Карт-бланш: Немецкий взгляд на Крым

Несомненно, визит Юргена Триттина в Москву событие незаурядное. Дело в том, что лидеры европейских зеленых не часто заезжают в Первопрестольную, особенно в последнее время. И, конечно, было важно услышать в непосредственном общении от члена комитета по международным делам германского Бундестага, занимающего одновременно посты в комитетах по европейским делам, экономической политике и энергетике (не говоря уже о членстве в Парламентской ассамблее НАТО), его мнение об актуальнейших вопросах ситуации в мире вообще и в Европе в частности.

Понятно, что крымская тема превалировала в общении немецкого парламентария с российскими (а до этого и немецкими) журналистами. Наверное, можно было понять Юргена Триттина, сказавшего, что действия России в Крыму нарушили европейский консенсус, существовавший с 1990 года. Хотя он и признал в ходе представления группе журналистов из российских массмедиа, что и «поведение Европы не всегда бывало свободно от ошибок». Трудно сказать, что немецкий политик имел в виду. То ли участие вооруженных сил европейских стран НАТО в развале Югославии и создание независимого государства Косово на сербской земле, то ли поддержку «Восточного партнерства», придуманного, правда, польским МИДом, но явно используемого, чтобы вбить клин между Россией и некоторыми постсоветскими государствами. Возможно, он имел в виду и поддержку европейскими правительствами пресловутой ЕвроПРО, создание которой с неясно сформулированными целями вызывает острые подозрения в Кремле относительно ее антироссийской направленности. Юрген Триттин избежал уточнения своей критики европейского поведения за рассматриваемый период. 

Но для меня важна была аргументация, которой он обосновывал критику «российской аннексии» (слова Триттина) Крымского полуострова. Дело в том, что зеленый политик вспомнил свой первый приезд в Москву в 1972 году, состоявшийся на волне «новой восточной политики», провозглашенной в 70-е годы социал-демократом Вилли Брандтом и приведшей в конечном счете к разрядке на Европейском континенте.  Триттин напомнил, что немцы после поражения Германии во Второй мировой войне отказались от претензий на Восточную Пруссию, включенную в состав СССР (Российской Федерации и Литвы) и Польши, и на ряд других территорий по линии Одер–Нейсе, отошедших в основном к Польше. Именно это обстоятельство, по его мнению, и содействовало нормализации обстановки в Европе, разделенной в то время на два военно-политических лагеря. Можно было понять его слова так, что он искренне не понимал, почему Москва не пошла по тому же пути и не «простила» Крым Украине.

На мой взгляд, в первую очередь, принимая известное решение по Крыму, российский президент руководствовался не только волеизъявлением населения полуострова (хотя это и имело важнейшее значение), но и (и, наверное, главным образом) геополитическими размышлениями. Среди которых первую скрипку играли продвижение НАТО на восток и пресловутая ЕвроПРО, острие которой, похоже, все-таки направлено против России. Потеря Крыма в военно-стратегическом плане и соответственно военно-морской базы Черноморского флота в Севастополе  резко ухудшала геостратегическое положение РФ. Обстановка складывалась таким образом, что президенту необходимо было срочно принимать решение, и он его принял.

Другое дело – националистическая шумиха, поднятая по этому поводу большинством российских (и украинских) СМИ. Проблема «русского мира» гораздо более сложная и многоплановая, чем представляется некоторыми журналистами. Давайте будем честными – ведь среди планировщиков да и исполнителей так называемых антитеррористических операций на востоке Украины встречаются не только украинские, но и русские фамилии. А нынешний министр иностранных дел Украины, отстаивающий позицию Киева во всех международных организациях, и вовсе коренной русак. Я не думаю, что это все отщепенцы – ведь их десятки, если не сотни тысяч. Украинская нация сейчас проходит процесс формирования, и это процесс непростой и даже болезненный. На другой стороне, на стороне так называемой Новороссии, тоже можно встретить не только русские, но и украинские имена. Поэтому надо быть крайне осторожными во всем, что касается национализма. На украинской земле националистические эксцессы уже обрели кровавый оттенок. Но и призывы к вмешательству России в противостояние с Киевом донецких и луганских федералистов, а тем более обвинения российского президента в том, что он, мол, оставил противников Киева на произвол судьбы (как это делает один из лидеров федералистов Стрелков – он же Гиркин), чреваты крупномасштабной провокацией, которая может поставить РФ на грань катастрофы. Возможно, пониманием этого и объясняется столь эмоциональная реакция известного московского общественного деятеля Сергея Кургиняна.

Вряд ли исторические экскурсы Юргена Триттина в отношении Крыма и российско-украинского конфликта сегодня уместны. Это иная историческая эпоха и другие условия. Важно другое, и немецкая история это лишний раз доказывает: любые проявления крайнего национализма опасны для внутреннего и международного мира. При определенных условиях национализм может выйти из-под контроля и обрести самостоятельное звучание. Это касается не только Киева, но и России.