Почему это происходит с нами сегодня? ДНЕВНИК. МАЙСКИЕ СТРАНИЦЫ

ДНЕВНИК. МАЙСКИЕ СТРАНИЦЫ

Среди потока чудовищной лжи, которая льётся отовсюду, среди ненависти и звериной злобы, среди жажды мести, жажды новой крови, голос мой – глас вопиющего в пустыне.

Сегодня в Одессе не работают многие вузы. 

Сегодня в Одессе новый губернатор. Прежний, как я уже писала, назвал кровавую бойню 2 мая законной.

Сегодня в Одессе говорят о том, что истинное число погибших замалчивается – их более ста. Много неопознанных и пропавших без вести.

Сегодня в Одессе продолжают хоронить погибших.

p.s.
Спасибо и тем, кто читает мой дневник.
Повторюсь: я не очевидец. Я живу в этом городе, в этой стране, на этой земле, и я – часть этой земли.

7 мая, 2014 

Проснулась посреди ночи и вдруг вспомнила сон — тот, что снился неделю тому назад. Со мной такое бывает часто, просыпаюсь и не помню, что снилось, хотя, знаю точно – снилось, но остаются только смутная тревога, тяжесть на сердце и предчувствие беды. В том сне я убегала. Под вой «Богдана» (тормоза этих маршруток воют так, что сразу не разберёшь, крик это чей-то или стон…) бежала по улице, по мокрой от дождя брусчатке. Но никакого дождя не было. Наверное, он только что кончился. Небо не прояснилось, осталось низким, тяжёлым, дышать было трудно – я задыхалась на бегу. Дома тёмные, мрачные, – казалось, наполнены чем-то жутким… Пустые внутри, и полные – одновременно.

Там не было полов, потолков, стен – там ничего не было. Тёмная пустота наполнила их, и она была… живая. Смотрела, как я бегу, словно ждала чего-то.

От кого или от чего убегала я? Кто или что гнали меня по мостовой родной улицы в ночь на первое мая?

Сегодня я поняла, что это.

Страх.

Липкий, противный страх, от которого всё холодеет внутри, от которого свинцовой тяжестью наливаются ноги, немеют руки и исчезает голос.

Можно пытаться бежать и кричать – всё напрасно…

Вспомнилась паника, когда пошли слухи о новом штамме вируса гриппа, от которого нет спасения. Прививки якобы не помогают, противовирусные препараты – тоже. Тогда за кордоном была закуплена огромная партия «чудодейственного» препарата «Тамифлю» (как впоследствии оказалось, абсолютно ничем не отличающегося от наших отечественных противовирусных средств), который объявили панацеей от нового штамма вируса-убийцы. Именно тогда я впервые почувствовала страх города. Казалось, что улицы вымерли, что людей почти не осталось – они попрятались, уехали, закрылись в своих домах квартирах. Клиническая картина фобии. Одной из них…

После трагических событий второго мая страх обосновался в городе. Все мы чего-то боимся, чего-то опасаемся – страхи есть у каждого из нас. Но этот страх – особенный. Он ползёт по солнечным улицам и бульварам, усыпанным опадающим цветом каштанов, которые этой весной цветут как никогда – пышно и долго. Он проникает в душу, в сердце, он заставляет смотреть в глаза людям вопрошающе, с недоверием и опаской – мало ли что.

На первый взгляд, кажется, что всё осталось по-прежнему.

Город полон людей, каштаны цветут, солнце светит, и небо синее-синее, чистое и мирное, весеннее небо. Но… на углу улиц Преображенской и Дерибасовской – цветы. Здесь в тот день пролилась первая кровь. Но… похороны. Одни, вторые, третьи… десятые… Людей хоронят в закрытых гробах. На Куликовом поле продают кофе… Спешат по своим делам прохожие. Но… море цветов и свечи у обгоревшего здания Дома профсоюзов. Идут и идут люди. Несут цветы.

Нет, он не остался прежним, мой город. Он напоминает испуганного ребёнка, плачущего, глядящего сквозь слёзы: «Что же вы сделали? Что? Я люблю вас всех, я приветлив и добр. На моих улицах, в тени платанов, на золотых песках моих пляжей – под моим солнцем места всегда хватало всем. Что вы сделали с собой и со мной, люди? Вы все – мои дети. А я – ваш. Я люблю вас всех…»… Читать дальше