Напишите, прошу, напишите...

К столетию начала Великой войны...

Этот невеликий по объему поэтический текст в своих произведениях в разное время цитировали такие совершенно непохожие писатели, как Владимир Набоков, Аркадий Гайдар и Леонид Юзефович. Положенный на музыку, он был и романсом, и народной песней, и саундтреком к современному киносериалу. А вот имя самого автора текста – Сергея Копыткина, - до сих пор мало что говорит даже самым продвинутым знатокам русской поэзии начала ХХ-го века.

Пятого июля исполнилось 130 лет со дня рождения петербургского журналиста и поэта, убежденного монархиста и безоговорочного патриота Сергея Александровича Копыткина. В современной школьной программе в списке рекомендованной литературы можно встретить отсыл всего на одно его стихотворение – «Очерк Растрелли», в котором поэт с фотографической четкостью описывает архитектуру старинной усадьбы как "былого символа дворянской культуры".

Я люблю этот ветхо-богатый
Опустелый помещичий дом,
Окруженный гирляндою статуй,
Обрамленный зеленым прудом.
Я люблю этот очерк Растрелли
Эту белую сказку колонн,
Эти старые дубы и ели
И ночной золотой небосклон…

В справочно-библиографической литературе сведений о Сергее Копыткине не содержится. Поэту явно не повезло - он сам и его творчество оказались прочно забытыми. Ни одна антология новейшего времени, посвященная поэзии первой четверти ХХ века не поминает поэта ни единым словом. Впрочем, и в «раньшее время» дела обстояли не лучше: к примеру, в Российской национальной библиотеке имеются три дореволюционных сборника стихотворений Сергея Копыткина, но при этом ни один из них не содержит никаких биографических данных об авторе. Словом, не будет преувеличением сказать, что о жизни поэта в наши дни не было известно практически ничего  вплоть до того момента, пока за дело некогда не взялись сотрудник АЖУРа Елена Летенкова (к сожалению, ныне покойная) и энтузиасты из творческого объединения «Красный матрос». Результатом предпринятого ими журналистского расследования стали газетные публикации и подготовленная на их основе малотиражная книжка «Про поэта Сергея Копыткина».

Песня о том, как гибла империя

Собственно интерес к личности Копыткина возник после того, как в 2005 году по Первому каналу с успехом прошел телесериал режиссера Владимира Хотиненко «Гибель империи». Тогда, в рамках рекламной кампании, многократно был прокручен видеоклип группы «Любэ» на песню «Сестра». И хотя сама эта песня в фильме не звучит, именно она стала не только лейтмотивом сериала, но и отчасти подчинила себе его действие. Песня была написана «штатным» композитором группы Игорем Матвиенко на стихи (как это было указано в официальном буклете пластинки) «неизвестного автора / фронтовой текст 1-ой мировой войны».

А история попадания этого «фронтового текста» к Матвиенко такова.
Рассказывает писатель Леонид Юзефович: «…Текст романса про «наболевшие нити» и «мальчика Вову» попался мне в 1990 году в книге историка И.В.Алексеевой «Агония сердечного согласия». Четыре волшебных четверостишия я запомнил наизусть едва ли не с одного прочтения и помню до сих пор. Имя автора указано не было.  Не знал я его и спустя двенадцать лет, в 2002 году, когда вставил эти стихи в свой роман «Казароза». Еще два года спустя они же перекочевали в мой сценарий телевизионного фильма «Гибель империи». Там в финале одной из серий  герои осенью 1914 года сидели в ресторане, пили водку, которую официант принес им в бутылке из-под минеральной воды (уже действовал сухой закон, но рестораторы обходили его таким вот нехитрым способом), а на эстраде певичка исполняла этот романс. Его тогда пел весь Петербург, недавно ставший Петроградом.   
Впрочем, в фильме для песни места не нашлось. При обсуждении этой сцены не то режиссер Владимир Хотиненко, не то продюсер Анатолий Максимов сказал, что песня, звучащая в кадре, ослабляет эмоциональное воздействие финала.

Сейчас я понимаю, что это справедливо, а тогда мне трудно было с этим согласиться. Впрочем, как говаривал один из корифеев сценарного ремесла, «сценарист – профессия не гордая». Пришлось подчиниться. 
Съемки уже закончились, монтаж тоже подходил к концу. Вдруг позвонил Анатолий Максимов и попросил срочно прислать ему «Ночь порвет наболевшие нити». Ему пришла мысль сделать эту песню звуковым фоном рекламного ролика «Гибели империи», а по сути дела – своего рода эпиграфом ко всему фильму. Ролик он монтировал сам, но музыки мы найти не могли. Она была заказана группе «Любэ», и в итоге получилась та песня, которую теперь поет Николай Расторгуев…»

Если бы директор издательства «Красный матрос» Михаил Сапего, имеющий обыкновение рыться на полках букинистических магазинов в поисках редких и любопытных изданий, не набрел на тоненький сборник Сергея Копыткина «Песни о войне», мы бы так и не узнали, кому в действительности принадлежит стихотворение, из которого Матвиенко и Расторгуев сделали свою «Сестру». К слову, не трудно заметить, что в интерпретации «Любэ» в некоторых местах строчки оригинального текста Сергея Копыткина звучат несколько иначе.

Единственный куплет, который сохранился в первоначальном виде,  - «про мальчика Вову». Эти строчки действительно хороши настолько, что в свое время запомнились даже безукоризненному стилисту Владимиру Набокову, который процитировал их в одном из своих ранних романов – в  «Машеньке». Разве что поскольку главного героя Ганина в романе звали Львом Глебовичем, мальчик Вова обратился у Набокова  в Леву. Впрочем, в контексте это звучит даже лучше:

«…улыбаясь  и  покачивая  головой,  он развернул последнее письмо. Получил он его накануне отъезда на фронт. Был холодный, январский рассвет, и на пароходе его мутило от ячменного кофе:
«Лева,  милый,  радость моя, как ждала, как хотела я этого письма. Было больно и обидно писать и в то же время  сдерживать самое  себя  в письмах. Неужели я жила эти три года без тебя, и было чем жить и  для чего  жить? Я люблю тебя. Если ты возвратишься, я замучаю тебя поцелуями.Помнишь:

     Расскажите, что мальчика Леву
     Я целую, как только могу,
     Что австрийскую каску из Львова
     Я в подарок ему берегу.
     А отцу напишите отдельно...»
                Цит. по В.Набоков «Машенька»

Кстати сказать, ощутимой переделке стихотворение «В полевом лазарете» подверглось  отнюдь не в наши дни. Написанное 21-го сентября 1914-го года, оно очень скоро превратилось в романс, текст которого ходил по рукам, переписывался в альбомы и тетради и уже к 1916-му году приобрел тот вид, в котором дошел до нас сегодня в виде песни группы «Любэ». В частности, именно в таком варианте его приводит в своей монографии «Агония сердечного соглашения» Ирина Валерьевна Алексеева. Работая над своей книгой, она нашла в архиве множество пожелтевших от времени листков с текстом романса. Эти чудом уцелевшие и хранящиеся в фонде Государственной Думы документы, исписанные разными почерками, позволили ей с полным основанием утверждать, что романс приобрел популярность в Петрограде в считанные дни. «…Тяжелое впечатление от поражения в Восточной Пруссии в полной мере не было развеяно даже успешными действиями русской армии на австрийском фронте, которое закончилось взятием Львова. Многие сознавали непрочность, какую-то  временность этого успеха. Грустно звучал в те дни в петроградских квартирах ставший в считанные дни популярным романс «Ночь порвет наболевшие нити…»