Почему?

Несколько лет назад (пост за апр. 14г)в берлинском эмигрантском журнале «Зеркало загадок» был напечатан опус бывшего советского писателя Фридриха Горенштейна «Михель, где твой брат Каин?» В этом опусе есть такие слова: «В Германии много говорят о трагедии Дрездена. Конечно, всякие жертвы есть жертвы. Надо, однако, помнить, что таких дрезденов в Советском Союзе были сотни.» Имел Горенштейн в виду немецкие бомбардировки советских городов в 1941 год. 

Интересно, но после напечатания моей статьи (это пишет Вальдемар Вебер) в прошлом месяце о трагедии Дрездена, было несколько звонков, где эта фраза была повторена бывшими нашими соотечественниками практически один в один. Дескать, чего Вы нам тут рассказываете, этих дрезденов у нас было тысячи. Цифра, как говориться, выросла. 

Здесь не место давать оценки снисходительному цинизму: «всякие жертвы»(по всей статье видно, как трудно было Горенштейну эти слова из себя выдавить). Важно отметить другое: раздражение Горенштейна вызвала наметившаяся уже тогда в Германии тенденция рассказывать не только о преступлениях немцев, но и преступлениях против немцев, а также то, что немецкая пресса уже тогда все больше начинала писать о проблеме германских изгнанных, о правомочности понятия коллективной вины. Горенштейн был явно обеспокоен исчезновением многих, видимо, дорогих ему табу... 



В январе 1943 г. на совещании в Касабланке Рузвельт впервые задал тон «Слепого возмездия» (миру это известно со слов тогдашнего госсекретаря США Хэлла). Рузвельт неожиданно для всех дипломатических и правительственных кругов коалиции потребовал «Безоговорочной капитуляции» противника. Такие слова прежде в дипломатии не применялись. Они могли означать лишь одно: в случае поражения врага никакого «мира» с врагом заключено не будет вообще. Государственный секретарь Хэлл отмечает, что даже сам Черчилль был «ошеломлен», услышав это заявление президента. Но Черчилль (согласно его собственному заявлению в Палате общин после войны) был впоследствии за употребление термина «Безоговорочная капитуляция», «но лишь после того, как его употребил президент, не посоветовавшись со мной». Черчилль пытался оправдаться тем, что, мол, «если бы британский кабинет был об этом спрошен, он высказался бы против». 

На основе этого решения американского президента в сентябре 1944 г. на 2-ой Квебекской конференции был выдвинут так называемый «план Моргентау».

2-ая Квебекская конференция состоялась 11-16 сентября 1944 года, на ней были утверждены планы военных действий в Северо-Западной Европе, Италии, на Балканах, а также на Дальнем Востоке. План Моргентау был на этой встрече представлен Рузвельту, который вместе с Черчиллем скрепил его своими инициалами. Дух этого «плана» пронизывал все решения Ялтинской конференции и протоколы ее совещаний. 

План Моргентау предполагал полное устранение Германии как исторического государства, ее расчленение на несколько мелких государств, децентрализацию, полную ликвидацию германской промышленности, интернационализацию Рурской области, превращение территорий, населенных немцами, в сельскохозяйственные придатки победителей. План этот представлял возмездие не государству, а целому народу в его собирательном значении, как прошлым его поколениям, так и будущим, фактически вообще ликвидировал немцев как нацию. В новейшей христианской истории невозможно найти ни одного такого государственного документа. Подобное отношение к побежденным можно найти лишь в Ветхом завете, либо в языческой истории, пародившей слова vae victis! - горе побежденным! 

Рузвельт официально предложил этот план на 2-ой Квебекской конференции и план был принят! Позднее от плана этого отказались, но атмосферу тех лет этот факт отражает как никакой другой. Об этом эпизоде, характеризующем идеологическую атмосферу в правительстве Рузвельта, не любят вспоминать нынешние политики и официальные американские историки, когда они говорили или говорят об агрессоре с востока, о мире, демократии, народах и о будущем, свободным от наследия войны. 
Тот, кто думает, что в последствии план Моргентау кто-то официально осудил, глубоко ошибается.

Писатель Теодор Кауфман (Theodore Kaufman) написал в 1941 году книгу, озаглавленную «Германия должна погибнуть» (Germany Must Perish), там на стр. 90 английского издания есть такие слова: «Германия должна быть разделена. Прилагаемая карта содержит возможное распределение земель после разделения Германии. Перемещение германцев внутри установленных границ должно быть запрещено до окончания их стерилизации. Заставить немецкое население на распределенных территориях изучить язык соответствующей области; после чего в течение года прекратить публикацию всех книг и газет на немецком языке, прекратить трансляции по радио на немецком языке и закрыть все немецкие школы». Книга Кауфмана получила благосклонные отзывы в многих главных американских журналах и газетах. Другие книги, такая как «Что делать с Германией» (What to do with Germany) Луи Ницера (Louis Nizer), также способствовали нагнетанию атмосферы ненависти. Военная пропаганда и официальная политика совместно создавали образ немца как недочеловека, заслуживающего если не истребления, то бесконечного наказания. 

Чтобы ни говорил впоследствии Рузвельт («он не мог понять, как он вообще мог поставить под этим свои инициалы») о плане Моргентау, как бы ни сожалел о нем Черчилль («у меня не было времени детально познакомиться с планом Моргентау... я сожалею, что поставил свои инициалы под ним»), фактом остается, что они подписали ялтинское соглашение, эту хартию мести побежденным. Этим они сознательно разрушали духовные ценности, созданные христианскими народами за 19 веков их истории. 

В течение многих веков Европа, пройдя через страшные военные трагедии, эксцессы и мародерства, со временем сумела облагородить ведение войны, дикие обычаи древности сменились к концу 17 века своеобразным рыцарским кодексом, осуждавшим бессмысленные убийства или жестокое обращение с невоюющим населением, как и грабеж его собственности, и предписывавшим неприкосновенность белого флага сдачи и обращение с убитыми, ранеными и пленными противника, как со своими собственными солдатами. Из всего этого со временем возникла организация Красного креста, взявшая на себя, под знаком креста, миссию заботы о каждом солдате, независимо от его национальности или звания. Мы говорим сейчас именно о стремлении, а не об отдельных эксцессах и военных преступлениях, они были и после принятия этого кодекса. Кодекс гуманного ведения войны был надеждой на постепенное прекращение всех войн. Войны после принятия этого кодекса велись в Европе во все большей мере под знаком этого кодекса чести, и их анналы и различные документы свидетельствуют о стремлении большинства европейских стран придерживаться благородных идеалов. Так было во время Крымской войны, такими же были и три войны Пруссии против Дании, Австрии и Франции. То же в большой степени можно сказать и об обращении с пленными после Первой мировой войны. Что тогда привело к неожиданному отказу от этого гуманного кодекса по окончании военных действий в последней войне? Народы ведь не изменились за три десятилетия, они не стали ни более жестокими, ни менее сострадательными, чем раньше. 

То, что произошло затем, можно тоже назвать политикой мести: приказ генерала Эйзенхауэра остановить англо-американское наступление на линии Эльбы и отдать тем самым Берлин, Вену, Прагу и всю восточную Европу многоплеменной азиатской солдатне. Половина континента были отданы этому дикому порабощению. Затем последовал еще более чудовищный приказ союзным армиям силой воспрепятствовать бегству всех слоев населения из отданных Сталину территорий на Запад. Сила англо-американского оружия была повернуты против многих жертв Гитлера, против немецких женщин и детей. Варварство союзников достигло наивысшей точки, когда из лагерей, где были собраны сотни тысяч бежавших разными путями на Запад, людей выдавали обратно их преследователям. Рабство было отменено в британских колониях за более, чем сто лет до того; в Америке оно было отменено президентом Линкольном в гражданской войне 1861-65 г.г.; западные участники Ялтинской и Потсдамской конференций восстановили рабство в Европе в 1945 году! 

Период, последовавший за «безоговорочной капитуляцией», характеризовался целым рядом действий, словно специально разыгранных с целью окончательного унижения «христианского» менталитета Запада. В Нюрнберге советскому члену трибунала было доверено зачитать ту часть обвинительного акта, в которой говорится об арестах мужчин и женщин в их собственных домах и квартирах и об их помещении в лагеря принудительного труда. Весь Запад в лице английских, американских и французских членов суда, журналистов, дипломатов и наблюдателей из разных стран Европы присутствовал, таким образом, при открытом издевательстве над европейским судопроизводством: советский «судья» был представителем государства, где людей в течение почти трех десятилетий расстреливали без суда и следствия в чекистских подвалах, где среди гигантских просторов сибирского Гулага эксплуатировались и умерщвлялись миллионы заключенных рабов. 

Вальдемар Вебер

http://www.litcetera.net/forum/122-2343-1111111