Дипломатия как инструмент пропаганды

Ведущие американские газеты обратили внимание на выступление президента Путина перед российским дипломатическим корпусом, отметив попытки российского лидера поставить украинский кризис в один ряд с конфликтами в Сирии, Ливии, Ираке, а также его предупреждения о готовности защитить русскоязычное население, проживающее за пределами России. Но эти заявления, по мнению собеседника Радио Свобода, являются примером беспрецедентной пропагандистской кампании Кремля.

В то время как американская пресса пыталась найти в выступлении Владимира Путина намеки на его планы в отношении Украины, а российские официальные англоязычные средства информации  акцентировали внимание на заявлениях президента России о провале однополярной модели мира, профессор университета штата МичиганВладимир Шляпентох считает, что эта речь свидетельствует о переориентации российского МИДа в откровенный инструмент пропаганды:

– Я не помню случая, когда руководители российского государства использовали материальное стимулирование для того, чтобы поощрять деятельность своих дипломатов. Мы знаем случаи, когда резко повышалась зарплата ученых, как это было сделано Сталиным в сорок шестом году, мы знаем, что недавно было поднята зарплата военных и работников ФСБ, но чтобы публично и резко повысить заработки дипломатов – это вещь, насколько я понимаю, беспрецедентная. Каков смысл этого акта? Это сигнал, что их деятельность пропагандистская, не дипломатическая. Это сигнал к тому, чтобы они не беспокоились о том, что те или иные акции они осуществляют топорно, что они непрерывно меняют свою точку зрения и дискредитируют в глазах Запада и себя лично и всю дипломатическую службу России.

– Что вы, профессор, имеете в виду, говоря о дискредитации российской дипломатии?

– Об этом на Западе говорится давно. Да и непрофессиональные зрители, наблюдая за выступлениями Лаврова, видят, как он совершает удивительные пируэты. Вот вчера он выступал на российском телевидении и использовал миролюбивый тон по отношению к украинским властям.

Днем ранее он мог говорить о хунте, о бандеровцах в Киеве, о нацистах. Такого беспардонного изменения своей точки зрения российская дипломатия, мне кажется, не знала. Если говорить о советском прошлом, то Кремль всегда был обеспокоен тем, как выглядят его дипломаты, тем, как воспринимается страна в мире. Сейчас этого беспокойства – как выглядит со стороны российское телевидение, как выглядит сам Путин, как выглядят его министры, в какой степени согласуются их высказывания с очевидными фактами – нет, это уже никого не беспокоит.

– Тем не менее, если говорить о заявлениях президента Путина, то он выдерживает твердую линию: дескать, Россия представляет собой миролюбивую стабилизирующую силу, и это звучит убедительно для большинства россиян. Почему этот тезис не работает в случае с западной аудиторией?

– Потому что есть фундаментальные факты. Например, есть бесконечный переход так называемых добровольцев из России на Украину. Есть непрерывный поток через границу тяжелого вооружения. Путин никогда и нигде не поднимает этот вопрос, делая вид, что это никакого отношения к Москве не имеет. Мне трудно представить, как можно говорить с Путиным по существу дела, по вопросам перемирия и даже о заключении соглашений, если он во всех своих выступлениях отказывается говорить о принципиальных вопросах текущей политической обстановки. Он делает вид, что всего этого не происходит.

– Но ведь у российского президента и на Западе есть если не сторонники, но, скажем так, благодарная аудитория. Бизнес-лобби и в Европе и в США готово принимать такие заявления за чистую монету?

– В руках Владимира Путина такие мощные козыри, как нежелание Запада включаться в любые военные действия. Путин это знает, это его вдохновляет, он понимает, что может идти далеко. Плюс бизнес. И не только европейский, но и американский, который недавно обратился к Госдепартаменту с тем, чтобы он прекратил даже размышлять о санкциях против России, потому что это поможет конкурентам американцев в случае санкций занять их позиции.

– Но они говорили об односторонних санкциях, они не говорили, что вообще не нужно задумываться о санкциях?

– Разговор идет о тех санкциях, о которых думают США и Европа. И это, конечно, был большой, большой подарок Путину.

– Интересно, что с заявлениями о миролюбивой российской внешней политике, о том, что Россия была предсказуемым партнером Соединенных Штатов, и о том, что она готова к равноправному диалогу с Вашингтоном, российский президент обратился к российскому дипломатическому корпусу, к послам…

– Это говорит о том, что он глубоко презирает свою элиту, что он, в отличие от советских руководителей, если не считать Сталина, ни с кем не считается, о том, что в Москве нет ни одного политического института, который бы мог на него оказать влияние или давление, и что он с ними обращается как с подростками.