Объясняем физику

ОБЪЯСНЯЕМ  ФИЗИКУ

Хорошо помню, что после окончания деревенской семилетки у меня осталось представление, что наука еще не разобралась с проблемой света, который иногда вел себя как поток корпускул (пуль),  а иногда волнами эфира. Но это меня не волновало. В 1947 году я впервые услышал про теорию относительности, её парадоксы. Я слушал и думал, что это какое-то очередное научное заблуждение, которых немало было в науке. Но это меня не касается. Учёные сами разберутся в своих заблуждениях. Много позже я понял, что закон инерции имеет более широкое значение, чем считал Ньютон. Без внешнего воздействия, за счёт внутренних сил не может измениться не только тело, но и система.  

Когда я учился в Челябинском политехе,  меня озадачила лекция, из которой я узнал, что автор волновой теории света (волны эфира) Гюйгенс вывел с помощью этой теории закон преломления света, который соответствует действительности. Вывод же Ньютона на основе корпускулярной теории разошелся с практикой. Это факт якобы свидетельствует в пользу двойственности света. 

И только, окончив вуз, работая инженером на заводе, я стал в свободное от работы время изучать историю науки, надеясь обнаружить предполагаемую ошибку, которая привела науку к двойственности, точнее сказать к неопределенности.  Меня не ждали никакие экзамены, я не мечтал о научной карьере и потому довольно скоро я нашел ошибку. Оказалось, что почти две тысячи лет наука изучала физику Аристотеля, которая опиралась на представление, что вокруг неподвижного Земного шара вращается  сфера с небесными светилами. А что в пространстве этой Вселенной? Сейчас приписывают открытие закона инерции Галилею и Ньютону. Но Аристотель считал, что если бы пространство было пусто, то тело (по инерции) могло бы двигаться бесконечно  (хотя он не знал слова инерция). Но чтобы в конечной Вселенной не могло быть бесконечного движения творец Вселенной заполнил пространство материальной средой (эфиром), которая, тормозя движение, делает невозможным бесконечное движение (защита небесной сферы от дурака).

Ньютон окончил университет и был оставлен преподавателем. В первых своих сочинениях, он, как и принято в учёном мире, опирался на труды своих предшественников и применял эфир для объяснения некоторых явление. Но как-то вдруг он сообразил, что если практика доказывает, что планеты и кометы почти вечно движутся вокруг Солнца, то это означает, что пространство не тормозит их движения. Следовательно, пространство пусто, в пространстве нет никакого эфира. На основе этого понимания Ньютон стал творцом классической физик, противоположной физике Аристотеля. В бесконечном пустом пространстве  Ньютона нет никакой неподвижной базы относительно, которой можно было бы определять абсолютную скорость тел. Поэтому в физике Ньютона  скорости  относительны, и нет никакой предельной скорости.

У Аристотеля не было никакой теории света. И только старший современник Ньютона Христиан Гюйгенс предположил, что свет – это волны эфира и даже с помощью этих волн вывел закон преломления света. Но если нет эфира, то какие могут быть волны?  В физике Ньютона возможна только корпускулярная теория света. И Ньютон развивал корпускулярную теорию света, согласно которой свет – это поток каких-то частиц (корпускул). Но он не сумел с помощью этих корпускул объяснить только два оптических явления – дифракцию и интерференцию света. Это привело к тому, что в 1818 году Френель объяснил эти явления якобы с помощью волновой теории света, несовместимой с физикой Ньютона. Парижская АН посомневалась, посомневалась в возможности такого объяснения, но признала его правильным. Так с помощью волновой теории физика Аристотеля вошла в физику Ньютона. Известный философ того времени – Гегель дал теоретическое обоснование возможности совмещения несовместимого. Он придумал «высшую» логику, назвав её диалектической. Если обычную логику, называемую формальной, можно изобразить как «тезис-антитезис-анализ», то Гегель  описал изобретенную им логику как «тезис-антитезис-синтез».   

Возникает естественный вопрос, насчёт вывода закона преломления света Гюйгенсом с помощью якобы волновой теории, о чём я писал выше. Если судить о явлениях по их свойствам, как учил Ньютон, то нетрудно обнаружить, что корпускулярная и волновая теории имеют противоположные свойства. Волны имеют  тем большую скорость, чем больше плотность среды. Так скорость звуковых волн в атмосфере около 330 м/сек., в воде около 1,5 км/сек., в металлах около 10 км/сек. и т.д. А движение корпускул (подобно пулям) в очень плотной среде невозможно. И они развивают наибольшую скорость в пустоте, не тормозящей их движение. И Гюйгенс, и Френель строили свои доказательства, что скорость света в более плотной среде уменьшается, а не увеличивается. А Ньютон предполагал, что скорость корпускул при входе в плотную среду увеличивается за счёт их притяжения.  То есть, если свет уменьшает свою скорость при входе в более плотную среду, то это означает, что свет корпускулы. Но учёные до сих пор не хотят этого понимать. В книге «Оптика»  (М.1976, стр.425) академик Г.Ландсберг пишет, что Фуко в 1862 произвел измерения скорости света в воде.  «Измерения Фуко показали, что скорость света в воде  меньше, чем в воздухе, в соответствии с представлениями волновой теории свет». Что это непонимание или заблуждение?

Мне удалось объяснить, необъясненные Ньютоном явления дифракции и интерференции света с помощью корпускулярной теории (опубликовано на «Прозе ру») и многое другое. Мои объяснения являются гипотезами (предположениями), которые могут стать теорией только после их обкатки и признания их в научных кругах. Но станут они теорией или нет, проблема будущего. А вот ошибка 1818 года совмещения несовместимых физик Ньютона и Аристотеля  - это факт, который невозможно игнорировать. Ошибку надо исправлять.

Упомяну о теории относительности. Возврат волновой теории света вернул в науку и эфир, который мог быть только в ограниченной Вселенной Аристотеля. Эфир породил соблазн определения скорости Земли относительно эфира. Такое определение попытался впервые сделать Майкельсон  1881 и 87 годах. На вопрос Майкельсона о скорости Земли относительно эфира, природа ответила, что скорости относительно эфира нет. Это можно было толковать либо Земля неподвижна (как у Аристотеля), либо эфира нет. Или-или? И ничего третьего.

Теория относительности опирается на два несовместимых постулата. Первый утверждает, что все скорости в природе складываются друг с другом. Второй говорит, что только скорость света обладает уникальным свойством не подчиняться этому закону природы, т.е. она не складывается ни с какими скоростями. Выросли уже несколько поколений учёных, которым некогда изучать историю проблемы, нужно только заучивать готовое и сдавать экзамены, на которых отвечать как требуются. Иначе не стать учёным. Следовательно, если Эйнштейн доказал, что скорость света не складывается с другими скоростями, то до него считалось, что она складывается. Разве не так?  Нет не так. 

Вот книга "Вопросы современной физики" M.I973.

Пособие для учителей. Авторы - В.В.Стручков и Б.М.Яворский. На стр.20 они пишут о дорелятивистской физике, что: «Скорость света преобразуется по тому же закону Галилея (сложения скорос¬тей. П.К.) как и любая другая скорость».

Ф.С.Завельский в книге «Масса и её измерение», выпущенной   Атомизядатом   в 1974 году на странице  125 пишет: «Идея определения абсолютной скорости Земли  основывалась на законе cложeния скоростей Галилея, согласно которому суммарная скорость тела равна алгебраической сумме слагающие скоростей».

С волновой теорией в физику вернулся эфир. А скорость волн, как известно, не зависит от скорости их источника. Так скорость звуковых волн не складывается со скорость самолёта, поэтому он и может лететь быстрее звука. Сейчас «профи» схватят меня за шкирку. Какое я имею право электромагнитным световым волнам приписывать свойства звуковых. Но ведь в те годы еще не было никаких волн, кроме механических. Об этом я и пишу. И именно потому, что скорость волн не складывается со скоростью их источника, и возникла мысль об измерении скорости Земли относительно эфира. Идею подал Максвелл, осуществил Майкельсон. Но если нет эфира, то невозможно и определить скорость Земли относительно пустого пространства, нет ни центра, ни края, относительно которых можно было бы измерить скорость.

С другой стороны Борис Черкун, живший в Магнитогорске и умерший в 1985 году, провел большую экспериментальную работу и оставил рукопись «Ошибки электромагнитной теории», которую издал мизерным тиражом Борис Федотов. Два экз. этой книги есть в Челябинской публичной библиотеке. В конце этой книги Черкун  пишет: «Но вот доказана ложность теории электромагнетизма. Что дальше? А дальше - то, что с этой теорией связана масса других научных проблем. Потому на повестку дня встает новая задача: выяснить степень истинности — или теперь уже точнее будет сказать — степень ложности научных положений, так или иначе вобравших в себя те или иные моменты теории электромагнетизма. И первым «пациентом», нуждающимся в тщательном «клиническом исследовании», является, вне сомнения, проблема излучения.

В настоящее время считается общепризнанным, что свет - это электромагнитная волна. И что вообще всякое излучение - радиоволны, рентгеновское и гамма-излучение - является электромагнитной волной. Причем в основе современной теории излучения лежит не теория электромагнетизма вообще, а ее максвелловская трактовка. Но, во-первых доказана несостоятельность идеи Максвелла, что вокруг переменного магнитного поля возникает круговое электрическое поле. А значит, несостоятельной является и другая его идея, что вокруг переменного кругового электрического поля возникает круговое магнитное поле.

Уже отсюда напрашивается вывод, что любое излучение вообще, - и свет в частности, не есть электромагнитное излучение, не есть электромагнитная волна».

Когда разные люди независимо друг от друга приходят к одинаковым выводам, то это должно что-то означать. Но инерция ученого мира, называемая консерватизмом, бесподобна. Процитирую из книги А.Гришаева «Этот «цифровой» физический мир».

«Примерно до середины 19 века в акушерских клиниках Европы свирепствовала родильная лихорадка. В отдельные годы она уносила до 30 и более процентов жизней матерей, рожавших в этих клиниках. 

В 1847 г. 29-летний врач из Вены, Игнац Земмельвейс открыл тайну родильной лихорадки. Сравнивая данные в двух различных клиниках, он пришел к выводу, что виной этому заболеванию служит неаккуратность врачей, осматривавших беременных, принимавших роды и делавших гинекологические операции нестерильными руками и в нестерильных условиях. Игнац Земмельвейс предложил мыть руки не просто водой с мылом, но дезинфицировать их хлорной водой - в этом была суть новой методики предупреждения болезни.
Окончательно и повсеместно учение Земмельвейса не было принято при его жизни, он умер в 1865 г., т.е. через 18 лет после своего открытия, хотя было чрезвычайно просто проверить его правоту на практике. Более того, открытие Земмельвейса вызвало резкую волну осуждения не только против его методики, но и против него самого (восстали все светила врачебного мира Европы).

Земмельвейс яростно боролся всю жизнь, прекрасно понимая, что каждый день промедления внедрения его теории приносит бессмысленные жертвы, которых могло бы не быть... Но его открытие полностью признало лишь следующее поколение врачей, на котором не было крови тысяч женщин, так и не ставших матерями. Непризнание Земмельвейса опытными врачами было самооправданием, методика дезинфекции рук принципиально не могла быть принята ими. Характерно, например, что дольше всех сопротивлялась пражская школа врачей, у которых смертность была наибольшей в Европе. Открытие Земмельвейса там было признано лишь через... 37 (!) лет после того, как оно было сделано.

Можно представить себе то состояние отчаяния, которое овладело Земмельвейсом, то чувство беспомощности, когда он, сознавая, что ухватил, наконец, в свои руки нити от страшной болезни, понимал, что не в его власти пробить стену чванства и традиций, которой окружали себя его современники. Он знал, как избавить мир от недуга, а мир оставался глух к его советам. 

В отличие от светил медицины, светила современной физики не убивали своими руками – они калечили души людей. И счёт здесь – не на какие-то жалкие сотни тысяч. В массовое сознание крепко вдолбили: современная физическая картина мира не может быть ложной, потому что она подтверждается практикой. Вот они, мол, примечательные научно-технические достижения ХХ века – атомная бомба, лазеры, устройства микроэлектроники! Все они, мол, обязаны своим появлением фундаментальным физическим теориям! Но правда в том, что названные и многие другие технические штучки явились результатами экспериментальных и технологических прорывов. А теоретики уже задним числом притягивали к этим прорывам свои «фундаментальные теории». И делалось это из рук вон плохо: теоретики только говорят, будто понимают, как все эти технические штучки работают – на самом же деле этого понимания нет».
 
Эйнштейн тоже потом сообразил, что эфира нет. Учёные стали называть эфир физическим вакуумом, но ведь дело не в названии, а в сущности. А главной проблемой физики за последние 2-3 тысячи лет является проблема эфира. Есть эфир или, если его нет, то пространство пусто. Доктор физики М.Е.Герценштейн в статье «Эфир, вакуум, пустота...», опубликованной в журнале «Химия и жизнь» №1 - 1983 г. утверждал, что эфир и вакуум (пустота) разные названия одного и того же. Вместо решения проблемы, физика потеряла проблему, отказалась от решения проблемы.
                                                             ПАВЕЛ КАРАВДИН