СЛУЧАЙ В ОТДЕЛЕ

Не замечали, что судьбе нашей, как и нам плотским - после сладкого хочется соленого огурца? В том смысле, что жизнь как-то все удивительным образом уравновешивает. И проблемы, что задачки из школьного учебника, решил одну, перелистнул страничку - прожил час или даже миг какой, и на тебе – новая тема. Принимай решение. Каждый Божий день прямо из сермяжной прозы жизни проблемы вламываются в наше сегодняшнее незамутненное лазурное душевное естество. И замученная ими особь, затравленно оглядываясь вокруг в поисках спасения от них, вдруг обнаруживает это спасение в принятии своей судьбы. Не в плане сложить лапки и потонуть в сметанке, не пытаясь сбить маслице…вовсе нет. Борьба за выживание – дело святое. Та пресловутая лягушка, что сбила масло из сметаны и спаслась-нас всех научила жить.. А в смысле осознания, что твои проблемы, кусачие и кровососные как клопы, у других - размером с кошку или даже слона. Представляете клопа размером со слона? Эх, и о чем это я? Сейчас расскажу. Не далее как вчера я, а надо отметь, что Ваш покорный слуга – начальник довольно заметного в нашей конторе отдельца, заметил, что одна из моих подчиненных явно опаздывает. А у нас с этим строго. Могут и премии лишить, если обнаружится такое. Я своих непосредственных, кто под о мной, так сказать, сотрудников держу в строгости, однако и ничто человеческое мне не чуждо. И сотрудники у меня, слава Богу, надо признаться, работящие и вместе мы не первый день, так что если и случаются промахи, то об этом я первый оповещаюсь непосредственно от самого провинившегося. И уж на месте разруливаем к обоюдному согласию . «Сор», как водится в нормальном коллективе, у нас не метут за отдельские двери. Потому опоздание своей самой наидисциплинировенейшей сотрудницы я воспринял как тревожный сигнал. Мы нашим отделом дружно подождали еще час и я уже занес руку над экраном своего мобильного телефона, что бы найти номер опаздывающей Веры Ивановны, а именно так зовут ту даму, которая внесла сбой в утренний рабочий уклад, как она сама, запыхавшаяся отворила дверь в мой кабинет.

- О. – обрадовался я,- Верочка Ивановна, прошу, входите, садитесь, что-то случилось?

- Простите меня, Виктор Семенович,- у меня, да, такое…., прямо не знаю, как и рассказывать. И она, присев к моему столу, вдруг залилась слезами.

- Погодите,- засуетился я, и нажав кнопку селектора,- попросил

-Лена зайди ко мне

Тотчас же за стенкой застучали каблучки и в дверь просунулась хорошенькое личико Леночки, самого младшего члена нашего коллектива.

- Лена, сделай нам, пожалуйста, чайку с Верой Ивановной, Вам Вера Ивановна чай или кофе, - я участливо тронул за плечо, ее сидящую на стуле согнувшуюся к коленям и буд-то сломленную пополам, всхлипывающую и очень несчастную

- Да, а что?... Ай, лучше кофе, я всю ночь не …не спала, она откинулась на спинку стула, приложила платок к глазам, промокнула, изящно сморкнулась, подняла на меня глаза и смущенно попросила

- Виктор Семенович, я сейчас, на минуточку, себя в порядок приведу и вернусь, ладно?

- Конечно,- согласился я. Она вышла. Через мгновение, дверь опять открылась и в нее заглянула Тамара Павловна, наш не самый старший, но самый верный, в смысле самый долго работающий сотрудник.

- Что? Ну что случилось? ,- она чуть махнула рукой за спину, как бы в след удаляющейся Веры Ивановны

- Да, и сам не знаю,- развел я руками

- Вы поругали ее что ли? – осторожно спросила Тамара Павловна

- Нет конечно, - ответил я, - садись, сейчас она придет, пошла умыться, я так и не понял ничего пока. Факт, случилось чего-то у нее.

- Может кто умер…- Тамара Павловна осеклась

- Да, нет, - махнул я рукой, - вроде не похоже, ведь пришла же, так бы просто позвонила…

- Можно, Виктор Семенович,- Леночка появилась с подносиком, на котором дымилось кофе и стояли баранки и мелкие в белой глазури прянички

- Заходи, ставь вот сюда, - показал я, на стол, - слушай, а принеси еще чашечку…чайку, - я вопросительно поглядел на Тамару Павловну,

И та кивнула, - Да, я кофе не пью, так что чайку, только сахару мне не клади, хорошо, Леночка?

-Хорошо, - Леночка, было повернулась, что бы выйти, но в этот момент в приоткрытую дверь опять заглянули. Это были два наших ведущих сотрудника-Леонид Аркадьевич и Петр Евгеньевич. Они вопросительно переглянулись между собой и Леночкой, и, пропустив ее выйти, сами потоптавшись вошли в кабинет

- Не помешаем?-кашлянув баском спросил Леонид Аркадьевич и пригладил рукой седоватую шевелюру, - мы вот тут с Петром подумали, может помощь нужна….

Петр Евгеньевич, которому было чуть за тридцать, выразительно кивнул.

- Не помешаете, - ответил я - я, в общем-то, товарищи еще и сам не в курсе, что случилось. Плачет. Пошла умыться.

- Мы подождем? – уточнил Леонид Аркадьевич

- Да, ждите, стулья вот, присаживайтесь, давайте что ли вместе выслушаем Веру Ивановну, если она конечно не против будет.

-Я не против, - мы все обернулись на голос и увидели, что Вера Ивановна, - наша Верочка уже умытая и причесанная стоит в дверях кабинета, переминаясь с ноги на ногу. Помедлив мгновение , она тихонько стуча каблучками, бочком прошла мимо коллег и скромно, тихо примостилась около меня на краешек оставленного ею несколько минут назад стула.

Все торопливо задвигали креслами и стульями, придвигаясь ближе к нам и затихли. Я садиться не стал, взял со стола кружку, отхлебнул кофе и приблизившись к своему креслу, участливо сказал,

- Верочка Ивановна, дорогая, ради Бога, расскажите, что у Вас стряслось. Мы все Вас внимательно слушаем и поможем Вам всем, чем только возможно. Вера Ивановна, взяла в руки чашку , светло-коричневая пена в ней качнулась, обнажив черное ароматное озерцо, сделала небольшой глоток, потом еще один. Поставила чашку на стол и начала свой рассказ, который я перескажу вам для связности изложения с небольшими комментариями от себя.

           Коренные москвичи Иван Митрофанович и Анна Степановна – родители Верочки были обычными людьми. Они поженились в конце 50-х и довольно скоро у них родились детки - сначала Петр, а за тем через 2 с небольшим года и Верочка. Тогда еще живы были и бабушки и дедушки-их родители. Они с удовольствием помогали им с внуками нередко брали их к себе и деньжат подкидывали. Очередей безумных, вынуждающих родителей записывать детей в дошкольные учреждения, едва выписавшись из роддома, слава Богу тогда не было. Потому, когда пришел срок, детки пошли сначала в ясли, а потом и в садик. Стало полегче. Родители смогли полноценно трудиться. Школа тоже была самая обычная без всяких там сегодняшних новомодных приставок типа «школа-лицей», но учили там добротно. Одно то, что например, больше половины класса поступило в тот, далекий «олимпийский» 1980-й год в институты, говорит сам за себя. Хотя и репетиторов массово не нанимали. Так, если кому-то очень было надо, то на месяцок, другой перед поступлением брали учителя из преподавателей вуза или просто сильного спеца и ребенка «натаскивали», так тогда говорили. Родители Верочки были так называемые ИТР – инженеры. В «ящике» - закрытом НИИ работали. И хотя не было у них лихих, шальных денег, таких, как например, у продавщицы молочного Люси, которая ставила пустые стеклянные бутылки из-под молока в решетчатую железную тару, поблескивая бриллиантиком на безымянном пальце и золотым зубом в ярко напомаженном ротике. Небольшие накопления все-таки они подсобрали, как никак в НИИ в «ящике» платили немного больше чем в обычном институте. А они к тому же были еще и бережливы и домовиты. Когда старший Петя захотел стать историком – и в 1980-м, заканчивая школу, собрался подавать документы на истфак, родители для надежности решили не рисковать. И 4 месяца перед поступлением Петя добросовестно занимался с преподавателем с того же факультета. И не зря-, в институт поступил сразу. А Верочка через два года самостоятельно походила на курсы и поступила в свой плановый тоже довольно легко, набрав на 2 балла выше проходного. Вспоминая то время через много лет мама Верочки нередко говаривала:   «Нет, как ни дискутируйте о ЕГЭ или еще каких новшествах, того задела, так сказать, по знаниям, который получали выпускники советской школы сейчас нет. А почему и кто виноват – сложно сказать. И не нужно. Если бы моя воля, и была бы волшебная палочка, то вернула бы я ту систему и все. Скажите, а разве так можно? А почему, «нет»? И без волшебной палочки можно. Воля б правительства бы была….Времени прошло не так много. И начать надо со школьной единой формы, со школьных государственных столовых, которые работают по ГОСТу, а не по ТУ непонятных предпринимателей, с учителей, которым государство опять начнет выделять жилье по РОНовской очереди и может быть дело пойдет?». Так она рассуждала. Ну, да я отвлекся. Вернемся к Верочке. Она закончила институт, вышла замуж. С мужем инженером железнодорожником уехали сначала в Куйбышев, потом вернулись в Москву. К тому времени у них уже было двое детей. В Куйбышеве ведомственную квартиру сдали, и в Москве их поселили в общежитии от железной дороги. И так, как все были коренными москвичами, то их поставили сразу на очередь на жилье в своем районе. Родители Верочки для этого прописали ее мужа к себе. Шли лихие 90-е. О всяких там очередях и бесплатных квартирах речь идти перестала. Верочка с мужем рвались изо всех сил, что бы как-то выплыть в этом неласковом житейском бурном море, которое обрушило правительство на бедные головы ничего не понимающих ни в рынке ни в аферах советских граждан. Верочкиной семье было совсем худо, как и всем тем у кого ко всем трудностям прибавилась и жилищная проблема. Ни родители мужа, ни родители самой Верочки не обладали достаточной площадью, которая позволила бы приютить у себя ее семью – четверых человек. И у тех и у других были хоть и трехкомнатные квартиры, но по площади не больше 50-ти метров, а и Верочка и ее муж не были единственными детьми. Оба имели по братику. И уже взрослому. И у каждого брат жил в родительской квартире. Поэтому все были очень рады, что Верочка со своей семьей имеет хоть какую-то возможность жить отдельно. И Верочка с мужем это понимали. Так и жили они в одной комнате общежития на «птичьих правах», одно радовало, что семья их от этих трудностей только сплачивалась. И детки старший сынок- Сема и младшая на три годика дочка- Валя радовали родителей своей самостоятельностью и понятливостью. У Вериного мужа была довольно стабильная работа в одном из управлений РЖД, кроме того он еще преподавал заочникам в железнодорожном техникуме по вечерам и в выходные. Поэтому кое-какую сумму для инициирования решения жилищной проблемы они через два с небольшим года накопили. Долгими вечерами рассуждая с мужем о будущем, Верочка говорила, обращаясь к супругу:

- У тебя есть брат и у меня есть брат и тот и другой пока не женат. Я единственная дочь для своих, ну и для твоих пока твой братик не приведет им еще одну невестку.

И как там с той невесткой у них сложится не известно. А мы дружим, слава Богу, все хорошо. Давай посмотрим в будущее, через несколько лет может потребоваться помощь нашим родителям. А мы квартиру в новостройке на окраине покупать собираемся. Вот и будем с сумарями мотаться к ним. Соединяться надо. И у твоих и у моих по трехкомнатной квартире в обжитом районе Москвы, рядом с метро. Вот что можно сделать, что б как-то вместе быть?

- Но это же три семьи получается,- отвечал муж,- даже четырех или пяти комнатная квартира для трех семей мала.

А вот таун-хаус в Куркино был бы выходом.

И они стали считать. Получалось, что если взять в ипотеку коттедж, то продав родительские квартиры и купив 2 однокомнатные квартиры для братьев, оставшейся суммой можно погасить большую часть долга. Или, например, продав одну квартиру для покупки двух однушек, другую сдавать и платить деньгами от ее сдачи долг за ипотеку.

Вскоре нашелся и готовый с отделкой двух этажный таун хаус. Это была сказка. С отдельными входами и комнатами для родителей, с тремя туалетами и ванными комнатами. При желании полная автономность и изолированность всех от всех. Им, живущим вчетвером в 11-ти метровой комнате семейного общежития это казалось чем-то фантастически-нереальным. Месяц Верочка с мужем вплотную занимались своей идеей – ходили в банк, брали все справки с работы, и … считали, считали, считали. И когда в банке подтвердили возможность выдачи им денег, они наконец, о своих планах сообщили каждый своим родителям. И что же, спросите вы? Две бабушки и два дедушки дали им обескураживающий ответ. Родители Верочки и родители ее мужа ответили в разное время и не сговариваясь, но был он одинаков. И звучал так: «Мы нашу квартиру решили «записать» на твоего брата, всю. Зачем нам жить с вами, когда мы и так живем с твоим братом и дальше хотели бы жить с ним и с его семьей будущей. А ты «дочка», «сынок», будь хорошей(им) и на свою долю в нашей квартире не претендуй-отдай брату». И никаких аргументов боле «деды» не дали.

- Обидно, непонятно…., а главное неразумно. У нас, вот и семья уже видно какая, и детки добрые и знают все друг друга долго и отношения свекровь-невестка-теща-зять прекрасные. А как там у братьев с их половинками все сложится – не известно, не говоря уже о материальной стороне – почему одному ребенку – все, а другому ну совсем ничего. - Верочка плакала и терялась в догадках. Муж слушал молча. Он-то и вовсе после разговора со своими вышел от них, хлопнув дверью.

А справедливости ради, надо сказать, что, объяснения, так или иначе, родители дали. И они тоже были примерно одинаковы.

- Да, мол, все так, как вы говорите, но у вас все хорошо, а у брата пока не очень, надо его поддерживать, а уж вы справитесь.

Ну, что ж, это был ответ, позиция и Верочка с мужем подивившись такому единодушию, решили, что так тому и быть. Ссору сочли бесперспективной. Конечно они чувствовали себя обделенными, но еще больше того плохого, что уже случилось увеличивать не хотели. Разрыв отношений означал потерю не только ими своих родителей и брата, но и лишение своих детей бабушки и дедушки. И им удалось по-немногу восстановить былое ровное отношение с обоими родителями и братьями. А, где-то через месяц, они внесли первоначальный взнос по ипотеке за небольшую двушку в новостройке довольно далеко расположенную от квартир обоих родителей, но подходящую им по цене. Кредит взяли на долго - на 10 лет. Что бы было не очень накладно платить. Погасить кредит планировали к окончанию школы старшим Семеном. Это было важно, так как они хотели к тому времени быть готовыми к денежной помощи ему в дальнейшей учебе. Планировка в квартире была довольно условной, и они довольно удачно, выделили комнату себе под спальню и сделали детям две комнатки. Все-таки мальчик и девочка, это раз, а во вторых, должен же человек иметь свое личное пространство. Получилось реально два закуточка на каждого ребенка, но с окнами и дверями. Получилась у них и выделить столовую совместив ее с кухней – этакий уютный образовался холл. Квартира вышла аккуратной и удобной. Конечно эти 42 общей площади квадратных метра были для четверых не очень шикарно, но после одной комнаты в общаге они казались хоромами. Вот так и появилась у них их ненаглядная выстраданная квартирка, которая целый год стояла в бетоне, а они переехав в нее сразу после покупки - два года спали с детьми на полу на надувных матрасах , готовили на табуретках, а кушали на гладильной доске. Но жизнь понемногу налаживалась. Своими силами все вместе делали ремонт. Часть мебели мастерил Верочкин супруг сам, а что-то подкупали. Вот и компьютер каждому ребенку купили свой. И выплачивали, выплачивали, выплачивали ипотеку. Это последнее было главным. Старенькая машина, невозможность поехать в отпуск – все это воспринималось ими как должное. Они делали дело и знали, что придет день, когда они победят. Так прошло 10 лет. Верочка уже работала у нас. И вот как-то она притащила огромный торт в отдел. Это было как раз за месяц до ее такого внезапного опоздания.

-Мои дорогие коллеги,-сказала тогда Верочка,- спасибо вам за понимание, спасибо вам за поддержку, спасибо Вам Виктор Семенович, что премиями не обижали – все!!! Мы все выплатили!!! Сегодня вот свидетельство получили на собственность!!! Ура, товарищи!!!

Мы дружно сдвинули бокалы с мартини, прокричали троекратно : «Ура! Ура! Ура!» Верочке и мгновенно смели вкуснющий тортище. А вчера, случилось то что случилось.

Верочка как обычно первая вернулась со службы. Она поднялась на свой этаж и открыв внутреннюю дверь – общую для 4-х квартир, обомлела. Около двери ее квартиры на табуреточке сидела ее мама. Мама была одета в теплый халат, на халате фартук, сверху теплая кофта, на ногах чулки и тапочки. Из кармана фартука торчали паспорт, пенсионный и еще какие-то бумаги. Она увидела Верочку, тихонько сползла с табурета и молча протянула к ней руки. Верочка бросив сумки, кинулась к матери.

Табуретку дала соседка из угловой квартиры рядом. Она же и рассказала Верочке, как два часа назад к ней в квартиру позвонили, через глазок она разглядела Верочкиного брата, которого видела пару раз и потому открыла. Брат сказал, что Верочка должна вот-вот подойти, а он привез, маму и ждать не может.

-Я приглашала к себе,- оправдывалась соседка, - но они не захотели. Вот табуреточку только попросили.

- Спасибо,- только и смогла выговорить Верочка,- и отложив выяснения подробностей до момента, когда они с мамой останутся одни, открыла дверь квартиры, пропустила внутрь маму, занесла брошенные сумки и захлопнула дверь.

Через пол-часа наступила полная ясность. Верочка выслушала сначала маму, потом позвонила брату.

Ситуация была следующая. Верочкин отец к тому времени уже умер, мама осталась одна. Брат женился и у него родились двое деток-забавные мальчишки, один только собирался в школу, другой уже учился в 1 классе. Погодки. И все у них было нормально-бабушка помогала, всегда с внуками оставалась, вкусняшку какую-нибудь всегда внукам подбрасывала. И все было хорошо, но….

- Знаешь, устали мы друг от друга,- делился с Верочкой по телефону брат,-когда она позвонила и спросила, что случилось и почему он привез маму.

- Мы тебе не говорили, в смысле вам, тебе и мужу твоему. Смысла не было, все-равно ты бы не помогла. Мы так ждали, когда вы ипотеку выплатите. Мы 10 лет «смотрели» маму. Да, она нам немного помогала, но сейчас, все, «зарез» Мы уже озверели друг от друга. Ты что думаешь, так легко жить вместе? В конце концов нам всем и маме в том числе нужен элементарный отдых, а твоя квартира точно такая же по площади, как и наша. Пусть она сменит обстановку и мы передохнем. И, потом, сестра, тебе она такая же мать, как и мне. Ты же не будешь крохоборничать и вспоминать мне те метры свои, которые мать с отцом на меня записали? Ну, я не смог, я устал жить с ней. Мы все устали. В общем, тебе надо подключиться к решению этой проблемы, куда ее девать. Можно в пансионат например и платить напополам. Долга у вас уже нет, можешь на мать и потратиться, а я кстати, тоже в кредите за машину и гараж вот еще взял. Так что все по-честному. А что, ездить будем к ней часто, навещать.

Верочка слушала молча и не верила собственным ушам.

                      Вечером, когда собралась вся семья – пришел муж и детки собрали семейный совет. На повестке дня стоял главный вопрос размещения, на ближайшую ночь. Бабушку положили в спальне, а Верочка с мужем пошли спать на двухспальном раскладном диване в столовой. Лежа на плече у мужа Верочка разрыдалась от души. Они плотно закрыли все двери и она рыдала и рыдала. Утром она зашла к маме. Показала ей, где что лежит, как открывать дверь и еще всякие бытовые мелочи. Потом поцеловала ее, сказала не унывать, что все будет хорошо, отправилась на работу. Но пока доехала до работы, пока входила к нам в отдел, на нее опять «накатило» и она разрыдалась у меня в кабинете.

                 Мы все выслушали. Как только она замолчала на Веру Ивановну, нашу Верочку посыпался град советов. Эмоциональных, прагматичных, искренних , но…..невыполнимых. Почему? Сейчас объясню. Советы были такими: «Сдать маму в пансионат». Простите, можно я спрошу Вас: « А вы бы сдали свою?». Дальше следующий совет «Отвезти маму обратно брату насильно?» - «А Вы бы, уважаемый, отвезли свою?». « У брата отсудить метры , принудительный размен?»- «А Вы бы стали судиться с родным братом и отсуживать метры у родных племянников?» Если Вы на все ответили «да», то Вы явно не из нашего отдела. В нашем отделе мы все или в открытую или про себя, на эти вопросы ответили так : «Нет, я бы не смог. И что делать на месте Веры Ивановны я не знаю». Мы разошлись в большом волнении и с грустью по своим рабочим местам. Веру Ивановну я отпустил домой, но она сказала, что пожалуй, останется на работе. «На миру оно как-то легче» - пояснила Верочка.

         Прошел год. Мама Веры Ивановны еще жива. Она живет у дочери. Родители попросили Валечку – дочку пожить в комнате вместе с бабушкой. И поселили их в свою спальню. Сами переехали в крохотную комнату дочери. Брат Веры Ивановны почти не навещает их и племянники – дети брата тоже звонят редко. Но они еще маленькие, может быть, когда подрастут поймут? Живы и родители мужа. Они живут с его братом, как и хотели. Только брат все чаще жалуется на усталость от них и постоянно повторяет, лучше нести материальную нагрузку и содержать родителей издалека, чем оказывать им ежедневно моральную помощь. И постоянно спрашивает Верочкиного мужа, «Ты что брат, думаешь с родителями жить легко? Я крест несу реальный, а у тебя только в дому одна теща, да и то только первый год, ты счастливчик и хорошо устроился».

Вот такой случай у нас произошел в отделе.