Губернатор Аман Тулеев знает, где адмирал Колчак зарыл золотой запас России

8 декабря 1919 г. поезд Верховного правителя Российского государства - верховного главнокомандующего Александра Васильевича Колчака медленно подошел к платформе станции Тайга, и еще не стих паровозный свист и не развеялся белый пар, окутавший голову военного эшелона, как всю площадь перед зданием вокзала заполнили солдаты, казаки, офицеры, гражданские чиновники. Раздались команды, крики, послышалась ругань извозчиков, заполонивших своими подводами всё пространство вокруг станции. Казалось конца этому не будет, и не найдется никакой силы способной всех их утихомирить, как вдруг раздалась негромкая, но всеми почему-то услышанная, команда «Смирно», и тут же все смолкло и остановилось. Наступила такая тишина, что можно было услышать потрескивание деревьев на сильном морозе. Среди этой тишины раздался скрип вагонной двери и из пульмановского вагона вышел человек, одетый, несмотря на трескучий мороз, в серую офицерскую шинель, сапоги и фуражку. Он осмотрелся, приложил правую руку к козырьку и, обращаясь к шеренге выстроившихся солдат караула, негромко сказал «Вольно». И все, что ранее стояло и не шевелилось, тут же задвигалось, заговорило, зашумело.

Это был сам Колчак. Он отдал несколько коротких распоряжений, подбежавшим к нему офицерам, потом повернулся к вагону и сказал вышедшей в тамбур вагона женщине в накинутой наспех шубке, чтобы она не выходила, поскольку очень морозно, а задерживаться надолго здесь он не намерен. После этих слов он быстро направился к зданию вокзала.

Вокзал был полностью забит людьми. Это были в основном бывшие чиновники, купцы, люди свободных профессий со своими семьями. Военных было немного. Да и тех, что были, военными назвать было можно, скорее всего, условно. Это были или военные чиновники, или престарелые генералы и полковники, уже давно находившиеся в отставке и неспособные нести в силу весьма преклонного возраста службу. Все они и взрослые, и дети были в верхней одежде, поскольку зал совсем не отапливался, и находившихся в нем людей согревало только их же собственное дыхание. Единственным теплым и относительно свободным местом на вокзале был ресторан. Туда и направился Колчак в сопровождении своей охраны и адъютантов, которые, расталкивая сгрудившихся от холода и недостатка места людей, освобождали проход к ресторанной зале.

Войдя в ресторан, он огляделся. Почти все столики были заняты пассажирами, согревавшими себя горячим чаем. Только за одним оставались свободные места. Он стоял у окна, от которого сильно дуло. Тем не менее, за ним сидел какой-то человек в шинели без погон и спал, склонив голову на грудь. Перед ним стояли бутылка, в которой оставалось еще немного водки и пустой стакан. Рядом на полу, присыпанном опилками, лежала папаха. По всему было видно, что этот человек мертвецки пьян.

Именно на него обратил внимание Колчак. Он был крайне недоволен наблюдаемым.

Один из ординарцев, перехватив раздраженный взгляд адмирала, негромко дал команду солдатам охраны, потом, быстро подойдя к ресторанной стойке, сделал соответствующие распоряжения ресторатору.

Через минуту столик был уже свободен, протерт теплым влажным полотенцем и накрыт белой чистой скатертью.

Главнокомандующий неторопливо подошел к столику, и, распахнув длинные полы своей шинели, сел на стул, положив одну ногу на другую. Подбежавшему к нему официанту он заказал рюмку коньяку, которая не замедлила появиться на столе. Однако он на неё не обратил никакого внимания. Задумчиво глядя в окно, он размышлял о странностях жизни, которая проходила на его глазах. Он не переставал удивляться тому, что он, морской офицер, командовал сухопутными армиями, находящимися в центре огромного континента. Люди здесь рождались, жили и умирали, не увидев моря. Он не мог понять, как это могло случиться, что огромная империя, строившаяся не один век, рухнула в течение 1 – 2 лет. И люди, которых он видел на этой станции, также как люди, сгрудившиеся в этот миг на других станциях, чтобы не погибнуть под ее падающими обломками вынуждены бежать прочь, куда глаза глядят. И вот уже, как в доисторические времена, вся Россия, двинулась в большой поход. Только раньше во время великого переселения народов дикие племена, возглавляемые своими не менее дикими предводителями, шли с востока на запад, то теперь поток пошел вспять.

Пока Колчак в задумчивости сидел перед окном, на станцию стали один за другим прибывать воинские эшелоны. Из теплушек на платформы посыпались солдаты. Под командой своих офицеров они бросились выгружать из опломбированных вагонов большие деревянные ящики с оттиснутыми на них двуглавыми орлами и грузить на сани, которые под охраной казаков отъезжали от вокзала и растворялись во тьме рано наступившей зимней ночи. На освободившиеся места в вагонах грузили ящики из других эшелонов и станционного пакгауза.

Все то время пока шли эти разгрузочно-погрузочные работы к столику Колчака подбегали офицеры и докладывали (кто громко, кто тихо, а некоторые шепотом на ухо) о выполнении приказов и распоряжений. И так продолжалось довольно таки долго. За это время не один раз сменился караул солдат, адъютанты, стоявшие на вытяжку за спиной Колчака, уже сели на взятые из подсобки венские стулья. Некоторые даже успели перекусить и пропустить пару рюмок ликера для согрева, а главнокомандующий как сидел за столом, закинув ногу на ногу, так и продолжать сидеть, практически, не шевелясь. Рюмка коньяка, по прежнему, оставалась полной. Только иногда он доставал из кармана шинели небольшую табакерку с белым порошком. Этот порошок он высыпал себе на тыльную часть ладони левой руки между большим и указательным пальцем. После подносил к носу и поочередно втягивал его сначала левой ноздрей, затем правой. Лицо его при этом на короткое мгновение искажалось, а затем снова застывало, подобно гипсовой маске. Только глаза начинали ярко блестеть, то ли от накатывающих слез, то ли от с трудом сдерживаемого внутреннего напряжения.

Так продолжалось всю ночь, утро следующего дня, весь день. Наконец, уже под вечер 9 декабря, как раз в тот момент, когда Александр Васильевич был готов принять очередную дозу порошка, вбежал вестовой и доложил, что все выполнено. Колчак резко встал, встряхнул левой рукой, поправил фуражку и, не говоря ни слова, вышел из ресторана, чтобы продолжить свой бег навстречу смерти.

Вслед за ним устремилась охрана, офицеры свиты. Только один ординарец немного задержался. Он быстро подошел к столу, выпил оставшийся в рюмке коньяк, краем ладони правой руки провел по скатерти, и слизнул приставший к потной коже порошок. На мгновение закрыл глаза, смакую вкус, затем, натянув на руки меховые перчатки, побежал догонять главкома.

95 лет спустя после описанных выше событий губернатор Кемеровской области Аман Тулеев подобно удельному князю отправился осматривать владения свои. По мере своего продвижения по заранее разработанному маршруту он живо интересовался состоянием дел в различных отраслях народного хозяйства, знакомился с жизнью местного населения, особенностями его быта и организацией досуга. В ходе этого турне по городам и весям Кемеровщины он 29 мая завернул в город Тайга, где не надолго посчитал необходимым остановиться. Здесь он, как сообщили официальные источники информации, «открыл несколько важных социальных объектов, встретился с городским активом, а также посетил часовню Святого духа».

Гвоздем программы рабочего визита Тулеева стало открытие двух детских садов и многофункционального центра по оказанию госуслуг, которые, по его словам, должны помочь закрыть проблему с очередностью малышей в дошкольные учреждения и облегчить доступ к получению разных услуг народом.

После осмотра города губернатор в сопровождении местных чиновников побывал на железнодорожном вокзале. Здесь Аман Гумирович встретился с местными железнодорожниками и работниками станции. В беседе с ними он не преминул отметить, что «железнодорожная станция Тайга была и остается важнейшим звеном в огромной цепи Транссиба». Развивая далее эту мысль, он подчеркнул, что «сегодня одним из главнейших направлений работы железнодорожников должно быть обеспечение безопасности железнодорожного движения». В ходе своей речи он вспомнил о своей молодости, о своих встречах со старыми путейцами, и отметил, что надо усиленно изучать и перенимать их богатейший опыт. Особо он подчеркнул, что «необходимо проводить ежедневные осмотры пути, путевые работы производить с учетом ожидаемых температур воздуха, усилить контроль за соблюдением технологии работ». Все слушавшие губернаторскую речь по ее окончанию выразили свое согласие с точкой зрения высокопоставленного оратора, и предложили немного перекусить в ресторане вокзала. Аман Гумирович не стал обижать рабочих и сразу же прошел в здание вокзала. Во время состоявшегося застолья, допущенные к столу, представители местной общественности рассказали главе региона всякого рода интересные истории, местные были и небылицы.

Они поведали о бомжах, прибывавших неизвестно откуда и отправлявшихся в тайгу на поиски золотого клада Колчака. Абсолютно никому не нужные, босые, в задрипанной одежде, со слезящимися от конъюнктивита глазами и кариозными зубами они летом уходили в лесную чащу, а возвращались зимой в дорогих шубах, меховых сапогах, в очках в золотой оправе, с золотыми зубными протезами во рту под руку с грудастыми длинноногими красотками. Никому ничего не говоря, садились в проходящие поезда и укатывали в сторону Аляски.

Рассказали они также о хорошо экипированных молодых людях в добротных зимних комбинезонах, дорогих ботинках-берцах и модных солнцезащитных очках, которые по первому морозу на своих снегоходах укатывали в тайгу на поиски того же золотого клада Колчака. А летом возвращались (если вообще кто-то возвращался) они уже больными и голодными со слезящимися от куринной слепоты глазами и съеденными цингой зубами. Единственное, что они при себе имели, так это окислившиеся от времени гильзы патрон. Они не успевали рта открыть, чтобы рассказать о своих приключениях, как их тут же увозили в неизвестном направлении хорошо физически подготовленные люди в белых халатах.

В ходе оживленной беседы один из местных краеведов обратил внимание кемеровского губернатора, что он сидит как раз на том же месте, а может быть стуле, на котором в свое время сиживал Верховный правитель России, во время его недолгого пребывания на станции Тайга.

В этот момент то ли от жары, то ли от съеденного и выпитого Аман Тулеев вдруг почувствовал сильный озноб, пронизывавший его до мозга костей, и страшную боль в голове, сопровождаемую колокольным звоном. Этот звон был по всем людям, невинно убиенным в той далекой братоубийственной войне, о которой говорили за столом. А в вокзальном окне вместо перрона, залитого светом заходящего солнца, и пассажиров, дожидавшихся электричек, он увидел занесенную снегом станцию, освещаемую светом огромных костров, прибывающих к ней военных эшелонов, солдат, перегружающих ящики и баулы из вагонов на сани. И тихий вкрадчивый голос какого-то военного доложил, что все, как было приказано, выполнено, и можно продолжать движение.

Это длилось всего пару мгновений. И как только наваждение прошло

Амана Гимировича Тулеева, как отмечают региональные издания, осенила мысль, что «белогвардеец мог спрятать золото в окрестностях Тайги». После чего он обратился к историкам с призывом перестать заниматься всякой ерундой и, по словам представителя администрации Кемеровской области, «призвал археологов и краеведов начать поиски золотого тайгинского клада, и найти-таки 52 пуда золота из Российского золотого запаса, которые … «потерялись» в нашем регионе пока поезд следовал по Транссибу на восток».

Когда губернатор покинул Тайгу, по городу поползли слухи, что интерес к поискам клада Колчака связан с тяжелым экономическим положением региона. Находка клада, утверждали злые языки, могла бы стать серьезным подспорьем для изрядно похудевшего бюджета губернии.

Но местные энтузиасты твердо уверены, что главой края в данном случае движет не меркантильный расчет, а научный интерес к решению очередной исторической загадки. Основанием для этого утверждения, по их мнению, служит то, что незадолго до этого он «предложил всем желающим поучаствовать в поисках в регионе снежного человека, и пообещал миллион рублей тому, кто приведет йети, с которым он выпьет чаю».