Республика-вампир (фашисты о Новороссии)

Миллионный город поделили между собой банды романтиков-анархистов, наёмников и просто вооруженных бандитов. Пьяный кутёж и грабежи в теряющих фешенебельность отелях-клубах-ресторанах чередуются жуткими перестрелками – непонятно кто против кого.

На площадях кричат лозунги давно умерших идеологий. На повестке дня каша из альтернативной истории и имперских мифов.

По телевизору показывают, как техно-некроманы с помощью одной отвертки и лозунга "За Родину" реанимируют и снова бросают в бой танки-памятники. Механический легион ежедневно пополняется колоннами воскрешенного старья. Целая армия бронированных призраков прошлого.

Стучат по железнодорожным рельсам колеса мертвого эшелона – катится мимо сонных шахтерских городков состав из серебристых вагонов-гробов…

Описанный сюрреализм – практически повседневные будни ДНР (Новороссии).

Итак, Донецк. Сиротливо белеют борды Ворошиловского района. Те самые, где раньше всегда-всегда красовалась реклама модных брендов, бутиков, а временами и сальные физиономии народных избранников-регионалов.

Теперь лишь на некоторых сохранились изображения – как правило, мартовское старьё, или военная агитация, выдержанная в советской стилистике: насупленные лица, серьезные призывы: "А ты чем помог фронту?", "Мужики, не допустим фильтрационные лагеря нацистов в Донбассе", "Русский воин – спаси!".

Новый авто-тренд: пыльные "копейки", "пятерки", "нивы" и "ланосы" возящие небритых людей в камуфляже. Одни ездят чинно. Иные – с включенной аварийкой, заменяющей "ДНР-мобилям" мигалки.

К слову о представителях ДНР – их редко можно видеть в безлюдных локациях – за исключением бастиона ОГА, здания СБУ и прочих "мест силы".

Напротив "стрелковцы", "востоковцы", "оплотовцы" и прочие настойчиво тянутся к людным местам.

Они деловито снуют по Крытому Рынку и "Маяку", покупают цветы, прицениваются к вещам. И явно не замечают, что продавцы стремительно "скучнеют" от вида вооруженных покупателей. Простых же дончан и вовсе сдувает прочь ветром контрреволюции.

Донецк, всегда гордившийся, тем, что никогда не станет на колени, сейчас похож на перепуганного кота, прижавшегося к земле. Город замер, напряженно косясь по сторонам и чутко прислушиваясь к каждому шороху. Авось опасность пройдет мимо, авось пронесет.

Впрочем, нельзя осуждать дончан, за то, что у них есть инстинкт самосохранения. В конце концов, глава городского ополчения – самозваный военный комендант, главный герой Новороссии, – честно предупредил, что Донецк будут защищать "до последнего".

Неужели ДНР – это только лишь страх, думаете вы? Нет.

У ДНР есть и другие атрибуты. Знаки зримого величия.

Например, уродливые граффити, покрывающие остановки, стены судов, прокуратуры, налоговых.

"ДНР" – это свобода, как гласит слоган. Свобода пачкать город черно-красно-синей краской. И писать корявую похабщину прямо на стенах областной администрации.

ДНР – это знамя "Новороссии", позаимствованное у американских рабовладельцев-конфедератов.

ДНР – это порыв канализационных коммуникаций, которые невозможно чинить из-за обстрелов и бомбежек.

К слову, настоящие герои Донецка, о которых сегодня вспоминают преступно мало, – это коммунальщики.

Несмотря на пули и осколки они – от слесарей до дворников, – заботятся о городе гораздо больше, чем все политики Восточной Украины вместе взятые. Всем сотрудникам коммунальных служб нужно дать медаль за мужество и присвоить звание участников боевых действий.

ДНР – это тюльпаны и розы, вырванные из городских клумб.
ДНР – это разграбленное "Metro" и выпотрошенный "Варус".
ДНР – это запрет бизнесменам вывозить товар со складов, потому что законы бизнеса и законы войны несовместимы.

Одиннадцать часов утра. Воскресенье. Иду по безлюдному подземному переходу. Кто-то разбил стеклянные крышки лайтбоксов и ободрал афиши. Их ошметки свисают со щитов кусками кожи. Над советским ампиром библиотеки имени Крупской вьется алое знамя с ликом Христа.

В будние дни город пытается жить прежней жизнью. Ходит общественный транспорт, ездят грузовики и легковушки. Обновляют разметку рабочие в оранжевых жилетах. Система жизнеобеспечения еще функционирует.

Но в выходной улицы вымирают, словно на календаре первое января. На Артёма больше нет пробок. Никто не сигналит. Женщина с ребенком переходят главную улицу города. Даже не глянув на мигающий желтым светофор.

Людей практически нет. Тишина. Единственный звук – ровные удары колокола в Свято-Преображенском соборе. Сегодня праздник. А кажется, что бьют в набат.

Сложно передать это чувство. Особенно если помнишь город искрящимся, шумным, ликующим. Другим.

Как будто Донецк переживает зомби-апокалипсис или нашествие вампиров. Вот куда нужно приезжать Стивену Кингу за вдохновением.

У входа в храм, где всегда выстраивались толпы прихожан – никого. Только метет во дворе, поминутно оглядываясь на купола и крестясь, уборщица в темном платке. И сгорбились у кованой ограды пятеро нищих с пустыми кружками.

Хочется думать, что жизнь еще вернется в Донецк. Что ночи не будут проходить под тарахтение автоматных очередей веселящихся махновцев, а утро – начинаться с жирного смога коптящегося завода "Точмаш" Хочется в это верить.