причина кризиса современного коммунистического движения

(Материал содержит отрывки из моих прошлых статей, особенно вторая часть. Но во-первых, я обязан рассчитывать на нового читателя и поэтому полно изъясняться. А знакомые читатели могут пропустить известные места и таким образом сосредоточиться на вновь сказанном. А во-вторых, материал изложен по методу дедукции, то есть от общего к частному. Поэтому придется потерпеть некоторую теорию в начале – но лишь для того, чтобы закончить дело практическими рекомендациями.)

***

Старое никогда не проигрывает новому без сопротивления. Иначе не будет прогресса как единства и борьбы противоположностей. Первый пароход Стивенсона, к примеру, появился в начале девятнадцатого века – но лишь к концу оного парусный флот утратил доминирующие позиции. Первый двигатель внутреннего сгорания тоже появился где-то в тридцатых девятнадцатого – но лишь в начале двадцатого конная тяга потеряла роль основного сухопутного способа передвижения. Поэтому доминирование силы ветра над силой пара и конной тяги над двигателем внутреннего сгорания было прогрессом в течение чуть ли ни целого века. Представьте на минуту, что уже в тридцатых годах девятнадцатого человечество отказалось бы от конной тяги и пересело на примитивные конструкции внутреннего сгорания того времени. С формальной точки зрения вроде бы все правильно. Но по реальному содержанию это было бы несомненным абсурдом, так как человечество затормозилось бы в своем развитии на многие годы. Как говорится, каждому овощу свое время.

Та же самая ошибка произошла в современной коммунистической идеологии. За звонкой формой не увидели реальное содержание. Общеизвестно, что теория «перестроечной контрреволюции» стала альфой и омегой мирового коммунистического движения. Якобы произошла контрреволюция в виде Перестройки второй половины восьмидесятых годов прошлого века, которая разрушила социалистический лагерь и далее по списку. Но на самом деле более опытный капитализм, особенно вследствие реформы после второй мировой войны, оказался просто-напросто прогрессивнее первых и отсюда незрелых форм коммунизма. Поэтому и победил! Капитализм оказался прогрессивнее по сравнению с незрелым коммунизмом к концу двадцатого века точно также – как парусной флот был прогрессивнее еще целый век после появления паровой тяги. Поэтому никакой «перестроечной контрреволюции» нет и в помине! Это миф. Фантом. На самом деле произошла революция как победа более прогрессивного капитализма над еще незрелым, во многом уравнительным коммунизмом, как будет показано ниже.

Но с другой стороны, это до сих пор не завершенная революция! Пусть капиталисты не обольщаются. Если мы не сменим современный капитализм на в свою очередь качественно реформированный коммунизм в ближайшем будущем – ситуация опять катастрофически усугубится. Проблема в гигантском отставании общественного сознания от общественного бытия. Мы еще не поняли, что победа более опытного капитализма над первыми и в силу этого незрелыми формами коммунизма была тяжелым, но прогрессом – а надо уже как можно скорее делать следующий шаг по свержению современного капитализма в свою очередь качественно реформированным коммунизмом, чтобы процессы стагнации не зашли далеко. Но мы отчасти забежали вперед.

Следовательно, нельзя смотреть на развитие метафизически, уж извините за умные слова. А надо смотреть диалектически, то есть анализировать форму с точки зрения ее насыщенности реальным содержанием. Если старая форма внутри себя развивается быстрее, а новая медленнее – старая форма может быть и прогрессивнее.

Тогда иной читатель может удивленно спросить – так что ж, вообще не бывает контрреволюций?!.. Конечно, бывают. Но надо точно определиться, о какой специфике борьбы старого с новым идет речь. О количественной или качественной, если уж опять употреблять диалектические термины. Если новая форма в своем развитии идет ноздря в ноздрю со старой, то ситуативно, мимолетно, как равные скакуны на беговой дорожке, старая форма, не изменяя свои качественные параметры, а лишь количественно поднатужившись, и может вырваться вперед в виде контрреволюции. Тогда новая форма тоже делает количественный форсаж и уходит в отрыв. Вот это и есть контрреволюция и борьба с ней, где количественные факторы играют основную роль при одинаковых в принципе качественных позициях. (Уж извините за образность по тексту, но иногда с ее помощью гораздо легче и вернее объяснить сложную проблему, чем чертить графики и использовать специальные термины.)

Но может быть и другая ситуация качественного измерения. Старая форма может качественно модернизироваться и уже закономерно вырваться вперед по сравнению с новой формой. К примеру, эпоху того же парусного флота во многом продлил чайный клипер – судно, возившее чай из Индии в Британию. Оно делало  это удивительно быстро по тем временам из-за столь доведенной до совершенства парусной оснастки, что количество перешло в качество в темпе снабжения. Пароходы тех конструкций чуть ли ни полвека не могли конкурировать с ним – и вот это уже было технологической революцией. Да, в пределах старой парусной формы – но все равно революцией для человечества, так как никакая другая тяга не могла доставлять чай столь быстро. То есть суть в том, что паровая тяга уже не могла количественно поднатужиться, угля там больше загрузить и все такое прочее, чтобы перегнать клипер. Нужен был кардинально новый паровой двигатель (что, кстати, и произошло в будущем). А до этого момента о какой-либо контрреволюции силы ветра по отношению к паровой тяге не могло быть и речи.

Если вернуться к нашим баранам, то нынешний момент именно качественно отличается от реальной контрреволюции Гражданской войны после Октября 1917-го. Специфическое положение того периода заключается в том, что созданный мобилизационно-уравнительный коммунизм («военный коммунизм») был социально прогрессивнее прежнего фактически феодального общества с элементами грубого капитала (с помещичьим землевладением и с работой по двенадцать часов в сутки в промышленности). Короткая реставрация такого общества была контрреволюцией по сравнению даже с «военным коммунизмом». Но все надо рассматривать в развитии. Истина конкретна. Гены «военного коммунизма» просуществовали вплоть до Перестройки - тогда как мировой капитал ни то что полностью очистился от феодализма, но даже вошел в более качественную государственно-монополистическую стадию с развитыми элементами социального обеспечения («рузвельтовский курс», «шведский социализм» и так далее и тому подобное). И в один прекрасный момент модифицированный капитализм стал принципиально лучше уравнительного коммунизма.

К примеру, удельный вес убыточных и малорентабельных предприятий в народном хозяйстве СССР достиг к середине 80-х годов прошлого века значительных размеров (около 40%). Спрашивается, почему в течение многих лет такие предприятия могли существовать? Да потому, что государство постоянно изымало средства у тех предприятий, которые работали рентабельно, и передавало их нерентабельным предприятиям. Соответствие трудового вклада и дохода нарушалось, что вело к уравнительности, иждивенчеству и получению незаработанных средств, иначе говоря, нетрудовых доходов как отдельными работниками, так и целыми коллективами. И крушение такого общества являлось контрреволюцией по сравнению с развитым послевоенным капитализмом?!.. Нет уж, это попахивает вульгаризмом для обслуживания интересов определенных групп, а не реальной наукой.

Падение СССР было закономерным системным кризисом. Пора признать, что послевоенный капитализм оказался прогрессивнее доперестроечных коммунистических форм и этот исторический факт мы наблюдаем уже чуть ли ни четверть века. Уже новые поколения выросли при такой реальности. Пора прекращать банально тосковать по прошлому и обелять его с помощью контрреволюции ни к месту и ни ко времени. На самом деле доперестроечные советские формы исчерпали свой исторический ресурс и закономерно канули в лету. Ну так и аминь. Давайте думать о будущем. На повестке дня уже задачи по созданию более качественных форм коммунизма. Пора выходить из контрреволюционной спячки и начинать заниматься реальным делом.

***

Не может опыт так называемой Перестройки быть контрреволюцией. Ну никак не может. Потому что этот драгоценный опыт показал основные направления будущего качественного реформирования коммунизма и никакого другого опыта нет и в помине.

Проигрыш коммунизма в процессе болезни роста может быть как тяжелым, со временным исчезновением – так и с ухудшением состояния, но не включающим исчезновение. Это уже специфика конкретного момента. Кто ж спорит, что второй путь лучше. Однако в России (СССР) получился первый вариант. Но тогда Перестройка и является началом такого варианта. Горбачев с хозрасчетом, гласностью, самоуправлением трудовых коллективов и подобными лозунгами как антагонистами прежней уравниловки не свалился с неба. Информированные люди из ЦК КПРФ и лично Зюганов прекрасно знают, что эти лозунги были сформированы еще в андроповском ЦК. И выходит, что Андропов с Горбачевым были или с самого начала контрреволюционерами – или, наоборот, революционерами, так как решились бороться с брежневским болотом. Один задумал – другой попробовал воплотить. А не получилось с первого захода потому, что ситуация была запущенной.

То есть это полная чушь, что Горбачев с пеленок мечтал создать капитализм. Это из области субъективистских махрово реакционных «теорий», когда личности становятся творцами истории, а не массы. А на самом деле Горбачев раскручивал те реформаторские наработки, которые уже сформировались в передовой части партии и которые были поддержаны массами как реальными творцами истории. Проблема возникла совсем в другом. Горбачев, а вернее, сам народ - не смог с первого захода пройти между Сциллой ничегонеделания и Харибдой бардака. Банальной грамотности не хватило. Начать ума хватило – а продолжить нет. Это не так уж редко бывало в истории. Процесс вышел из под контроля и Харибда бардака стала доминировать. Отсюда и первый вариант; отсюда Горбачев задергался и стал загибаться в сторону капитализма, впрочем, опять же, как и весь народ. Иначе трудящиеся не наплевали бы на референдумы о сохранении СССР. Это суровая, но реальная оценка.

Но в том-то и дело и потому так случилось – что все таки это не контрреволюция. Это начало революции не мытьем, так катанием. Не получился хозрасчет и советская демократия с первого захода – зато получилась победа капитализма, которая была закономерной, так как капитал в результате реформаторских мер особенно после второй мировой оказался прогрессивнее по производительности труда и внедрению НТР по сравнению с первыми и незрелыми, фактически уравнительными формами коммунизма. То есть капитал «подтянул форму», испугавшись Октябрь семнадцатого – и результат не заставил себя ждать. Но опять таки - революция не окончена. Это очень специфический момент. Капитализм, не успев победить, уже стал тормозом. Это победа на последнем издыхании. Представьте для пущей ясности, что старый, но опытный боксер сумел мобилизоваться и выиграть тяжелейший бой с молодым боксером. Но следующий бой он уже не выдержит, если молодой боксер сумеет внести коррективы в свою технику. Сейчас именно такая ситуация.

Нужны качественные коррективы в концепцию СССР – чтобы свалить уже нынешний капитал. Главная корректива понятна – это борьба с уравниловкой через реальный хозрасчет, как и показала историческая практика в виде закона о госпредприятии от 1987-го года. Проблема в другом – чтобы это был реальный!! хозрасчет. Как известно, дьявол скрывается в деталях. В этом законе выбирался не только Совет трудового коллектива (СТК) - но и директор с полномочиями не меньшими, чем СТК, да к тому же требовавший утверждения «сверху». (Лично я читал в такой редакции. Говорят, потом был принят то ли другой закон, то ли поправки к нему, то ли дополнительные инструкции на уровне министерств – но в том-то и дело, что поезд ушел. Уже пошел бардак.) А при общераспространенной редакции получалась профанация модернизации советского строительства, потому что это было хитро замаскированное все то же назначенчество «сверху». Тогда как согласно принципам советского представительства именно Совет трудового коллектива должен быть на заводе главным в пределах своей компетенции – а администрация завода (учреждения) должна подчиняться ему также, как Совет Министров СССР должен подчиняться Верховному Совету СССР. Советские принципы народовластия должны быть везде едины – от верховного органа страны до предприятия и учреждения.

 Для лучшего уяснения важности этих изменений вспомним доперестроечные времена. Как известно, директора госпредприятий и руководители учреждений назначались «сверху». Но такой механизм производственных отношений постепенно отстал от роста производительных сил. Для наглядности допустим, что директор совгоспредприятия, особенно позднего периода, когда производительные силы достаточно развились, начал банально воровать. И кто ему помешает?!.. Как кто – удивится иной читатель – вышестоящее министерство, органы прокуратуры, знаменитый КГБ в конце концов. Но подождите с выводами. А кто стоял во главе самого советского государства, и разумеется, во главе хоть МВД, хоть КГБ и так далее?.. Партия! (В нашем случае КПСС.) А из кого состоит штат партии?.. Он и состоит из тех же директоров предприятий и руководителей учреждений, которые перешли на партийную работу! Кадры партии и формируются из хозяйственно-управленческой номенклатуры! И получается классическая ситуация – ворон ворону глаз не выклюет. 

Еще раз уточню для наглядного примера. Допустим, что сначала мы имеем даже пролетарскую элиту типа «ленинской гвардии» во главе страны. Но во-первых, по мере гигантского роста предприятий и учреждений за всеми ими «сверху» не углядишь.  Даже пассионарный порыв этой элиты не способен охватить тысячи и тысячи вновь появляющихся предприятий и учреждений. А во-вторых, сама эта элита не вечна и уходит в мир иной (если посредством потерь в войне, так тем более). И в итоге получается, что рано или поздно директор какого-нибудь заводика в Урюпинске из-за такого недосмотра может украсть и не попасться сразу, а затем успеть поделиться с непосредственным проверяющим. Затем на эти деньги он нанимает репетитора, выучивает сына на юрфаке и проталкивает в местную прокуратуру – чем еще более укрепляет «крышу» для воровства. Затем по заезженной колее номенклатурного распределения подходит уже его очередь идти в партийный аппарат – а на свое место он проталкивает главного инженера, с которым давно в доле. И все – дело сделано. Администрация урюпинского завода еще больше ворует, так как делится с партгосаппаратом, его крышующим. И сделать это не так уж сложно, так как этот самый партгосаппарат и вырос из хозяйственно-учрежденческой номенклатуры. Это одни и те же люди! Более того, чем дальше в лес, тем больше дров - и самим распределением номенклатуры могут командовать уже «свои» люди. Они могут заранее назначить «своего» директора госпредприятия для «своего» секретаря райкома (горкома и так далее). Процесс загнивания расширяется. Итого, как и сказано вначале - рука руку моет. Контроль «сверху» фактически исчезает, оставаясь таковым лишь на телевидении в виде милицейских сериалов.

Конечно, этот процесс не одномоментный. Наряду с бюрократией во всяком обществе воспроизводятся демократические элементы, включая тех же хозяйственных руководителей и партийных функционеров. Но коль появилась сырость, в нашем случае несоответствие производственных отношений растущим производительным силам в виде бюрократического централизма – появится и плесень в виде коррупции. То есть нормальный контроль над разросшимся народным хозяйством уже не может держаться даже на бешеной деятельности «сверху» в виде кучки пассионарных личностей, и уж тем более когда эта кучка сменяется бюрократией.

Для нормального контроля нужна уже хорошо отлаженная, постоянно работающая и везде существующая машина демократии «снизу» в виде советского представительства и на уровне трудовых коллективов!

Руководство совгоспредприятия (учреждения) должно выбираться и контролироваться самим трудовым коллективом. (И те, кто завоют об анархо-синдикализме в этом месте – чуть-чуть подождите. Крепкий централизм, ради которого подобные критики якобы стараются, и достигается путем таких выборов.) И не просто выбираться – а именно на принципах советского строительства как постоянное и все более широкое привлечение трудящихся к управлению, демократический централизм, Советы – работающие корпорации, коллегиальность, гласность, законность; короче, точно также, как мы выбирали областной или городской Совет народных депутатов. И только тогда исчезнет почва для коррупции, так как в результате таких выборов создается механизм подлинной демократии. К примеру, если выборное руководство начнет воровать или плодить себе привилегии – то на уровне предприятия гораздо легче начать новые выборы и сменить его. И этот демократический оборот автоматически переходит и на «центр», как показано выше. И таким образом происходит интенсификация производства и соответственно всего общественного строя, так как руководство во всяком трудовом коллективе, а через него в партии и государстве вынуждено постоянно более-менее эффективно работать, чтобы его не сняли.

Отмечу еще раз главное! На самом деле контролировать заводскую администрацию по-настоящему некому – кроме трудового коллектива этого же завода! Некому! Никакой «центр» не поможет в случае отсутствия такого контроля – так как «центр» и администрация предприятий (учреждений) это одни и те же люди. К примеру, директор стал партийным деятелем и затем депутатом – вот вам и «центр». И наоборот, персону из «центра» назначили управлять госпредприятием – вот вам и директор. Никакой разницы! Поэтому со всей этой взаимосвязанной кодлой справится только демократия посредством советских выборов и на уровне трудовых коллективов. Для чего и нужен именно модернизированный закон о госпредприятии и он приобретает решающее значение в будущем, о чем собственно и пошла речь с самого начала в этом разделе.

***

И отсюда возникает проблема уже современного оппортунизма. Это суть есть вопли о «синдикализме» с одной стороны - и идея  «контрреволюции» с другой, которую мы уже затронули, но которую как оппортунистическое явление обсудим сейчас.  Но начнем с «синдикализма».

Одна из основных проблем становления коммунизма – мелкобуржуазная среда. Эта среда тоже эксплуатируется крупным капиталом и поэтому хочет свергнуть его, и здесь она волей-неволей берет на вооружение то, что является главным оружием такого свержения – марксизм-ленинизм. Но так как это именно мелкобуржуазная среда, она корежит, ревизует марксизм под свои нужды и представления. Что-то подобное мы наблюдаем и сейчас. Вот как бы на кривой кобыле косой угол объехать, думают многие из этой компании – чтобы вроде бы как и коммунизм был с его достижениями, и в то же время можно было занять прежние тепленькие бюрократические местечки и быть независимыми от масс. Скажу сразу – этому не бывать! Или новый строй будет с советскими производственными выборами и тогда за ним пойдут массы – или этого не будет и тогда диктатура крупного капитала продолжится. Но все по порядку.

Для мелкобуржуазной среды фактически идеалом выступают прошлые, незрелые формы коммунизма, так как в них был полный простор для бюрократического управленческого слоя, как показано выше. А раз так – интенсификацию через советское представительство и на производстве она ни в коем случае не приемлет. Но в открытую об этом не скажешь, а то засмеют. И тогда наиболее «умные» из них вытаскивают наружу жупел об анархо-синдикализме якобы в случае такого представительства. Но анархо-синдикализм здесь абсолютно ни причем. Это называется подменой тезиса через его искусственное расширение. Это все равно что кто-то призывает к обыкновенной дисциплине – а ему тут же навешивают ярлык тоталитаризма; и наоборот, кто-то призывает к демократии, как в нашем случае – а ему тут же приклеивают ярлык анархиста. Это и есть логическая диверсия путем искусственного расширения основного тезиса.

На самом деле советское представительство на уровне трудовых коллективов не уничтожает централизм – а увеличивает его. Приведем отрывок из учебника «Советское строительство» для юридических вузов, чтобы обрисовать ситуацию куда уж яснее:

«.. К числу г а р а н т и й, обеспечивающих роль сессий как главной организационно-правовой формы деятель­ности Советов, относятся: а) регулярность сессий; б) презумпция компетентности Совета во всех вопросах, отнесенных законодательством к соответствующему уровню системы управления; в) за­крепление исключительных полномочий Совета; г) фактическое рассмотрение Советами наиболее значи­тельных актуальных вопросов экономического и соци­ального развития на своей территории; д) активность депутатов на сессиях, учет в работе сессий и принимае­мых решениях наказов избирателей, общественного мнения и предложений граждан…»

Итого, обратите особое внимание на пункты б) и в). Мало того, что высший орган по отношению к совгоспредприятию имеет постоянные исключительные полномочия, то есть полномочия, которые трудовому коллективу неподсудны – так вдобавок он имеет презумпцию компетенции и в тех вопросах, которые подсудны. Если трудовой коллектив все решает правильно – высший орган не вмешивается и тем самым экономит время для решения других задач. Но если трудовой коллектив что-нибудь отчебучит – вышестоящий орган на основании пункта б) имеет полное право перерешать по своему. В принципе это и было закреплено во всех советских конституциях и законах. К примеру, помимо чисто союзных полномочий существовали союзно-республиканские министерства и полномочия. Это и есть конкретный механизм реализации пункта б). Эти министерства могли хозяйничать более-менее свободно, пока не переходили красную черту. Но если это происходит – сурово напоминается первая часть названия министерства, а не только вторая. И где здесь анархо-синдикализм?!.. Здесь дай бог с бюрократическим централизмом совладать. Поэтому, чтобы уже действительно реализовать пункты г) и д) – и нужна четкая зависимость «центра» от народа посредством советского представительства и на производстве. И только тогда «центр» будет «центром» для всех – а не кодлой для «своих».

Теперь перейдем не только к ложной, но и оппортунистической сути концепции «перестроечной контрреволюции». Когда начинаешь доказывать абсурдность концепции контрреволюции в нынешних условиях, коммунистические идеологи делают круглые глаза и начинают обвинять оппонента в поддержке путинского режима. Но это неправда. Это значит все перевернуть с ног на голову. Для наглядной доказательности вспомним пример со старым и молодым боксером. Если тренер молодого боксера честно признает, что нужно внести коррективы в технику боя из-за силы обратной стороны – он тем самым приближает победу своего подопечного. То же самое и с опровержением концепции контрреволюции. Если мы признаем закономерное разрушение прошлого советского строя, то есть признаем это разрушение революцией – тогда мы извлекаем уроки из поражения – тогда мы модернизируем коммунизм – тогда капиталу приходит конец. Если все вышесказанное поддержка путинского режима – тогда автор этих строк папа римский.

Но деятели типа Зюганова, Тюлькина и подобные все равно делают круглые глаза якобы в недоумении, как это можно отрицать «перестроечную контрреволюцию». А очень даже можно и нужно! И непременно нужно! Потому что вся эта «контрреволюционность» суть есть подлый оппортунистический прием. Если Зюганов откровенно заявит, что он хочет восстановить прежнюю административно-командную систему – его могут и послать по простоте душевной. Тогда был выдуман финт для затуманивания мозгов – сказано казуистически хитро, что Перестройка является контрреволюцией. Но это одно и то же! Что в лоб, что по лбу. Сказать, что прежняя административно-командная система по прежнему революция и сказать, что Перестройка, разрушившая эту систему, контрреволюция – это те же яйца, только в профиль. Тогда почему бы не сказать об этом прямо, уважаемые борцы с Перестройкой?!.. Или чуете, что тогда по голове попадет от народа?!..

Вот и выходит, что КПРФ и Ко хотят именно реставрировать доперестроечные порядки – а не модернизировать их. Иначе им бы и в голову не пришла идея контрреволюции. Этой идеей они выдали свои тайные реставрационные намерения. Борьба с контрреволюцией не подразумевает качественную модернизацию коммунизма – а наоборот, подразумевает форсаж его прежних форм. А нам это надо?!.. Лично мне это совсем не надо. Поэтому капитализм и существует уже двадцать с лишним лет в России. Срок указывает, что «контрреволюционная» идеология, которую проповедует КПРФ с высоты депутатской трибуны в частности, не воспринимается большинством россиян уже не в силу недоступности - а в силу неприятия. Такова объективная реальность. Это касается и других компартий. Никто не запрещает коммунистические сайты и газеты в целом по стране – но их не читают сами трудящиеся из года в год. Не видеть этого – находиться в плену иллюзий.

Россияне поддерживают КПРФ лишь как «системную оппозицию» и не более того, потому что они видят, что коммунисты хотят повернуть историю назад в виде буквальной реставрации СССР. И разумеется, такой оборот дела никому не нужен кроме самих КПРФ и Ко. Трудящиеся смотрят на вещи абсолютно трезво. Если Перестройка контрреволюция, следовательно, к доперестроечной «революции» надо возвращаться, то есть возвращаться к прежней административно-командной системе. Это коммунистические идеологи не против такого возврата, так как надеются вновь захватить начальственные посты - а рабочие опять попадут в чертово колесо уравниловки. Нет уж, говорят трудящиеся своим саботажем по отношению к такой идеологии – дудки вам, господа-товарищи. Нынешний капиталистический строй тоже не подарок – но не хуже доперестроечных времен. А посему мы шило на мыло менять не будем!

***

Итого:

1. Никакой контрреволюции нет и в помине, а есть двухэтапный революционный процесс. С помощью так называемой горбачевской Перестройки (хотя никакая она не горбачевская, а народная) мы уничтожили первично-уравнительный коммунизм и заменили его современным капитализмом. И это хорошо. Это прогресс! Но незаконченный – а отсюда весь бардак. И этот бардак будет усугубляться день ото дня, если ничего не делать. (Предупреждаю об этом заранее во избежание ложной критики.)
2. Поэтому с помощью более умного, с учетом исторического опыта, развития идей Перестройки надо уничтожить уже современный капитализм и заменить его более качественным коммунизмом с советским представительством и на производстве. И только тогда непосредственная революция закончится! Второй этап и является современной задачей коммунистического движения.

И если мы определились более-менее с принципами - перейдем к практическим шагам. Дело в том, что идеология перестроечной контрреволюции, то есть идеология возвращения к прежней административно-командной системе, – это, как замечено выше, фактически реанимация первичного уравнительного коммунизма. Но сторонники такой идеологии, как это ни парадоксально, все же имеют право называть себя коммунистами, так как они сражаются пусть и за «военный», но все же «коммунизм». Но таким образом термин «коммунист» оставляет простор для спекуляций в современных условиях. Раньше такой проблемы не было. Это исторический феномен. Раньше вообще никакого коммунизма не было, и термин «коммунист» автоматически означал борца за прогресс. А сейчас это отнюдь не факт. Может быть человек, называющий себя коммунистом, борется за социализм с распределением по труду как закономерный этап незрелого коммунизма; а может быть, борется за прежний примитивно-уравнительный коммунизм. А это две больших разницы.

Тогда как термин «социалист» уничтожает подобные спекуляции. Социализм хотя бы в теории ассоциируется с распределением по труду. Если кто-то называет себя социалистом – тем самым он противопоставляет себя не только капитализму, но и уравнительному коммунизму. Но это как раз то, что нужно для современной России! Позарез нужна именно Социалистическая партия Российской Федерации (СПРФ) – которая похерит и нынешний капитализм, и вчерашний уравнительный коммунизм. Она будет строить давно востребованное общество распределения по труду, где уроки Перестройки с хозрасчетом и самоуправлением трудовых коллективов играют не последнюю роль. А раз так, на этой принципиальной почве СПРФ выступает не только против «Единой России», что само собой разумеется - но и против КПРФ и Ко. Вот за такой партией трудящиеся пойдут! И непременно пойдут.

Образование СПРФ будет востребовано самой жизнью. По простой причине – за такой партией пойдут те массы трудящихся и интеллигенции, которые не хотят ни нынешнего капитализма, ни вчерашней уравниловки, а хотят наконец-то нормального распределения по труду. А такие массы и есть фактически весь российский народ. По крайней мере его большинство. А где интересы масс, как говорил дедушка Ленин, там и начинается серьезная политика. Поэтому нужна именно СПРФ, если мы хотим заниматься серьезной политикой. Но для этого нужен съезд социалистов России. Организация съезда и будет техникой утряски и обсуждения насущной социалистической альтернативы. Народ устал от чертового круга, в который его загнали «Единая Россия» с КПРФ на пару. Эти партии все время подсовывают антидемократию или в виде буржуазного режима, или в виде прежнего бюрократического централизма. Пора СПРФ разорвать этот чертов круг. Партия скажет, что настоящая демократия там, где реальный социализм. И народ готов к такому повороту. Он его ждет. Он устал от бесплодной толкотни между «Единой Россией» и КПРФ.

К сожалению, не помню фамилию и точные слова изречения одного известного немецкого философа, но смысл помню, и он подходит для заключения. Это изречение звучит примерно так – сначала истину в обществе воспринимают как «не может быть» и крутят пальцем у виска. Потом снисходительно замечают – «в этом что-то есть». А потом все говорят друг другу, что «это само собой разумеется». Точно также будет с идеей Перестройки как фактической революции. Сейчас это многим еще трудно понять, так как чем ближе к событию, тем более за деревьями не видно леса. Но это будет видно на историческом расстоянии, когда нервы успокоятся. А у способных критически мыслить проблески сознания появятся уже сейчас. И я уверен, что через определенное время все коммунистическое движение начнет понимать, как махрово реакционен по своей сути тезис о «перестроечной контрреволюции». Он банально загоняет в прошлое и отсекает будущее.

Этот тезис и есть конкретное воплощение кризиса современного коммунистического движения. За такой «идеологией» народ раньше не шел и впредь не пойдет. Народ говорит своим нынешним почти наплевательским отношением к комдвижению – ищите дураков в другом месте. Раз попытка хозрасчета во время Перестройки для вас контрреволюция, ну и идите вы лесом – потому что мы в условиях уравниловки работать не будем.