Которая пожирает своих детей .Р -2

Пожирает своих детей. Р -2

 

Но почему  революция пожирает революционеров, так и не ясно.  Ни марксизм, ни фрейдизм, ни дарвинизм в этом вопросе  не проясняют ничего. Может быть только фрейдизм с дарвинизмом, и то весьма и весьма  отдаленно. В общем, известное выражение "революция пожирает собственных детей" не больше поэтической метафоры.

Теперь, революционные консерваторы дают информацию. И если что- либо точнее в социологии или политологии или еще какое звучание из уст всем известного философа - звезды, решать вам.

Итак, до геноцида внутреннего, когда лес рубят и летят щепки, вроде ничего  не ясно пока. Но все наблюдатели обращают внимание именно на  "щепки", которые еще называют народ, чтобы, скорее всего,  выглядеть более значительно. В  популистских манипуляциях  нет ничего более действенного, чем обращаться к судьбе чего то аморфного, непонятного и безымянного, - народа. Народ, и все. Все внимание толпы, думает оратор - популист, у него уже в кармане. Чем больше загребешь, тем больше кинешь, тем больше отзовется по ту сторону полосы, экрана, площади и так далее. Каждый обыватель запрыгивает за шиворот популиста сам того не осознавая. Ведь он же народ. А кроме народа, кто же еще?

Судьбы революционеров остаются пищей только специалистов. Иногда их имя упомянут, как аргумент такого же отдельного эгоизма. Ведь в спорах или докладах должны быть факты. Для того же народа - зрителя. В общем, зерефам интересно про зерефов. И в этом кино также большое количество желающих киноактеров.  

Если фактор народа становится первостепенный  в данный момент. Он таким остается всегда, не так ли? Количество желающих попасть в историю никогда не падает, даже если в историю они попадают толпой или "народом" случайно. Если революционеров пожирает революция, следовательно, и   детей пожирает толпа статистов. Активисты активистам рознь. Революционеры умеют мечтать. Толпа же хочет другое - жевать. Народу толпе  мало абстракции, когда она видит примеры.

Что мы знаем уже про зерефов.  Для зерефов, мы уже знаем,  важно завершить свой цикл. Мы (ревконы) его назвали прямым путем. Посадить дерево, построить дом... Для тех революционеров, что  совершенно другое дерево, чем дат потомство.

 

Еще мы знаем, что зерефы, получая новую информацию, меняют отношение к миру. Да так, что им становится легче построить свой дом. У них разыгрывается аппетит.

 Противники зерефов ремиды - гармоники не менее домостроевцы. Но их несколько  меньше в числе. Социальные толпы  под управление этих самых ремидов. Это управленцы. Это администраторы над зерефами. Это даже просто люди образованные.  Больше информации - больше рефлективности. Кому больше дано, тот и отвечает. Еще мы знаем, что ремиды все время в борьбе за  статус. Кроме статуса они ничего не знают и знать не хотят. Должность дает статус  также как командиры отрядом загребают лучшие трофеи. Все   как  у первобытных воинов. Только уже  меньше подвига надо. Подвиг теперь заменен на преданность - хозяину ли, монарху ли или тоталитарному государству, все равно. Каждый сознательный имеет большую роль, следовательно, и долю. Ему помогает старательный. А сознательный и старательный  поощряется  любым строем. Он более приятен. Теперь, чтобы получить статус старательный, он же сознательный должен разбить голову врагам ли хозяина, строя ли, системы ли, - также не важно.  Таким образом старательный вытесняет сознательного и отряды наполняются исключительно фанатиками. Этот старательный становится единственным лицемером.  Если  посмотреть на администраторов любой тоталитарной системы, они более старательны, угодливы, не опасны, чем рассудительны и креативны.                 Креативны они только в домострое.  Точно также и у народа. В традиционной семье любят ласкового. И убогого ...

 

Интеллигенты - разночинцы обещали народу достойную жизнь. Вначале все народные интеллигенты ратовали за равные права. Без разницы, что во времена Французской революции, что Великой Октябрьской, всему предшествовал период малых обещаний.

Всем равные гражданские права. Долой монархию!

Постепенно народные представители получали эти самые права.  Масса детей низших прослоек стали получать образование. А образование это уже свет, уже солнце. Последнее пятно  на этом солнце оставался монарх, ну, естественно и его камарилья.

Дабы разобраться со своими  ремидами либералами и демократами феодалы устраивают какую- нибудь бойню. Чтобы как то отвлечь от внутренних проблем. Кому де быть под солнцем. При этом конечно же уничтожается огромное количество подданных или же того самого народа. Тем самым народ кровью расплачивается за  борьбу господ. Если мы говорим о Первой мировой войне, то  господ конечно разных национальностей. Здесь внешнее ремидное противостояние  затмевает внутреннее.

То есть, у народа отбирается последнее  право, право на жизнь. Это есть тот самый предел, который переступать нельзя. Тем более в таком масштабе. Неосознанный вначале протест толпы канализируют люди, которые еще недавно были в ее  рядах.

Интеллигенция, народная интеллигенция, которая еще несколько десятков лет сама была народом. Просто их зажиточные отцы, проворством ли или старанием стали   частью ремидной системы.

Получили статус. Но память злая штука. Не дающая покоя.

Тем более что в традиционном ключе всегда важен стаж. Важно, какой твой срок пребывания в элите. Старые элиты никогда не требуют все поменять радикально, только постепенно, потому что это вызовет пертурбации. Пока они построят новый дом своим детям. Новый претенденты хотят совершенно другой дом и вовсе не хотят выглядеть в нем  бедной родней. Так в один момент  бойни совпадают искры протеста и  проводка новой  информации. В общем, долой царя! "Тот станет всем!"

 

Этим криком и идеологией "диктатуры пролетариата" в элиту или в ремиды приглашаются почти все. Ну очень большое количество желающих. Притом, из самых самых низов. Ведь там вопли самые страшные. А на вопли приходят санитары.

Обещанное: достойная жизнь, равные права, диктатура общины одинаковых людей должны  в какой то части осуществиться. Ведь не все могут ими сразу быть.  Нет у такой организации резервов обеспечения  всем. "Взять и поделить " поровну достояния старых элит  вопроса не решают. Поэтому у новой эгалитарной   системы неизбежно появляются свои ремиды - это бюрократы. Бюрократы в первую очередь распределяют, они начинают собственную ремидную партию, они развивают только им известную борьбу за место под солнцем, борьбу за  власть.  Под неформальный критерий  народности попадают    самые старательные и неопасные для новых вождей системы в системе, государства в государстве и конечно главный  монарх этих старательных - это секретарь, тот первый бюрократ, что  распределяет счастье.  

Переход от революции и борьбы со старыми элитами  завершается голодными до статуса ртами. А кто самый голодный в крестьянской стране?

Ликвидация старой партийной интеллигенции, этих самых детей разночинцев, второго поколения  происходит вместе с наполнением комнат вполне конкретной толпой поколения первого - народного. Люди с малой рефлексией начинают пользоваться своими правами не только неформально, вытесняя чужаков, грамотеев, очкариков и умников, но даже прямо. В любом доме  решают не аргументы, а  сила, число. 

Она сразу находит и своего предводителя, который разделит им обещанную свободу и блага не только старой элиты, но и посты ленинской гвардии. Начинается построение

не какого то абстрактного мирового общежития, где в правах равны все, белые и чумазые, неизвестные и чужие с земляками и корешами, чурки и родня, а своего дома.

Интернационализм вместе с программой мировой революции заменяется на построение "в одной стране", читай в собственном доме. Революционеры, эти разночинцы обвиняются в горлопанстве, пустозвонстве, в неумении сделать материальное и конкретное. Пророки, теоретики, творцы   обвиняются в  мечтании и фантазерстве. Шудры, способные косить траву, колоть дрова, лепить кирпич приветствуются как настоящие творцы. Где это возможно? Только в зерефной общине, лишённой морали. Без учителей.  Теперь все сами учителя, сами хозяева жизни, сами творцы. Это старая демагогия подхвачена из уст как раз того самого второго поколений горожан.

Теперь персонально, по крестьянской элите  "от сохи". Главный критерий "от сохи" это такая же демагогия. На самом деле это клич земляков. Все представители и персоналии нового Политбюро - это все дети кухарки, доярки, швеи и слесаря. Все как на подбор.  Даже не будем называть фамилии. У всех самый ближайший родственник пил в сапожных мастерских. Несчастные вкрапления интеллигенции второго, третьего (царского) поколения  остались у этих господ бюрократов на побегушках. Это очень приятно  слуге  по генам видеть  раба из господина по рождению.  

Точно также революция "пожрала" детей и во времена Французской революции. Только  там самых сознательных "бешенных" первыми отправили  на гильотину. Потому что собственность оставалась неприкосновенной. Этим же объясняется, почему французский термидор или контрреволюция был так скор по сравнению с Россией, где переворот или возвращение  на старые круги  произошло с запозданием на полвека.  Потому что  собственность как форма отношений к благам сохранялась во  Франции, а в Советской России отменялась. Новые ремиды первого поколения, эти секретари и бюрократы должны были дать собственных отпрысков, а те своих, чтобы люди 40 - х и 50- х годов рождения   оказались "реформаторами". Настоящий срок вызревания традиционной элиты один. Этот срок открываем мы, ревконы. Честь и имя - бирка элиты куется годами. С отменой собственности на уровне отношений  "элита" стала формироваться скрытно, неформально, но точно также от простолюдина к купцу, от раба  по генам до бюрократа и секретаря. На фоне официального марша с невероятными достижениями (на самом деле так, это нельзя отрицать) внутри новой зерефной элиты  играла совершенно другая "народная" музыка. Эта музыка веков. Это генный  тембр. Это зов крови. 

Эта музыка с таким словами: "посади дерево, построй дом. Отбери, укради  ради этого блага у других претендентов". Рано или поздно это все будет достояние твоего рода, твоих земляков, твоей семьи. А до этого проявляй сознательность и старательность. Сознательность и старательность. Это  консервативная мелодия.