Война и деньги

Геннадий Корбан

Сегодня он первый человек после Коломойского, правая рука губернатора Днепропетровщины, но на Украине его до сих пор еще зовут «рейдером номер один». Фигуру его нельзя назвать публичной. Хотя в квартете с Игорем Коломойским, Борисом Филатовым и Святославом Олейником Корбан стоит во главе одной из крупнейших олигархических бизнес-империй Украины. Прославился Корбан безупречными комбинациями по отъему собственности у бывшего «хозяина» Днепропетровска Павла Лазаренко в пользу квартета. А в последние месяцы заслужил в украинской прессе даже звание «Робин Гуда на Днепре»— за поглощение активов Олега Царева, поддержавшего сепаратистов на Донбассе. В доме Царева в Днепропетровске Корбан расселил беженцев. Корбан почти не дает интервью под запись, а когда это происходит, говорит осторожно, просит называть его «конфликтологом» или «специалистом по недружественному поглощению». Зону своей ответственности сам Корбан описывает как «материально-техническое обеспечение войны» (именно Корбан курирует добровольческие батальоны, воюющие на Донбассе) и оперативное управление областью.

На днях стало известно, что вместе с Коломойским и Филатовым Корбан целит на активы «донецких», явно потерявших контроль над ситуацией в регионе. О планах этих сообщил Филатов у себя в фейсбуке, написав, что собственность «заигрывающих с террористами» должна быть конфискована. Впрочем, сам Корбан позже уточнил, что Ринату Ахметову эта перспектива не грозит. Хотя именно к его активам, как считается, давно присматриваются «днепропетровские». Так или иначе, сигнал уловили все. А в Киеве заговорили о предстоящей войне крупнейших кланов, которая сыграет на руку Кремлю и окончательно дестабилизирует Украину не хуже Стрелкова-Гиркина.

«На Востоке с нами воюет ваш российский «Правый сектор»

— У вас очень неоднозначный имидж, а вы ведь уже чиновник. Не мешает?

— Что, пугают мной?

— Что-то вроде.

— Ну пусть боятся.

— На Донбассе, считаете, боятся?

— На Донбассе у нас идет полномасштабная война. Идет против нас и реагировать мы обязаны на все, что оттуда лезет, как на войну. А воевать я умею, знаю, всю жизнь воевал. Я не военный человек, но я вел корпоративные войны.

— Считаете, можно сравнивать?

— Нет, нельзя. У нас сейчас настоящая война, которая несет трагедию. Корпоративная война несет всего лишь лишение собственности или ее перераспределение, вот и все.

— Но многие видят как раз в этих событиях на востоке передел сфер влияния, той же собственности, войну условной кремлевской корпорации и вашингтонской.

— Наверное, можно называть это подобными идиоматическими оборотами. Но война, на которой гибнут люди, гибнут массово, мирные, военные, мобилизованные — это реальная кровь. Тут воюют жестко, конкретно. С той стороны против нас воюют наемники, добровольцы, большинство из них — маргинальные элементы, которые находятся в так называемом ополчении, а мы их называем террористами. Они — это своего рода ваш российский «Правый сектор», который не может жить без войны, грабежа, наркоты. И сюда им был билет в один конец. И назад их не пускают в Россию — только в мертвом виде. Зачем вся эта опасная шушера Путину нужна?

«Все, что принадлежит семье Януковича и его близким, должно быть передано народу»

— Какую сторону, по-вашему, занимают в этой войне донецкие элиты?

— Давайте разделять «донецких». Они не совсем однородны теперь. Среди них есть те, кто стоял последние годы у власти, имеются в виду Янукович, Пшонка и компания. И они сыграли основную роль в раскачке Донбасса, они финансировали ее, этим занимался в первую очередь сын Януковича. Сначала продюсировали мирный протест, а потом дали людям в руки оружие. Ну а дальше в регионе появилась военная техника, танки, «Стрелы», «Иглы» и прочее бог знает что, чего никогда не было на вооружении в Украине. И вот здесь мы видим акт прямой агрессии Российской Федерации по отношению к соседнему государству. Дальше по «донецким». Есть Ахметов и его люди.

— Который, как говорят, финансировал Пушилина.

— Знаете, я привык верить фактам. Как говорится, не пойман — не вор.

— Ну, разумеется.

— Да, и я не видел, как он финансировал Пушилина. Я все-таки верю в порядочность Ахметова. Что он не пожелал бы Донбассу сегодняшних событий. Другое дело, что его позицию самоустранения от процессов я считаю очень вредной. Ведь что он вообще сделал (чтобы вернуть контроль в регионе. — П.К.)? Дал этот свой гудок. Я имею в виду, призвал своих рабочих на забастовку, которые выходили по гудку. И это когда шла уже настоящая война, когда все стало очень серьезно.

— Насколько сейчас он может управлять ситуацией?

— Он уже не управляет вообще. Это мне очевидно.

— А что с вашей идеей отобрать собственность у «донецких»?

— Постойте, это сейчас еще всего лишь дискуссия. Но да, есть масса собственности: предприятия, шахты, все остальное, что принадлежит семье Януковича и его близким соратникам. Поэтому прежде всего речь мы ведем о них, кто откровенно грабил страну, и собственность их должна по справедливости принадлежать народу…

— То есть не вашей группе?

— Я закончу, можно? …народу и тем семьям, которые потеряли кормильцев в войне на востоке. Это справедливо, так? Мы считаем, да. А какая будет форма (владения. — П.К.) и как это будет выглядеть юридически, как осуществить передачу — это второй вопрос и отдельный механизм. Его надо думать, прорабатывать. И мы дискутируем.

— Но многие восприняли эту дискуссию именно как намек Ринату Ахметову, а сейчас вы как бы очень так мягко дезавуируете.

— Что поделать, нас не совсем правильно поняли.

 В кабинет к Корбану зашел Борис Филатов:

— Мне уже вчера звонил партнер Ахметова Новицкий и спрашивал: «Что вы имели в виду?»

 Геннадий Корбан:

— А имеется в виду то, что украдено у государства, у налогоплательщиков, и те бизнесы, та недвижимость и заводы, которые были украдены людьми, поддерживающими террористов. А если кто-то думает о пересмотре приватизационных процессов, то, наверное, это не наша компетенция.

«Идея выдвинуть Медведчука принадлежала нам»

— Вашу группу «днепропетровских» называют одной из сильнейших в стране, так же как и «донецких». И вы, получается, заходите на их поле…

— Еще раз. Мы не бросали вызов Ахметову, его бизнесу. Да, у него есть позиция по поводу Донбасса (имеется в виду идея большей самостоятельности региона. — П.К.), она нам понятна, но мы не считаем, что он причастен к разжиганию гражданского конфликта. Но подход его, да, оставляет желать лучшего.

— Что насчет Медведчука?

— Я объясню очень просто. Страна не могла долго находиться в состоянии неопределенности — ни войны, ни мира. Я говорю о том временном перемирии, которое у нас было. Наш президент должен был определиться: мы воюем или живем. И мы открыли дискуссию: если вы хотите мира, делайте конкретные шаги, чтобы его установить. А просто сказать — «перемирие!» — что это значит? Это ничего не значит, потому что продолжают гибнуть наши парни! То перемирие — это был цугцванг, а надо было делать какой-то ход дальше, как в шахматной партии. Потому мы предложили этот ход с Медведчуком.

— Вы?

— Да, наша команда с Игорем Валерьевичем (Коломойский. — П.К.) предложила сделать такой ход.

— Не Москва?

— Да какая Москва? Это была наша идея. Давайте я объясню ее. Кто такой Медведчук? Это фигура, которая давно не в политике и которая очень хочет вернуться в украинскую политику, но не имеет возможностей. Теперь дальше. Медведчук — это самый настоящий кум Путина. И если этого человека украинский президент назначает своим указом на должность губернатора Донецка, то Медведчук становится нашим троянским конем, который просто будет обязан поехать к своему куму и сказать: «Вова! Давай закончим! Я все улажу. Ведь для меня это шанс вернуться».

— Шанс для Медведчука, но какой интерес у «Вовы», с чего ему соглашаться?

— У Вовы интерес иметь там своего человека. Плюс, так сказать, это игра на родственных связях — почему бы не помочь своему куму вернуться в большую политику. И через него, может быть, лоббировать свои интересы. С помощью Медведчука мы могли бы обеспечить Путину эту, может быть, иллюзию. Сам же Медведчук при этом попадает в вилку — с одной стороны, он должен служить украинскому народу, с другой — он вынужден был бы договариваться с Путиным лично, а не Петр Алексеевич там и европейская дипломатия…

— И это была ваша комбинация?

— Да, это нормальная шахматная комбинация.

— Сейчас она еще актуальна?

— Уже нет. Президент, мы считаем, принял правильное решение о продолжении военной операции. И наша идея насчет Медведчука, возможно, простимулировала его к такому шагу. Ведь мы выходили к нему с этой идеей, обсуждали ее. В конце концов, нам нужно было определенное решение — воюем или попробуем мир с Медведчуком?.. В чем, кстати, еще был плюс этой комбинации. Медведчук в качестве губернатора смог бы расколоть вооруженные группы на Донбассе. Те из них, которые не совершили страшных преступлений, могли бы войти в состав правоохранительной системы региона. А все остальные, отказавшиеся подчиниться новому руководителю и встать под украинский флаг, оказались бы вне закона. В этом случае одна часть Донбасса гасила бы другую часть. А из Днепропетровска, Житомира и Хмельницкого не гибли бы люди. В Донецке бы разобрались друг с другом сами.

«Мы разгадали истинную цель и стратегию господина Путина на Востоке»

— Это какая-то совсем жесткая схема.

— Вы не поняли. Предложение нами такой схемы простимулировало президента принять правильное решение. Мы просто открыли диалог: хотите мира, делайте шаги. А если нет — тогда воюйте.

— По-моему, вы сейчас подтвердили давние слухи, что Днепропетровск давит на Киев, желая добиться какого-то особого статуса, стать «столицей Востока».

— Мы ничего не просим, мы ни на кого не давим. Мы защищаем страну, область и город от внешнего агрессора. Никаких экономических преференций, никаких условий не выставляем. Мы хотим, чтоб скорее закончился кошмар, и мы могли перейти к построению европейского общества как минимум в нашей области.

— А остальная Украина?

— Остальная Украина тоже должна стремиться, но мы не видим этого. Произошла смена власти, но чиновники снова выстраивают схемы, опять берут взятки, по-прежнему воруют и являются участниками коррупции. То есть произошла смена лиц, а мы хотим изменений по сути.

— Интересно слышать это от вас.

— Послушайте, назовите хотя бы один актив, который мы когда-либо имели в результате приватизационных процессов. Все, что мы имели, мы создавали или поглощали у неумелых собственников и тех же коррупционеров.

— После назначения близкого вашей группе Игоря Палицы губернатором Одесской области заговорили, что «днепропетровские» хотят контроля над всем Юго-Востоком.

— Действительно, мы предложили Палицу, потому что мы считаем Одессу стратегически важным регионом с точки зрения сохранения единства страны. Я вам объясню. Мы разгадали истинную цель и стратегию господина Путина на Востоке. (Он действительно великий ум и стратег.) Она заключалась в том, что с момента его прихода к власти Путин как истинный патриот России начал выстраивать и реанимировать так называемые замкнутые циклы, которые были утрачены в результате распада СССР. Ведь Россия на момент развала СССР, по сути, не имела и сейчас не имеет своей космической ракеты. То, что они сделали под названием «Протон», — это грязная ракета, неконкурентоспособная, которая падает, и космические клиенты отказываются от запуска этих ракет. Это раз. Второе — это сырье. Железные и марганцевые руды, редкоземельные металлы, которыми обладает Украина и которых недостаточно в разведанном виде в России. Третье — это транзитный аммиакопровод, нефтепровод, а также газопровод. Это те замкнутые циклы, которых недостает России, хотя я назвал не все. Естественно, в России все эти годы Путин пытался установить контроль над этими замкнутыми циклами и присвоить их. Без них Россия обходиться не может.

В этом смысле Одесса и Днепр — это важнейшие центры. Конечно, раскачать ситуацию проще всего было на Донбассе, но целью Путина был обязательный заход в Одесскую и Днепропетровскую области. Потому что здесь находятся основные мощности этих замкнутых циклов. Если мы посмотрим на Донбасс — это убыточные шахты, старые перерабатывающие заводы, по сути, металлолом. Что такое Днепропетровская область — это сталь, это марганец, это уран. Наконец, это «Южмаш», это надежная ракета «Зенит», это комплектующие для космической оборонки. Вы же знаете, что Россия на сегодня не в состоянии самостоятельно обслуживать свои комплексы «Сатана» — это делается на нашем «Южмаше». Дальше. Что такое Одесса? Это порт, аммиакопровод, нефтепровод, транзитные коммуникации. Поэтому мы считаем, что контроль над этими областями является стратегически важным делом. Куда более важным, чем контроль над Харьковом, Запорожьем и куда еще он там рвался? В аграрную Херсонскую область. Поэтому мы предложили Киеву свой план, взяли на себя ответственность и сохранили стабильность на этих территориях.

«У нас не было цели идти на Киев»

— А как быть с газопроводом?

— Он тоже проходит по Днепропетровской области и еще Харьковской. Так что для Путина отхватить такой смачный кусок Украины стало мечтой, целью. Но мы его лишили мечты. И в общем, не удивительно, что на нас нападает российская пропаганда, ваша карательная система, даже наши украинские недоброжелатели.

— Но если вы настолько эффективная команда, почему не участвовали в президентской кампании?

— У нас не было цели идти на Киев. Мы уроженцы Днепропетровска. Мы прежде всего хотели бы обеспечить мирное небо для собственных граждан, которые живут здесь.

— За всю страну ответственность брать не решились?

— Нам и не предлагали. Может быть, мы и взяли бы. Но нас не просили, вот и все. Если кто-то считает, что у нас есть глобальные амбиции, то это иллюзия.

— Но вы сами третируете Киев за нерешительность. И давите — как ни крути.

— Немного не так. У нас с Киевом сложились партнерские отношения. Мы уважаем киевскую власть, мы подчиняемся этой власти. Но наша позиция и подходы наиболее активны сегодня, поскольку у Киева — вся страна, а у нас только две области.

— Но вы понимаете, что Порошенко не нужны сильные региональные лидеры и рано или поздно вы не разойдетесь?

— Все, что мы хотим, это получить децентрализацию, которую нам обещали. Мы хотим деньги, зарабатываемые в нашей области, тратить в нашей области. Сегодня же мы тратим и кормим 15 областей. Да, мы и в дальнейшем будем с удовольствием делиться с государством. Но мы хотим больше самостоятельности.

— Может быть, федерализации?

— Ни в коем случае. Это принципиально другое, и нам этого не нужно. Нам нравится Украина, мы ее любим и хотим быть в ее составе, но иметь свой голос. Наладить сытую хорошую жизнь Днепропетровщины.

«Путин с недавних пор болезненно воспринимает наше существование. Это месть»

— У вас еще остались какие-то бизнес-интересы в России?

— У нас их особо и не было, и вряд ли они будут. Россия — страна, где живут несколько городов, а в остальных люди существуют в бедности и кошмаре. И нет никаких гарантий перемен вообще.

— Как в вашем квартете восприняли уголовное дело против Коломойского?

— А как можно воспринимать уголовное дело вашего Басманного суда? Видимо, Путин с недавних пор очень болезненно воспринимает наше существование. Это месть за наше эффективное сопротивление сепаратистским настроениям вглубь страны, ну и плюс неприязнь к нам некоторых лиц в окружении Путина.

— Коломойский уже не должен Абрамовичу?

— Еще за полтора года до революции конфликт с Абрамовичем был улажен мировым соглашением в британском суде. Так что я думаю, Владимир Владимирович просто не владеет достоверной информацией.

«Частные армии» — название бредовое, они же подчиняются Авакову»

— Как в квартете вы распределяете зоны ответственности?

— У нас коллективная работа, но есть персональные направления. Внутренней политикой занимается Филатов и контролирует медиаподдержку и так далее, что связано с общественными организациями. Олейник курирует силовые органы, а я занимаюсь войной, аппаратом, экономикой.

— Можно подробнее про войну?

— Войной — созданием батальонов, получением оружия, амуниции. Военная логистика, обеспечение, тыл, разведка, координация с командованием Южного округа… Поймите, мы вступили в войну, когда были к этому абсолютно не готовы. В танках не было топлива, чтобы ездить, никто никогда не воевал, не было учений, оборудования, бронежилетов, одно старье. И вдруг все по-настоящему. И это не просто стрелялки. И кто этим должен заниматься, когда у нас в ста километрах начинается уже эта ДНР?

— Но вот у вас есть эти «частные армии».

— Ну это название бредовое, послушайте. Батальоны, которые есть, прикрепляются к МВД Украины и подчиняются Авакову, которого, кстати, мы считаем результативным менеджером.

 Борис Филатов: Этот мем придуман российской пропагандой и им пугают обывателя. Но все эти батальоны — «Днепр», «Донбасс», «Слобожанщина», «Артемовск»… Мы не имеем на них какого-то оперативного влияния.

— Но при этом они исключительно лояльны вам.

— Но это не потому, что они находятся у нас на содержании. Просто мы патриоты и разделяем одни ценности. Люди хотят защищать свой народ, а мы даем им возможность. Мы были изначально авторами идеи этих добровольческих батальонов. Родоначальниками. Мы действовали по принципу: если ты слаб, надуйся, покажи силу. Весной мы поняли, что реально нет ни армии, ни спецвойск, милиция деморализована, сепаратисты уже нападают на приграничные села, а у нас в Днепре хотят захватить обладминистрацию. И мы предложили Авакову идею, он поддержал, мы быстро набрали ребят, и это была крайне эффективная схема. Но у нас нет никакой частной армии, которой мы ставим частные задачи. Они служат для страны, для Востока и нашей области.