Оттенки тишины. Поединок

Когда говорят о звериной сущности, я всегда вспоминаю одного пса, с его животным умом. Дай Бог некоторым людям такой иметь. Но начну по порядку.

Жили мы тогда  частном доме на четыре квартиры, старинном совсем, лет под 200. Не сказать что хлипкий. Первый этаж почти весь из старинного красного кирпича, а вот второй уже деревянный. Но перекрытия все из древесины. Слышимость – потрясающая. Слышно всех и вся. Сколько казусов было из-за звуков и случайно услышанных разговоров – не счесть.

Удобства во дворе, вода на другой улице. Зато свой сад, огород. Можно летом и чай у порога попить, и шашлыки запалить в любое время. В общем, свои прелести и свои не радости.

Особую не радость приносили соседи по дому, причем только одной квартиры. Не везло на них категорически. Все какие-то личности смутные, да не социализированные. Но как оказалось, все  они были цветочками. Ягодка появилась в виде приличного с виду дедушки. Погорелец. Семья есть, но где-то далеко. Жутко любит собак. А вот тут начинается сама история.

Около этого дома много десятилетий жила собачья семья, вернее одна собака из одного и того же рода. Для них у дома была будка, и кусок еды. Обычно это была сучка, которая лаяла при приближении чужака, и молча, радовалась своим. Днем бегала собака по своим делам по округе, но всегда была как-то рядом. Раз в полгода исправно приносила приплод, который или раздавался в добрые руки или топился. Жалко конечно, но порядок должен быть во всем. Так и жили, до дедушки…

Дедушка был жалостливый к собачкам. Любил их сильно. И помет за пометом не давал топить да раздавать. Иные подрастали и убегали сами, но некоторые щенки оставались. Так около дома сформировалась банда, свора собак. Это было девять здоровенных сук. Озлобленных от постоянного голода, домочадцам было не с руки кормить всю свору, а дедушка на жалкую пенсию обеспечить полноценно всех не мог. Он вообще как-то странно с ними обращался. Видимо от большой любви к людям учил собак ненавидеть двуногих. Свора оказалась понятливой, и вскорости к дому подойти просто так, без палки, камня было не реально. Ко всей радости и антисанитарии сожительства с девятью взрослыми, совсем не мелкими собаками прибавилась радость от всех кобелей. Да-да. Со всей округи. Свора же была сучья, и течка у них случалась по очереди. Какие кобели только не приходили! Каких собачьих свадеб только не было под окнами нашего дома! Зато вся округа знала, где искать своего сорвавшегося с цепи охранника.

Особо среди ухажеров отличался черный большой кобель. Откуда он пришел, не знал никто. Но остался жить тут же. Если обычные кобели все же сторонились людей, имея каких-никаких хозяев, то этот был беспредельщиком. Он кусал без предупреждения. Этим он и был особо опасен. Но в его глазах читалась какая-то особая мудрость.

Каждый выход из дома сопровождался для жителей и посетителей стрессом. Кусали собаки  всех без разбора, не смотря на возраст, чины и половые различия. Врачи, укушенные не раз, уже не приходили в дом, выдавая больничные заочно. Лишь одна смелая педиатр добросовестно выполняла свою работу, понимая, что на кону может быть детская жизнь. Почтальоны же отдавали письма лично из рук в руки, если конечно адресат забегал в гости, узнать, не пришло ли чего на его имя. Даже милиционеры боялись приходить в одиночку, на все вызовы они приезжали бригадой, отстреливаясь от собак из служебного оружия, чтобы попасть в квартиру дебоширов.

Ко всем радостям соседствования дедушка оказался товарищем запойным, слегка агрессивным, и частенько дружащим с белочкой. Но это были не самые главные его недостатки. Гвоздем программы была его страсть к собакам и пожарам.  Причем эти две страсти он умудрялся совмещать.

Однажды он, ложась в больницу на неопределенный срок, решил, что своре собак на улице будет холодно. Он их просто запер в своей квартире, оставив собакам для обогрева самопальный «козел», стоящий на кирпичах, прямо на деревянном полу. Собаки щедрость оценили, но обогреватель сбили на пол. Дальше все как по маслу – тление, вой собак, дым… Спасли дом. Но и собак тоже.

Таких приключений было не мало. Рассказывать, часа не хватит. Но одна история запомнилась мне навсегда…

Все начиналось как обычно. Сосед пил. Долго, беспробудно и безнадежно. Собак он в который раз спрятал от гневных жителей у себя в квартире.  Там и лег спать… с сигаретой… Дальше объяснять не надо…

Кровать начала тлеть. Сил пьяного человека хватило лишь на сползание на пол. Дальше он не смог уползти. Постель дымилась, огонь весело перекидывался на другие проспиртованные вещи, собаки метались, сбивая все на своем пути, по сути, подбрасывая горючее в огонь…. Так бы и закончилась эта история, если бы один житель дома не встал по нужде. Дальше, на обход дома  его погнал страх и тревога. Он-то всех и поднял.

Пока мужики ломали дверь, а женщины подтаскивали ведра с водой, мне отвели роль встречи пожарных. Кто жил в частном секторе знает – все рядом, но если не знаешь, фиг найдешь.  Значит, все спецслужбы надо встречать там, где можно чужим людям ориентир дать. И я помчалась. Как была со сна, успев натянуть лишь шорты с майкой да сланцы.

В двух шагах от калитки я встретилась с обезумевшей сворой.  Надышавшись гари, натерпевшись страха, собаки не жаждали подходить к дому близко, но эмоций в их собачьей крови было много. Я оказалась не плохой жертвой для удовлетворения кровавых помыслов. Одна, с голыми ногами, без камня в руке. Моя нервозность из-за пожара, и страх за оставленную дочку дали свои плоды. Собаки бесились, чуя адреналин и скорую кровь. Они были готовы меня разорвать. Все что мне оставалось сделать, это прижаться боком к забору, защищаясь отбрыкиванием и окриками.

Звуки пожарных машин приблизились, и стали удаляться. Это означало одно – сейчас они развернуться, не видя встречающих, и не видя дыма, который как назло стелился по земле в абсолютно безветренный день, уедут обратно, приняв звонок за шутку. Второй вызов они по этому адресу уже не примут. Оставить своих домочадцев  один на один со стихией огня я не могла, но и сдвинуться с места не представляло возможным. Осознание того, что на помощь мне придти было не кому приходило медленно. Верить в плохое совсем не хотелось.

Напряжение вокруг меня нарастало, но в какую-то секунду оно изменилось. Не стало слабее, а просто стало иным. К моему удивлению на гладиаторской арене появился тот ужасный, страшный  черный кобель, который был своим среди чужих. Где его носило до начала событий, знал только он.

Свора слегка напряглась, но атаку не прекратила. То одна собачья морда пыталась укусить, то вторая, клацая острыми зубами в миллиметрах у моих ног. Было все еще страшно, но мое внимание уже полностью поглотило наблюдение за кобельком.

На его морде проплывала гамма чувств. Если бы он был человеком, то можно было бы назвать его мимом, потому как читалось все легко и непринужденно. В глазах была осознанность. В прямом смысле слова он осознавал всю ответственность моего задания, серьезность происходящего за моей спиной, полыхающей квартиры. Он понимал, что может произойти, если все оставить как есть, дать своре злых собак разорвать меня. Понимал – хорошего не получится из всего этого.

Он по-мужски оценивал ситуацию. Посмотрел на пожар, прислушался к гулу моторов пожарных машин, посмотрел на меня. Словно прочитал мои мысли, трансформировав их в простое «Если она не пройдет туда, за другими двуногими, будет плохо тому, кто кормит, да просто будет плохо!». Кобелек оценил свои силы, и силы девяти не хилых сук. Количественный перевес был конечно на их стороне, но…

Он подошел ко мне, прижав теплым боком к забору, как бы подставляя все свое тело для укусов обезумевших собак, закрывая мое. Молча повернул морду в их сторону… и взглянул в глаза главной собаке, главарю и лидеру стаи…

Наступила тишина. Лишь где-то вдалеке, как будто через ватный слой слышались голоса тушивших пожар. Даже звона цикад и рассветного пения птиц не было слышно. Собаки замерли, их присутствие стало статичным. В поединке участвовали лишь лидеры – черный кобель и предводительница стаи, остальные лишь подчиняясь незримой силе, ждали развязки. Через минуту тишина стала зловещей. Поединок глазами стал достигать своего апогея. Любое движение могло быть расценено как слабость. Даже мое. Я тоже превратилась в статую. Мне на секунду даже показалось, что я перестала дышать… Главное не нарушить тот диалог, который вели две собаки, два животных. Как и о чем они говорили, мне было не ведомо, но эмоции вибрировали в воздухе, когда все понятно без слов.

Я никогда до того раньше не думала, что тишина может иметь столько оттенков.  Каждую секунду тишина менялась, добавляя новые краски, эмоции и чувства в свою гамму.  Сколько она длилась? Я не знаю. Мне показалось вечность. Лишь он и она.. а окружающие лишь антураж, пустые места, не требующие внимания…

В какой-то момент тишина снова изменилась. В ней зазвучали победные мужские нотки, и женское упрямое сопротивление собаки, не желающей признавать свое поражение… Еще минута…

Хвост атаманши опустился, спина слегка, почти не заметно согнулась в покорном поклоне, признавая собственное поражение. Не отводя глаз, она перегруппировалась и рванула подальше от своего соперника. Остальная свора, получив незримый приказ, слегка поскуливая ломанулась за главарем, поджав хвосты, признавая за собой полную капитуляцию.

Лишь только после освобождения от веса пса, прижимавшего боком меня к забору, я заметила, как кобель был напряжен и вытянут как стрела. Он отшатнулся от меня, как будто на секунду обессилев, потом собрался, взглянул мне в лицо уже совсем иным взглядом, нежели минуту назад в поединке, подтолкнул меня под коленку. «Иди!» - как будто говорил пес. После того как я не шелохнулась, завороженная только что произошедшим, кобель еще раз ткнул меня носом под коленку. «Иди! Надо!»….

Пожарных я встретила, пожар потушили. Нам повезло, еще бы минут 20… и было бы все сложнее… Стоя у порога злосчастной квартиры я почувствовала мокрый нос под рукой. Кобель, до того злобный и кусачий сидел рядом со мной, как дрессированный, требуя ласки… «Заслужил! Не смог оставить в беде! Гладь!»…