От кого произошли дегенераты в Сети

Тимур  Кибиров

От кого произошли  современные  блоггеры

Песнь  о  сервелате

Приедается все. Лишь тебе не дано приедаться!

И чем меньше тебя в бытии, тем в сознаньи все выше,

тем в сознании граждан все выше

ты вознесся главой непокорной - выше

всех столпов, выше флагов на башнях, и выше

коммунизма заоблачных пиков...

*Хлеб* наше богатство!

*Хлеб* всему голова!

Но не хлебом единым

живы мы, не единым богатством насущным!

Нет! Нам нужно, товарищ, и нечто иное,

трансцендентное нечто, нечто высшее,

свет путеводный, некий образ, символ-

бесконечно прекрасный и столь же далекий,

и единый для всех - это ты, колбаса, колбаса!

Колбаса, колбаса, о, салями, салями!

О красивое имя, высокая честь!

И разносится весть о тебе депутатами съезда

по просторам Отчизны, и в дальнем урочище, и на Украйне

о тебе узнают и светлеют душою народы.

Стоит жить и работать, конечно же, стоит!

Есть бороться за что!

И от зависти черной жестоко корежит

англосакса, германца и галла.

Нет у них идеалов!

И не будет - пока не придут к нам смиренно

поклониться духовности нашей!

О, этнограф, философ, историк, вглядись же!

Изучи всенародную эту любовь, эту веру, надежду.

Не находишь ли ты, что все это взросло из глубин,

что сказались в явлении этом не только

(и даже не столько)

достиженья 20-го бурного века,

сколько древние силы могучей земли, архитипы

духа нашего стойкого? Может быть, ныне

Возрожденья свидетелем можешь ты стать, Возрожденья

в этих скромных, обыденных формах (о, салями, салями)

культа Фаллоса светлорожденного, культа языческой

радости, праздника жизненных сил, христианством

                              жидовским сожженного!

И наконец-то окончательно мы

избавляемся от угнетенья, от тиранства несносного...

О, сервелат!  Дай нам силы в борьбе, укрепи наши души!

О, распни его к черту, распни его снова!..

Светлее все светлее и все светлее. И вовсе не надо, чтобы

              каждому был ты доступен, - профанация это!

Лишь избранники, чистые духом, прошедшие искус,

в тайных капищах в благоговейном молчаньи

                   причащаются плоти твоей...

Но профанам, но черни наивной позволено тоже

 поучаствовать в таинствах - через

подобья, через ангелов светлых твоих, братьев меньших...

Лишь я, только я,

да и то не совсем,

только я не хочу тебя.

Я не хочу тебя!!

Я запрещаю хотеть себе,

Я креплюсь, я клянусь:

ты мне вовсе не нужен!

Я ложусь на матрац. Забываю про ужин.

Свет тушу и в окно устремляю глаза.

Летней ясною синью сквозят небеса.

Крона тополя темная густо лепечет.

Я лежу в темноте, не рыдаю, не плачу.

Я лежу в темноте, защититься мне нечем.

Я мечтаю дать сдачи, но выйдет иначе.

Только тополь лепечет.

Да слышно далече

пенье птицы.

Не может быть речи

ни о чем. Ничего не случится...

И опять:

сервелат, сервелат,

я еще не хочу умирать,

у меня еще есть адреса, голоса,

у меня еще есть полчаса...

Небеса, небеса. Колбаса.

Probleme

И божество, и вдохновенье,

 и жизнь, и слезы, и любовь

 отправились к едрене фене,

 они уж не вернутся вновь!

 Хранить ли гордое терпенье,

 к судьбе привычное презренье,

 иль просто так претерпевать —

 зависит от того, наверное,

 моя ли это личная проблема

 иль, не дай Бог,

Была такая песенка

 во времена Хрущева,

 как бы антисоветская,

 ироничная как бы,

 очевидно, стиляжья

 по происхожденью

 (Впрочем, черт ее знает —

 может, в истоке

 шутка эстрадная

 куплетистов-сатириков?) —

 «Не ходите, дети, в школу!

 Пейте, дети, кока-колу!

 Заводите радиолу!

 И танцуйте

 рок-н-ролл!»

 О, как мы мечтали об этом!

 О, как мы мечтали!..

 И, судя по всему воспоследовавшему, —

 только об этом.

 Странно и страшно,

 но надо признать.

ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАНС

 Что ты жадно глядишь на крестьянку,

 подбоченясь, корнет молодой,

 самогонку под всхлипы тальянки

 пригубивши безусой губой?

 Что ты фертом стоишь, наблюдая

 пляску, свист, каблуков перестук?

 Как бы боком не вышла такая

 этнография, милый барчук.

 Поезжай-ка ты лучше к мамзелям

 иль к цыганкам на тройке катись.

 Приворотное мутное зелье

 сплюнь три раза и перекрестись.

 Ах, мон шер, ах, мон анж, охолонь ты!

 Далеко ли, Ваш бродь, до беды,

 до греха, до стыда, до афронта,

 хоть о маменьке вспомнил бы ты!

 Что ж напялил ты косоворотку?

 Полюбуйся, мон шер, на себя!

 Эта водка сожжет тебе глотку,

 оплетет и задушит тебя!

 Где ж твой ментик, гусар бесшабашный?

 Где Моэта шипучий бокал?

 Кой же черт тебя гонит на пашню,

 что ты в этой избе потерял?

 Одари их ланкастерской школой

 и привычный оброк отмени,

 позабавься с белянкой веселой,

 только ближе не надо, ни-ни!

 Вот послушай, загадка такая:

 Что на землю швыряет мужик,

 ну а барин в кармане таскает?

 Что? Не знаешь? Скажи напрямик.

 Это сопли, миленочек, сопли!

 Так что лучше не надо, корнет.

 Первым классом уютным и теплым

 уезжай в свой блистательный свет!

 Брось ты к черту Руссо и Толстого!

 Поль де Кок неразрезанный ждет.

 И актерки к канкану готовы.

 Оффенбах пред оркестром встает.

 Блещут ложи, брильянты, мундиры.

 Что ж ты ждешь? Что ты прешь на рожон?

 Видно вправду ты бесишься с жиру,

 разбитною пейзанкой пленен.

 Плат узорный, подсолнухов жменя,

 черны брови да алы уста,

 ой вы сени, кленовые сени,

 ах, естественность, ах, простота!

 Все равно ж не полюбит, обманет,

 насмеется она над тобой,

 затуманит, завьюжит, заманит,

 обернется погибелью злой!

 Все равно не полюбит, загубит!

 Из острога вернется дружок.

 Искривятся усмешечкой губы.

 Ярым жаром блеснет сапожок.

 Что топорщится за голенищем?

 Что так странно и страшно он свищет?

 Он зовет себя Третьим Петром.

 Твой тулупчик расползся на нем.