Бородай о Русском мире в интервью "Новой газете"

Здесь - конспект интервью Павлу Каныгину.

Бородай курит одну за другой в огромном губернаторском, а теперь своем кабинете на 11-м этаже обладминистрации. В черной футболке и брюках защитного цвета, на поясе кобура. Видно, что тут он задерживается нечасто — на пустом столе только пепельница и выключенный компьютер. В кабинете нет вообще почти ничего, что бросалось бы в глаза, если не считать портрета Путина. Во время нашего разговора лидер ДНР почти не сидит в кресле: ходит по кабинету, садится на край стола, выкладывает пистолет из кобуры и снова прячет назад. Кажется, ему трудно оставаться в покое. При этом Че Бородай (то ли в шутку, то ли всерьез его так называли за глаза некоторые бойцы) демонстративно вежлив, хотя говорит громко. Вместе с нами его советник Сергей Кавтарадзе, тоже, не переставая, курит. С улицы доносятся разрывы артиллерийских снарядов — украинская армия обстреливает позиции ДНР в Киевском районе, всего в паре километров отсюда. Из окна видны столбы дыма, поднимающиеся над обстреливаемыми локациями. Секретарша Александра вносит в кабинет кофе и бутерброды с колбасой, а Бородай просит минералки.

 — Говорят, что украинские военные почти завершили окружение Донецка. Артобстрелы вовсю идут уже на окраинах.

— Вы слышали кучу всякой информации, которая не соответствует действительности. Украинские так называемые военные, все эти бандиты, наемники, всевозможная сволочь, но и военные в том числе, — пытаются нас окружить. Это им плохо удается. Да, технически они снабжены прекрасно. Им помогают их западные союзники. В ход, по-моему, уже идет вся техника стран бывшего Варшавского договора. Из Болгарии, из Польши. Но окружить нас полностью им ни хрена не удается никак. 

— О боях в Донецке

— Так вот в городе непосредственно этого нет. На окраинах — да, бои идут. Есть попытки проникновения диверсионных групп противника, колонн, попытки прорывов, но эти все попытки блокируются, а противник выбивается. 

— Вы гражданин России, мне интересно, как вы общаетесь, находите общий язык с жителями региона, гражданами Украины?

— Да мы все русские люди! Какой мне с ними еще находить общий язык? Если в свое время внутренние административные границы Советского Союза, и без того начерченные очень странно, стали вдруг государственными, то чем житель Донецка принципиально отличается от жителя Ростова? Объясняю вам: ничем, они из одной большой страны. И вот вы поймите принципиальную вещь. Меня часто называют сепаратистом, но я не сепаратист, я против сепаратизма вообще!

— Кто тогда сепаратисты?

— Киевская хунта — сепаратисты. Потому что есть гигантский русский мир, который формировался тысячелетия. Это общая цивилизация — она и русская, и белорусская, и малороссийская. Сотни лет у нас было общее государство, которое было выковано и потом, и кровью.

— Хорошо. Но где границы этого государства?

— А они известны. Где русский язык звучит, где русская культура в ходу, где русская кровь проливалась… 

Вот эти границы русского мира, они очевидны, и мы как раз боремся против киевской хунты, которая для нас и является сепаратистской. Они хотят от нашего русского мира Украину отложить. Украину, которая всегда была частью этого мира. Киев — мать городов русских. И Переяславская рада — не случайное явление в истории, которая объединила тогдашнюю Московскую Русь с Украиной. Так вот мы боремся с сепаратизмом, участвуем в очередном историческом процессе. Это они (в Киеве) взяли часть русского мира, отгребли ее под себя и устроили там междусобойный бордель, где правят десятка полтора олигархов, которые никакого отношения даже к самой Украине не имеют. А мы боремся за глобальную русскую идею. И центр ее находится по-прежнему в городе Москве, и для нас она — столица и Донецка, и Луганска, и Ростова, и Петербурга, и других мест, где говорят по-русски, где живут русские люди. Все очень просто.

— В таком случае, за какие территории в Европе вы еще хотели бы побороться?

— Не надо вот меня отделять от народа, который восстал. Это народ восстал против киевской хунты. А я, как и все другие добровольцы, приехал из России помогать…

Вы говорите — восстановим русский мир.

Нарвы, скажем, это тоже касается?

— Мы сейчас можем рассуждать, конечно, о границах Российской империи в границах 1913 года…

— Как вы познакомились с Гирки­ным?

— Мы вместе воевали в Приднестровье, но на разных участках фронта, поэтому не пересеклись.

А познакомили нас уже после войны, в 90-е годы, уже и не помню как.

О Кургиняне

— Несмотря на кажущуюся разность в их мировоззрении (главреда НГ Муратова и Кургиняна), все они представляют либеральное крыло и работают по указке Запада, по прямой.   

О Путине

Вы видите, у меня за спиной висит портрет Путина.

Лучшего политика для Российской Федерации в обозримом будущем я не вижу.

— Помогают деньгами?

— Деньгами нам помогает наш огромный русский народ. Но эти деньги носят для меня безличный характер.

180 - это в миллионах грявней. Крепка украинская валюта ! Это около $17 млн.

Я вообще, в силу присущей мне в области финансов брезгливости, сам к денежным потокам стараюсь не подходить. Есть специалисты, которые у меня этим занимаются. Но конкретных Вась, Жень и Петь, которые мне бы передавали деньги, их нет. Деньги приходят из самых разных мест, спасибо патриотам России. Даже приходят каким-то образом из Австралии. Все средства вливаются в казну ДНР и используются. Ну конечно, идет очень много и чисто гуманитарной помощи, за нее тоже огромное спасибо всем русским людям и организациям.

— Русские бизнесмены тоже помогают?

— Наверное, да. Я просто не знаю их имен и фамилий.

Фото: РИА Новости

— Ну а какая у вас цель? Создать внутри Украины две автономии?

— Да нет уже никакой Украины. Ее не существует, поскольку государство распалось фактически. Нет власти и нет уже страны.

— Но вы сами какое-то время назад говорили только про федерализацию. И этот ваш соратник Пушилин…

— Чепушилин (улыбается). Надо просто понимать, что все, время изменилось.

Да, недавно еще казалось, что возможны какие-то договоренности. Но когда началась кровавая война, время для таких решений бесповоротно прошло.

 — А те расстрелы, которые санкционировал в Славянске Гиркин приказом Сталина от 1941 года, — это что?

— У нас действует трибунал — военно-полевой суд, который санкционирует периодически приговоры к расстрелу. Почему? Потому, что у нас в республике введено военное положение со всеми вытекающими. Да, некоторые мародеры и дезертиры, слава богу, их немного, были расстреляны. Или вас интересует, почему мы основываемся на приказе Сталина?

Н. П. Мне его рассуждения о Русском мире кажутся и детскими, и дикобразными.

Как о о Пушилине-Чепушилин. А думали, что они друзья.

Там еще много вранья. В переговорах-перехватах он недобрым словом и Ходаковского упоминает, и Гиркина, а здесь - что все по-дружески.

Но чувствует себябодренько. И в Москву не удрал.