Поляки и ГУЛАГ

Катынь. Члены комиссии Николая Бурденко на месте эксгумации расстрелянных поляков

На днях в РГАСПИ среди «совершенно секретных» материалов Политбюро ЦК ВКП(б) научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Н.С. Лебедева обнаружила письмо Л.П. Берии и Н.С. Хрущева И.В. Сталину, датированное 29 февраля, под №793/б. Номер же письма Берии Сталину относительно расстрела польских офицеров, полицейских и узников тюрем — 794/б. Появилась возможность ответить на вопрос, когда был составлен первый вариант рокового решения о ликвидации около 22 тысяч поляков.

И еще. На известном, окончательном, варианте письма Берии нет точной даты, только месяц — март. Это служило зацепкой для сталинистов, желающих подвергнуть сомнению его подлинность и далее — отрицать сам факт расстрела поляков советским НКВД. Теперь никаких «зацепок» у них не остается: в тот же день, что и первый вариант «расстрельного» письма, было зарегистрировано письмо Берии и Хрущева Сталину о необходимости высылки на Север 22—25 тысяч семей всех, подлежащих расстрелу.

Напомним хронику связанных с этим событий. 1 сентября 1939 года германские войска вторглись в Польшу. 17 сентября ее границу перешли части Красной армии. В плен были взяты 250 тысяч человек. Вскоре рядовые и младшие командиры были распущены по домам или переданы Германии. К ноябрю в советском плену остались 40 тысяч поляков. Около 8,5 тысячи офицеров содержались в Козельском и Старобельском лагерях; 6,5 тысячи полицейских и тюремщиков — в Осташковском. Направленные туда работники центрального аппарата НКВД СССР установили, что поляки не смирились с разделом своей страны и готовы бороться за восстановление ее независимости.

В начале декабря 1939 года в Осташковский лагерь была послана новая следственная бригада во главе с Белолипецким. Ей поручалось к концу января оформить следственные дела и обвинительные заключения на весь контингент для представления на Особое совещание (ОСО) НКВД СССР. Правом приговаривать к высшей мере наказания до ноября 1941 года этот орган не обладал.

1 февраля 1940 года находящиеся в Осташкове начальник Управления по делам военнопленных (УПВ) НКВД СССР Петр Сопруненко и Степан Белолипецкий сообщили Лаврентию Берии: «Следствие [по] бывшим польским полицейским, содержащимся [в] Осташковском лагере, закончено; оформлено 6 тысяч 50 дел. Приступили [к] отправке дел [на] особ[ое] совещание. Отправку закончим 8 февраля. Необходимые для следствия мероприятия закончены». К концу февраля ОСО уже рассмотрело 600 дел полицейских и вынесло им приговоры — 3–5–8 лет заключения в исправительно-трудовом лагере. В Москве было проведено совещание, на котором обсуждался вопрос о порядке отправки военнопленных в Северный дальневосточный лагерь. Дела же офицеров из Козельского и Старобельского лагерей не готовили даже для передачи на ОСО.

Однако в конце февраля ситуация на присоединенных к СССР территориях вновь привлекла внимание сталинского руководства к проблеме польских узников. 20 февраля Сопруненко обратился к Берии с предложением распустить по домам около 700 офицеров — стариков и инвалидов. В то же время он испрашивал разрешение оформить и передать на рассмотрение ОСО дела на 400–500 офицеров. На его письме резолюция Берии: «Тов. Меркулов. Переговорите со мной». В результате 22 февраля первый зам. наркома отдал приказ перевести в тюрьмы всех содержащихся в Старобельском, Козельском и Осташковском лагерях бывших тюремщиков, разведчиков, осадников, судебных работников, помещиков, торговцев и крупных собственников. В нем не упоминалось Особое совещание и подчеркивалось, что «о порядке дальнейшего направления этих дел указания будут даны дополнительно».

В конце февраля начальник особого отделения Осташковского лагеря Григорий Корытов информировал зам. начальника Управления НКВД (УНКВД) по Калининской области Василия Павлова, что Берия приостановил рассмотрение дел осташковских военнопленных Особым совещанием.

По всей видимости, нарком решил обсудить участь узников трех спецлагерей со Сталиным. Он встретился с ним 27 февраля. А 29 февраля появляются два документа, адресованные вождю: публикуемое здесь письмо Берии и Хрущева Сталину за №793/б об охране государственной границы в западных областях Украины и Белоруссии и записка наркома Сталину за №794/б об участи 14 700 польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников, тюремщиков, содержащихся в трех спецлагерях, и 11 тысяч человек, арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии.

После обнаружения письма Берии и Хрущева от 29 февраля за №793/б становится очевидным, что первый вариант письма Берии Сталину за № 794/б мог быть написан не ранее 29 февраля. Он не мог быть написан и позднее, поскольку документы №795/б и 796/б, по свидетельству начальника Управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ В.С. Христофорова, также датированы 29 февраля.

По письму Берии и Хрущева №793/б рукой Сталина сформулировано решение Политбюро, которое было утверждено 2 марта как пункт 114 протокола 13 «Об охране госграницы в западных областях УССР и БССР». При этом внесенная вождем правка в предложенный Берией и Хрущевым текст решения минимальна: в качестве подпункта «2 в» вставлено положение о выселении всех проституток. Решение от 2 марта было опубликовано.

Номер 794/б сохранился и на доработанном варианте письма Берии Сталину, на котором не проставлено число, но впечатан месяц — март. Сопоставление сведений, содержащихся в справках о наличии в лагерях различных категорий военнопленных от 2 и 3 марта, позволяет сделать вывод, что последний вариант записки Берии о расстреле поляков составлен не ранее 3 марта. Он не мог появиться и позднее 5 марта, когда было принято решение Политбюро ЦК ВКП(б) о расстреле. Сам же процесс выработки преступного решения можно ограничить периодом 20 февраля — 5 марта 1940 года.

В письме, датированном мартом, Берия обосновывал необходимость расстрела военнопленных и заключенных тюрем тем, что все они являются заклятыми врагами советской власти. «Каждый из них только и ждет освобождения, чтобы иметь возможность активно включиться в борьбу против советской власти», — подчеркивал нарком. Возможность же активно включиться в борьбу против советской власти могла представиться только в случае глобальной войны — войны СССР с Великобританией и Францией. Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, тюремщиков, осадников и 11 000 человек, арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии «членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков» предлагалось рассмотреть «в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания — расстрела». Рассмотрение дел и вынесение решения возлагалось на тройку в составе Берии, Меркулова и начальника 1-го Спецотдела НКВД СССР Леонида Баштакова. Сталин вычеркнул фамилию Берии и добавил Богдана Кобулова.

Военная прокуратура, получив в 1990–1991 годах однозначные заключения от нескольких независимых экспертов, признала все подписи на этом документе подлинными.

Подготовка операции по расстрелу поляков из Козельского, Старобельского, Осташковского лагерей и узников тюрем западных областей Украины и Белоруссии началась сразу после решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года. 7 марта Берия приказал наркомам внутренних дел УССР и БССР Ивану Серову и Лаврентию Цанаве подготовиться к депортации в Северный Казахстан 25 тысяч семей тех, кого было решено расстрелять. Именно пункт о выселении этих семей был главным в публикуемом письме Берии и Хрущева Сталину от 29 февраля 1940 года. 13 апреля в Северный Казахстан были депортированы 66 тысяч человек — женщин, стариков и детей. Они оказались в крайне тяжелых условиях, зачастую не имея ни жилья, ни работы.

Списки-предписания на отправку из лагерей в распоряжение УНКВД Смоленской, Калининской и Харьковской областей направлялись в Козельский, Старобельский и Осташковский лагеря.

Предписания о расстреле, подписанные Меркуловым, адресовались начальникам УНКВД Смоленской, Харьковской и Калининской областей. Был централизован и расстрел заключенных, которых свезли в тюрьмы Минска, Киева, Харькова и Херсона. Предварительно эти тюрьмы освобождали от других узников, которых отправляли в лагеря ГУЛАГа.

Первые списки на отправку военнопленных на расстрел начали поступать в лагеря 3–5 апреля, в тюрьмы — 20–23 апреля. В них были включены 97% всех офицеров и полицейских, содержавшихся в Козельском, Старобельском и Осташковском лагерях. Речь шла не о том, кого расстрелять, а кому следует сохранить по той или иной причине жизнь, включив в список на отправку в Юхновский лагерь. Последние военнопленные были вывезены из трех спецлагерей к концу мая. Расстрел узников тюрем продолжался до начала июля.

В конце мая в лагерь ГУЛАГа на строительство Северо-Печорской железнодорожной магистрали были отправлены 8 тысяч польских военнопленных — рядовых и унтер-офицеров. Условия жизни там были крайне тяжелыми.

Более полувека первые лица советского государства и КПСС тщательно скрывали правду о катынском злодеянии. Всякое упоминание о нем изымалось из исторических трудов и энциклопедий. Зато из почти тысячи действительно уничтоженных фашистами белорусских деревень для постройки мемориала выбрали селение с близким названием — Хатынь.

Лишь 13 апреля 1990 года после публикации в «Московских новостях» нашей беседы с Геннадием Жаворонковым было опубликовано «Заявление ТАСС», где ответственность за катынское злодеяние возлагалась на Берию, Меркулова и их подручных.

В апреле 2010 года, в связи с 70-летием расстрела польских офицеров и полицейских, в Катыни было проведено официальное траурное собрание с участием президента РФ В.В. Путина, премьер-министра Дональда Туска, родных и потомков расстрелянных, членов Российско-польской комиссии по сложным вопросам. К несчастью, попытка повторно провести это траурное действо 10 апреля обернулась трагедией — крушением самолета и гибелью всех находившихся в нем лиц, включая президента Польши Леха Качинского.

26 ноября 2010 года Государственная дума Федерального собрания РФ приняла заявление «О Катынской трагедии и ее жертвах». В нем, в частности, констатировалось, что лишь в начале 90-х годов в нашей стране были совершены «важные шаги на пути к установлению истины в Катынской трагедии. Было признано, что массовое уничтожение польских граждан на территории СССР во время Второй мировой войны стало актом произвола тоталитарного государства, подвергшего репрессиям также сотни тысяч советских людей за политические и религиозные убеждения, по социальным и иным признакам. Опубликованные материалы, многие годы хранившиеся в секретных архивах, не только раскрывают масштабы этой страшной трагедии, но и свидетельствуют, что Катынское преступление было совершено по прямому указанию Сталина и других советских руководителей».

Наталья ЛЕБЕДЕВА

Письмо Берии и Хрущева Сталину

ЦК ВКП(б)
товарищу Сталину

Для улучшения охраны государственной границы в западных областях Украины и Белоруссии считаем необходимым провести следующие мероприятия:

1. Отселить в тыл всех лиц, проживающих в 800-метровой пограничной полосе на территории западных областей Украинской и Белорусской ССР. <...>

2. Выселить семьи всех репрессированных и находящихся в лагерях для военнопленных бывших офицеров польской армии, полицейских, тюремщиков, жандармов, разведчиков, бывших помещиков, фабрикантов и крупных чиновников высшего польского государственного аппарата, которых ориентировочно насчитывается: семей офицеров — 9600, полицейских, жандармов и тюремщиков — 12 000, бывш. помещиков, фабрикантов и крупных чиновников — 1000, всего 22–25 тысяч семей.

2 — в (вписано от руки. — Прим. ред.) 3. Выселить всех проституток, которые были зарегистрированы в органах бывш. польской полиции и ныне продолжают заниматься проституцией, которых насчитывается 5–6 тысяч человек.

4. Запретить проживание в 100-километровой пограничной полосе беженцам, которые приехали в указанную полосу после начала военных действий в Польше (сентябрь 1939 год) и изъявили желание остаться на территории Советского Союза.

Что касается беженцев, которые изъявили желание выехать на территорию бывш. Польши, ныне занятую Германией, то их, если германское правительство не примет их в течение месячного срока, выселить в северные районы Советского Союза с использованием на лесоразработках.

 Просим Ваших решений:

Обязать Совнаркомы УССР и БССР в двухмесячный срок:

а) произвести отселение жителей из 800-метровой погранполосы, за исключением городов Перемышль, Залещики, Лиско, Угнув, Сокаль, Устилуг, Друя, Друзкеники и Новогруд;

б) отселение из 800-метровой полосы жителей городов, перечисленных в пункте «а», произвести по материалам НКВД УССР и БССР;

в) очистить 800-метровую погранполосу от всяких построек, принадлежащих отселяемым жителям.

2. Предложить НКВД СССР:

а) к 15 апреля т.г. произвести выселение в районы Казахской ССР сроком на 10 лет всех семей репрессированных и находящихся в лагерях для военнопленных бывш. офицеров польской армии, полицейских, тюремщиков, жандармов, разведчиков, бывш. помещиков, фабрикантов и крупных чиновников бывш. польского государственного аппарата в количестве 22–25 тысяч семейств;

б) наиболее злостных из числа членов семей, подлежащих выселению, в отношении которых органы НКВД располагают материалами об их антисоветской работе в прошлом или настоящем, подвергнуть аресту с последующим оформлением их дел для рассмотрения на Особом совещании при НКВД СССР;

(Вставка в) с предыдущей стр. — Прим. ред.)

г) (исправлено, было в) — Прим. ред.) в двухдекадный срок разработать и представить на утверждение Совнаркома СССР порядок выселения указанных в пункте «а» семейств.

3. Установить, что недвижимое имущество и торгово-промышленные предприятия выселяемых семей, перечисленных в пункте 2, подлежат конфискации, а все остальное имущество выселяемых последние имеют право или реализовать, или взять с собой к месту выселения не свыше 100 килограммов на каждого члена семьи.

4. Все освобожденные после выселения жилые и хозяйственные помещения передать в ведение местных советских органов, а Совнаркомам УССР и БССР проследить за тем, чтобы была обеспечена их сохранность и должное использование в первую очередь для расселения военнослужащих РККА, партийно-советских работников, командированных для работы в западные области Украины и Белоруссии.

5. Лицам (беженцам), которые прибыли на территорию западных областей Украины и Белоруссии после начала военных действий в Польше (сентябрь 1939 года) и изъявили желание остаться на территории Советского Союза, запретить проживание сроком на 5 лет в 100-километровой пограничной полосе. В процессе паспортизации выдать этой категории граждан паспорта с соответствующими отметками.

6. Предложить НКВД СССР беженцев, изъявивших желание выехать из пределов Советского Союза на территорию, ныне занятую немцами, и не принятых германским правительством в течение месячного срока, в соответствии с имеющимся соглашением, выслать из западных областей Украины и Белоруссии в северные районы Советского Союза для использования их на лесоразработках и других работах.

7. НКВД СССР в двухдекадный срок разработать и представить на утверждение Совнаркома СССР порядок выдворения и высылки беженцев, указанных в п.п. 5 и 6.

8. НКВД СССР и СНК УССР и БССР в двухдекадный срок представить Совнаркому СССР сметы необходимых расходов, связанных с проведением изложенных мероприятий.

Об авторе. Лебедева Наталья Сергеевна после окончания Московского государственного историко-архивного института, где ее научным руководителем был д.и.н. С.О. Шмидт, работала в Институте истории АН СССР, после разделения института — в Институте всеобщей истории АН СССР (РАН). В настоящее время ведущий научный сотрудник Сектора международных отношений ИВИ РАН. В 1970 году защитила кандидатскую диссертацию по теме «Предыстория Нюрнбергского процесса», в 1996 году Лодзинский университет (Польша) присвоил ей ученую степень доктора в области всеобщей истории.

Является членом редакционных советов серий «Россия. ХХ век. Документы» Международного фонда «Демократия» (Фонда Александра Н. Яковлева), Йельского университета «Анналы коммунизма» (Annals of Communism, Yale University Press) и редколлегии польского журнала «Пшегланд Всходни» (Przeglad Wschodni).

Лауреат ХХII Всесоюзного конкурса на лучшие научно-популярные произведения (1987 г.), была удостоена премии имени В. Печака (Варшава, декабрь 1990 г.), лауреат журнала «Международная жизнь» (1997 г.). За участие в подготовке 12-томной «Истории Второй мировой войны» была награждена медалью «За трудовую доблесть» (1983).

Автор монографий: «Подготовка Нюрнбергского процесса» (М., 1975), «Безоговорочная капитуляция агрессоров» (М., 1989), «Катынь: преступление против человечества» (М., 1994; М., 1996).