностей, либо разрушение ее либерального компонента, связанного с ограничением свободы и прав человека.

Разочарование современной демократией связывается не только с глобализацией, но и с неспособностью адекватно отвечать запросам общества, недостаточной открытостью власти и невозможностью граждан реально влиять на принимаемые решения. Демократия по своей природе означает «институционализированное соревнование политических сил за получение и удержание власти».[19] В условиях отсутствия навыков политической игры это соревнование перерастает в конфликт, который можно разрешить только при готовности к компромиссу между основными социальными слоями населения, готовыми к соблюдению правил демократической процедуры.

Эволюция развития демократии свидетельствует о том, что ее качество и стабильность никогда не могут считаться чем-то само собой разумеющимся, так как она не является единственной мощной и легитимной моделью правления в сегодняшнем мире. Как отметил в приветствии ХХ Всемирному конгрессу МАПН, Макс Кааз выбранная тема конгресса – «Работает ли демократия?» - «призвана бросить вызов устоявшемуся мнению о превосходстве демократии и призвана показать, что в мире существует множество разнообразных ответов современных демократий на такие вызовы современности, как изменение демографической ситуации, будущее государства всеобщего благосостояния, закат национального государства».[20] Лишь при эффективных ответах на вызовы современности демократия может сохраниться как эволюционирующая, но сохраняющая основополагающие качества, форма организации общественной жизни.

Эволюционная теория Никласа Лумана применительно к политической практике позволяет рассматривать демократическую систему как аутопойетическую систему, в которой действуют все три эволюционные функции: варьирование, селекция и рестабилизация. Изменения элементов системы являются следствием ее отклоняющегося самовоспроизводства, которое может осуществляться как целенаправленно, так и случайно. Так поиск наиболее эффективного народного правления с течением времени привел к созданию представительных органов власти, которые, с одной стороны, формируют правила игры, с другой – контролируют правительства. Именно такое изменение было отобрано селекционной функцией и закреплено в практике демократических систем. Теперь возникают новые требования, ответы на которые демократией еще не найдены.

Определяющей характеристикой демократической системы является внутрисистемная адаптация. В современных условиях быстроразвивающегося дифференцированного общества она происходит постоянно, являясь необходимым условием существования и эффективного функционирования системы.

Невозможно отрицать того факта, что недемократические режимы смогли в ряде стран поднять жизненный уровень, расширить школьное образование, снизить уровень детской смертности, частично решить проблемы здравоохранения и социального обеспечения. В то же время нельзя отрицать, что демократия способна потерпеть неудачу, привести к экономическому кризису, социальному неравенству и насилию. Эти факты свидетельствуют о неопределенности вектора эволюции – ее негативной или позитивной направленности по отношению к демократической политической системе.

Мировой исторический опыт показывает, что, во-первых, демократия постоянно эволюционирует по мере цивилизационного развития и, во-вторых, не существует двух абсолютно одинаковых практик демократии, которая в каждой стране реализуется со своей национально-исторической спецификой и особенностями.[21]

Современная демократия основывается на разнообразной природе человека, которая развивается, видоизменяясь и преобразуясь. В демократии люди могут использовать то, что им окажется полезным для развития личности, благодаря тем возможностям, которые она предоставляет. Поэтому демократия – это такой феномен, который находится в постоянном развитии, самообновлении. Демократии различных социальных эпох значительно отличаются друг от друга: демократия Античности не тождественна демократии Средневековья, от которой в свою очередь принципиально отличается демократия Нового времени. Демократия в XXI веке также будет иметь свои особенности, которые только начинают проявляться, проходя стадию селекции и рестабилизации.

В то же время во всех исторических проявлениях демократии имеются общие сущностные черты, характерные для данного политического явления и позволяющие их соотнести с демократией. Однако, самовоспроизводясь и видоизменяясь, эти черты трансформируются, дополняя демократию новыми характеристиками, влекущими за собой новое содержание. Таким образом, происходит развитие демократии и адаптация ее к новым политическим реалиям, исходящим из потребностей общества.