Домой

^{Фото: Екатерина Фомина — «Новая»}

Месяц назад Чеховский городской суд удовлетворил ходатайство врачей Психиатрической больницы №5 о переводе Михаила Косенко на амбулаторное лечение. До этого были полтора года в СИЗО, потеря матери, на похороны которой его не отпустили, заключение врачей Института имени Сербского о «невменяемости и общественной опасности», открытое письмо его сестры Ксении президенту…

Распахивается железная обшарпанная дверь: Ксения, как проводник, выводит брата. Изменился: гладкое лицо – сбрил усы, потерянный взгляд перед собой. Удивлен, как попавший из темноты на яркий свет человек. Он едва уловимо улыбается, когда видит журналистов и людей приехавших поддержать его. Их всего человек десять, вот женщина с белыми цветами и коробкой конфет уже обнимает и поздравляет Ксению.

— Что вы ощущаете?

— Ветер свободы, — отвечает Михаил ошарашено.

Планы? Пока нет планов.

— Нет печали, нет радости. Остальные ребята сидят. Вдохнуть свободы для начала.

А его сестра говорит:

— Честно? Хочется заплакать.

— Ну так заплачьте

— Нет. Потом поплачу, — отрезает она. – Надо немножечко в себя прийти, перышки почистить, а там будет видно.

По кусочкам удается сложить представление о больничном быте. Михаила расспрашивают, но он стоит растерянный от такого внимания. Лишь в машине по дороге домой заговорил сам.

^{Михаил Косенко с сестрой Ксенией}

В палатах скученность – до 23 человек, в его было 15. Есть те, кто и 30 лет в больнице. На соседних койках нормальные люди, вменяемые, неадекватных держат в другом отделении. Телевизор есть — смотрят новости, на обстановку в стране не реагируют, не обсуждают.

За каждым там следят, ведут журнал. В нем записи санитаров: «Смотрел в окно и думал о побеге», «Зверско ел пряник»…

Трудотерапия в расписании есть, а мастерских нет, закрыли два года назад. Но есть дежурство по коридору, палате, столовой – не каждый день. Когда скучно, люди играют в нарды, домино, разговаривают. Есть волейбольная площадка, но нет сетки. Чем-то даже хуже, чем в СИЗО, — вспоминает Михаил. Нельзя чай попить, когда захочешь, нельзя спать, когда захочешь, десять сигарет в день – и то, когда разрешат. Нормально относятся, никакого хамства, называют по имени. Нет, никто не злился, что отпускают, даже радовались.

Врачи вообще не любят, когда кто-то ходит к пациентам. Даже такой слух ходит: хочешь быстрее выписаться, родственники должны зачастить к лечащему врачу: ну как самочувствие, какие прогнозы, когда выписка?

За рулем Мишин одноклассник Александр, рядом сидит руководитель информационного отдела фонда «Общественный вердикт», тоже в одном классе учились. Они вспоминают, что русский язык у них вела пожилая диссидентка, как Миша на уроке биологии задержал дыхание на три минуты («Да ладно, быть такого не может!»), каким для всех было шоком, когда он, типичный «ботан», сам решил пойти служить…

^{У дверей дома}

По радио новости: «По опросам «Левада-центра», протестные настроения упали до рекордно низкого уровня». Информацию Михаил получал только так – слушал радио в плеере. Ему кажется, что страна за эти два года изменилась, но не сильно. Он будет ходить на митинги. «Власть перестала бояться гражданской активности. Общество у нас загнанное».

Условия амбулаторного наблюдения: Михаил должен каждый месяц ходить к врачу и отмечаться в диспансере. В общем-то все, что он и делал раньше, еще до задержания.

«Хочется выдохнуть, но пока не получается», — говорит Ксения. Приехали. Михаил Косенко вернулся домой, где не был ровно два года.

^{Последнее фото на свободе два года назад}

автор Екатерина Фомина