знакомые слова

Знакомые слова
______________

Небольшой рассказ из журнала Ост-Вест Панорама написан в не очень серьезном стиле фельетона, но затронул интереснейшую тему взаимопроникновения лексики. Про немецкие слова в русском все знают, а вот наборот...

***

Неуютно Кольке Шветцеру на исторической родине. Там, в сибирской Даниловке, он балагурил и острословил, а здесь больше молчит. До шуток и прибауток ли, когда немецкого лыка не вяжешь! На языковых курсах твердят: «Больше общайтесь с местными, читайте немецкие газеты». Пообщаешься тут, когда простейших слов не знаешь! А газеты читать Колька начал. В основном «Bild»: интригующие заголовки, короткие заметки, цветные картинки. Почти в каждом номере – ослепляюще полуголая красотка. И слов знакомых в газете немало: Fraktion – Коаlition, Сhancen – Finanzen, Коnkurenz – Intelligenz, Аffärе – Каrrierе, Еrotik – Ехotiк... Встречаются и вовсе русские слова, о чём сами немцы, наверное, не догадываются. Даже Роgrom, Роgromnacht (ночь погрома) то и дело мелькают в заметках о национал-социалистическом прошлом. Правда, сосед-мусорщик, который в «той» жизни был каким-то лингвистом, оспаривает русскость многих подозреваемых Колькой слов.
- Ну вот Lawine... Чем не русское слово? – горячился Колька, прочтя очередное сообщение о стихии в Альпах.
- Увы! Немецкое, – ошарашивал сосед.
- Или вот Glasur. Разве это не от русской глазури?!
- Как раз наоборот: глазурь – от немецкого Glasur! – выводил из себя сосед.
«Begegnung mit einer kapriziösen Diva» (Встреча с капризной дивой), – прочёл Колька заголовок на последней полосе и стал рассуждать: «Дива – на диво, дивиться, удивлять... Русское слово! Как пить дать! Да и в kapriziös проглядывает русский каприз». Но обсуждать свои догадки с соседом он не стал. Больше всего поразил заголовок «Wow – sind das heiße Kurven!» над фотографиями пяти топ-моделей в исподнем. «Какие горячие курвы!» – помог ему приятель с переводом. Вот это да! Таких красавиц – да обидным русским словом!.. А может, оно у них вовсе не обидное? – засомневался Колька. – Писали же в «Комсомолке», что новомодное словечко путана во французском значит просто «шлюха», а в русском его романтизировали. Бывшая Колькина учительница жаловалась как-то после проверки сочинений, что едва ли не каждая вторая восьмиклассница мечтает стать путаной, а не Валентиной Терешковой или Пашей Ангелиной, как в Колькино время. Вот и со словом Кurvе в немецком могли произойти те же превращения, – размышлял Колька под проникновенное пение Михаила Шуфутинского: «Путана, путана, путана, огни отеля так заманчиво горят...»
Свои предположения Колька решил проверить на практике. На вокзале обратился к двум скучающим курильщицам: «Асh, Мädels! Ihr seid so hübsche junge Кurven, aber raucht, wie alte Мänner» (Ах, девчата, вы такие молодые, красивые Kurven, а дымите, как старые куряки). В ответ он не услышал привычного «Halt‘ die Klappe!» (от русского «клапан», что значит «Заткнись!».) Напротив, заметил смущённые улыбки и проступивший румянец. Так и есть! Kurve для немочек – похвала, – убедился Колька. Его жена, однако, нового комплимента не признала. Когда Колька, любуясь ею, приодевшейся и посвежевшей на новом месте, выдохнул: «Какая же ты у меня Kurve!» – он получил звонкую оплеуху. Ohrfeige (пощечина), – вспомнил немецкое слово Колька и обиженно уткнулся в газету. Первая же заметка одарила «русскими» словами: Skandal, Spekulant, Bandit. У Кольки отлегло от сердца: ещё три слова не нужно зазубривать...

* * *
Прошли годы, Колька научился-таки вязать по-немецки лыко, но что одно из значений слова Kurve – «поворот», он постиг на курсах не языковых, а водительских.

Теперь, встретив в местной газете крупный заголовок «Der Kurven-Spezialist», он знал, что так величают не сутенёра, а чемпиона по автомобильному слалому. Тот же прежний доцент-лингвист успокоил его, что слово Curve смущает и земляков пограмотнее нашего. Мол, швед Бенгт Янгфельд, близко знавший поэта Иосифа Бродского, вспоминает в своей книге «Язык есть Бог», что итальянский дорожный знак «Curve pericolose» вызвал у знаменитого поэта «легкомысленную ассоциацию». От соседа же Колька узнал, что формой множественного числа die Kurven немцы называют эротически воспринятые округлости женского тела и что с нашей курвой слово это общего не имеет.
- Есть даже словечко Kurvendiva, – протянул он Кольке для убедительности какую-то книгу.
- Но всё-таки слово это нехорошее, – решил Колька, прочтя на обложке: «Das große Schimpfwörterbuch» (Большой словарь бранной лексики).
- Почему же? Только Diva употреблено иронически...
- Но Diva-то - слово наше? – не упустил Шветцер случая подтвердить давнюю догадку.
- Как и Kurve, из латинского...
Между тем Колькин список слов, попавших в немецкий язык из русского, пополнился: Apparatschik, Basar, Banja, Datscha (Datsche), Doline, Droschke, Durak, Kaftan, Kalaschnikow, Rubel (der Rubel rollt, то есть деньги идут), Subbotnik, Ukas (Kanzler-Ukas), Wodka, Zar (Medienzar, Modezar, Immobilien-Zar…). Русизмом Trojka немцы стали называть не только сталинский карательный орган, но и три ведущие страны Евросоюза, субсидирующие живущих не по средствам южан: «die Trojka der nationalen Geldgebung». Одно открытие Шветцер сделал, не отходя от рабочего места, когда по адресу нового шефа бросил: «Ишь какой борзой!». «Что, что ты сказал? Обозвал меня собакой?» – обескуражил его начальник. «С ним надо быть настороже: понимает кое-что по-русски», – предупредил Колька напарника. Но тот, прежний башкирский браконьер, вступивший здесь в общество охотников, успокоил: борзых немцы тоже называют Barsoi.
А Нюшка, Колькина благоверная, «закундилась» (стала Kundin, то есть клиенткой) сразу нескольких фирм здешнего посылторга и теперь заказывает одну обновку за другой. Рекламные журналы мод приходят ей именные. Крупно напечатанную прямо на обложке фамилию Колька аккуратно вырезает: можно заменять выцветшую и затертую надпись на почтовом ящике и на щитке квартирных звонков. Под этим предлогом Кольке удаётся иногда утаить рекламу, а то на модные шмотки не напасешься денег. Сегодня в почте был листок плотной, мелованной бумаги с картинками двух десятков модниц в картинных позах. Колька решил было Нюшку не соблазнять и отправить рекламу в макулатуру, но остановила крупно набранная красным их фамилия. На обратной стороне он прочёл по-немецки: «Дорогая фрау Шветцер, что может быть лучше моды, рассчитанной будто на Вас? Мы сердечно приглашаем Вас найти, что идеально выставит напоказ Ваши Kurven! Зайдите сейчас же на Вашу персональную, только для Вас доступную страницу в Интернете: www.anna-schwaetzer.ist-ein-kurvenstar.de Выберите подходящее из летней моды и гарантируйте себе приятный сюрприз. Мы Вам рады! С сердечным приветом, ihr sheego Mode-Team».
Чтоб подурачить Нюшку, Колька сунул ей под нос это прельстительное письмо. «Попроси соседа включить компьютер!» – решила она ковать железо, пока Колька такой мягкий. «Нет, ты только посмотри: здесь красным по белому напечатано, что ты Kurvenstar! А знаешь, что это? Звезда среди курв! Вот что. А ты меня тогда...» Но от удара кулаком в живот у Кольки перехватило дыхание. «(Faustschlag (тумак)», – констатировал он, когда Нюшка уже хлопнула соседской дверью...
А. Обердерфер