КНДР и советская перестройка

 

Сегодня для сторонних наблюдателей Северная Корея кажется заповедником эпохи высокого сталинизма. Между тем политический режим КНДР — это феномен, не идентичный ни СССР, ни Китаю, ни Кубе. Он нуждается в отдельном и обстоятельном разговоре, который осложняется уровнем закрытости страны. Но благодаря книге историка Андрея Балканского — первой современной биографии Ким Ир Сена на русском языке — он возможен. Для Балканского биография Ким Ир Сена становится поводом для анализа генезиса политического режима КНДР.

«Русская планета» с разрешения издательства «Молодая гвардия» публикует фрагмент книги Андрея Балканского «Ким Ир Сен», посвященный советско-корейским отношениям накануне распада СССР.

В Москве сменилась власть. На смену Леониду Брежневу пришел Юрий Андропов. Преемник Андропова на посту главы КГБ Владимир Крючков в своих воспоминаниях «Личность и власть» пишет: «В последние годы у меня было несколько встреч с нынешним лидером КНДР Ким Чен Иром. Он рассказывал мне о том, что его отец Ким Ир Сен в бытность лидером Северной Кореи неоднократно встречался с Андроповым и очень высоко отзывался о нем. Я вспоминаю, что в свою очередь и Юрий Владимирович неоднократно возвращался к своим встречам с Ким Ир Сеном, отмечал его высокий интеллект, организаторские способности. За его мягкой манерой общения, замечал Андропов, чувствовалась колоритная личность большого масштаба».

Были у Ким Ир Сена в тогдашнем советском руководстве и весьма влиятельные недоброжелатели во главе с секретарем ЦК КПСС по идеологии Михаилом Сусловым. Хранитель устоев марксизма еще в 1955 году вместе с Вячеславом Молотовым написал докладную записку с критикой партийного руководства КНДР, которое, по его мнению, дискредитировало марксизм. Особенно критично он отнесся к возвышению Ким Чен Ира и назначению его преемником. Однако в 1982 году Михаил Андреевич скончался, вслед за ним ушел в мир иной и Юрий Владимирович. Новым генеральным секретарем стал Константин Черненко.

<pre>Обложка книги «Ким Ир Сен»</pre>

 

И Ким Ир Сен вновь после долгого перерыва приехал в Москву. Инициатором приглашения был министр обороны СССР маршал Дмитрий Устинов. Он считал, что в условиях обострения отношений с США и Южной Кореей после бойкота Олимпиады-80 в Москве и сбитого над советской территорией южнокорейского «Боинга» роль КНДР как регионального союзника усиливалась и необходимо было оживить двусторонние отношения. Встречавший Ким Ир Сена на границе командующий Забайкальским военным округом Станислав Постников по просьбе Устинова поинтересовался, поедут ли корейские спортсмены на Олимпиаду в США, которую бойкотировал СССР. «Думаю, они не будут участвовать», — отвечал Ким. КНДР в итоге действительно поддержала советский бойкот.

Ким Ир Сен проехал через всю страну на своем специально оборудованном поезде. Эта поездка вызвала немало интереса у советских людей, а также спровоцировала волну сплетен. Например, о том, что корейский лидер якобы боялся летать на самолетах. Это не так. Ему просто хотелось посмотреть, как изменился Советский Союз. Кроме того, он ехал не один: привез с собой большую группу министров и руководящих работников учиться и знакомиться с советской действительностью.

Вот как описывал поездку сопровождавший корейского лидера генерал КГБ Михаил Докучаев: «Первое впечатление — вышел пожилой человек, очень симпатичный, дружелюбный, обнял, расцеловал. Прекрасный человек. Ким попросил усилить охрану, а она и так была очень сильной — мы мобилизовали все подразделения внутренних дел и воинские части по маршруту движения его поезда. Местные корейцы устраивали фантастические встречи Киму. Такого восторга я никогда не видел. С ним рядом всегда были летописцы — все его слова заносились на бумагу. Для истории. Поэтому он был немногословен, обдумывал свои слова, вдумчивый человек. Он стеснялся большой опухоли на своей шее и скрывал ее от телевидения. По пути Ким обыкновенно приглашал к себе обедать первого секретаря обкома, председателя облисполкома, начальников управлений госбезопасности и внутренних дел. Ким расспрашивал гостей об экономической ситуации, о возможности регионального сотрудничества. Тут же раздавал задания, кому что делать. Вместе с ним были молодые партработники. В Москве он всех рассовал по ведомствам, поехал дальше в Восточную Европу, а на обратном пути забрал. Сам Ким занимал пять вагонов из четырнадцати: кабинет, спальня, вагон для физических упражнений, салон для пресс-конференций. Столовая в корейском стиле, только корейские блюда. Мы думали, давали нам собачье мясо или нет. Решили, что давали, но хорошо приготовленное. Ким умеренно пил спиртное. Любил овощные блюда, не отказывался от коньяка, водочки. Любил арбузы. Нам подавали арбузы без косточек — Ким сказал: это единственное, что мы взяли у японцев...».

Вопрос о собачьем мясе прояснил обслуживающий Ким Ир Сена в Бресте официант Павел Белевец, который рассказал, что вождь возил за собой целый вагон с собаками, которых потом убивали и делали из них блюда специально обученные повара.

В Свердловске Ким Ир Сена принимал молодой, по меркам середины 1980-х, секретарь обкома Борис Ельцин. Сохранилось фото, где они стоят вместе на перроне. Ельцин готовил торжественный обед и баню для высокого гостя. Эта встреча оказалась первой и последней в их жизни.

А в Новосибирске Ким повстречался со своим старым знакомым Яковом Новиченко, спасшим его в далеком 1946 году при покушении. После ранения Якова комиссовали, и он вернулся домой, в село Травное. Там он работал в колхозе, у него родилось шестеро детей, пять дочек и сын. Как следует приняв на грудь, Новиченко любил рассказывать о своем подвиге, показывал подаренный вождем портсигар. Но ему не особенно верили, ведь никаких других наград он не получил.

<pre>Ким Ир Сен (в центре) и Борис Ельцин (четвертый слева) на железнодорожном вокзале Свердловска, 1984 год. Фото: ural-yeltsin.ru</pre>

Но когда стало известно о приезде высокого гостя, про Якова вспомнили и включили его в состав встречающей делегации. Новиченко подвели к Киму, тот заключил его в объятия, долго расспрашивал о жизни и пригласил приехать в Корею. С этого момента жизнь Якова изменилась кардинальным образом. Бывший младший лейтенант стал живым символом советско-корейской дружбы. В село потянулись журналисты и репортеры Центрального телевидения. О Новиченко даже сняли совместный советско-корейский фильм «Секунда на подвиг».

Вскоре он отправился в Пхеньян с супругой, сыном и двумя дочерями. Там он наконец получил заслуженную награду — орден Государственного Знамени КНДР II степени. В Корее Якову так понравилось, что он стал ездить туда регулярно: побывал в Пхеньяне пять раз. Сына брал с собой постоянно, дочек менял, а жену возить больше не стал. Ему казалось, что обычная сибирская доярка позорит его, не умея себя вести на официальных мероприятиях. А приемы на высшем уровне ему устраивались каждый раз. Сочжу лилась рекой, звучали здравицы в честь вечной дружбы, дождь наград не прекращался. Новиченко стал Героем Труда КНДР, получил золотой орден Государственного Знамени I степени и медаль «Золотая Звезда» героя КНДР. Ким Ир Сен называл Новиченко не иначе как старым боевым другом и спасителем своей жизни, а Яков его — старшим братом. (Тот действительно был старше его на два года.) И закончили свои дни они оба в одном и том же возрасте — 82 года.

Результатом переговоров на высшем уровне в Москве стало списание долгов и потепление отношений между странами. Помимо СССР Ким посетил Польшу, ГДР, Чехословакию, Венгрию, Болгарию, Югославию и Румынию. Вернувшись из поездки, он сменил консервативный френч, который носил с 1940-х годов, на современный костюм-двойку.

Советские люди к тому времени подзабыли, что такое Северная Корея, и открывали ее для себя заново. Особый интерес вызвало появление на прилавках цветного журнала «Корея».

Нашлось немало любителей специфической северокорейской стилистики, которые стали его коллекционировать. А только появившиеся советские панки подбирали в подъездах пятиэтажек на гитарах слова к песне Егора Летова:

Я купил журнал «Корея»,

Там тоже хорошо,

Там — то же, что у нас,

Там товарищ Ким Ир Сен.

Я уверен, что у них все то же самое,

И все идет по плану!

Вскоре дряхлый Константин Черненко умер, его сменил относительно молодой Михаил Горбачев. Малообразованный председатель колхоза со Ставрополья, получив высший пост великой страны, немедленно бросился в объятия лидеров «цивилизованного мира». Он был в восторге от того, что Рональд Рейган, Маргарет Тэтчер и Гельмут Коль воспринимают его на равных, жмут руку на приемах, хвалят и хлопают по плечу. Ким Ир Сен сперва счел это поведение хитрой тактической уловкой. «Горбачев предпринимает важные внешнеполитические акции. Мы приветствуем их, — говорил он министру иностранных дел СССР Эдуарду Шеварднадзе во время его визита в Пхеньян в 1986 году. — Очень хорошо, что вы возобновили диалог с Японией. Если удастся нейтрализовать ее, — мы стабилизируем положение в Азии. В вашей партии отказались от политики закрытых дверей и пошли на открытый диалог с противником. У нас есть пословица: если хочешь добить тигрят, надо идти в логово тигра. Вы идете в логово тигра, чтобы добить там тигрят».

<pre>Ким Ир Сен на Красноярской ГЭС в 1984 году. Фото: Юрий Бармин и Виктор Будан / ИТАР-ТАСС, Архив</pre>

На самом деле Горбачев не имел никакой внешнеполитической стратегии и вряд ли осознавал последствия своих поступков. Ким Ир Сен явно переоценил способности Михаила Сергеевича: это была не политика открытых дверей, а капитуляция.

Вскоре он совершил краткую поездку в Москву уже на самолете, чтобы познакомиться с новым советским лидером. Ему сразу не понравились происходившие в СССР перемены. Он полагал, что Корея не нуждается ни в перестройке, ни в реформах:

«В последнее время некоторые социалистические страны испытывают шатания то влево, то вправо, не имея четкой линии и политики в революции и строительстве социализма. Переживая временные трудности в ходе строительства социализма, эти страны не в состоянии отстоять революционные принципы марксизма-ленинизма и следуют курсом ревизионизма и реформизма... внедрение частной собственности означает путь к капитализму, а социализм, признающий только деньги, не есть социализм... Нам не следует заглядываться на ревизионистскую реформистскую политику, проводимую некоторыми странами. Надо жить от начала и до конца по-своему».

В понимании Ким Ир Сена «жить по-нашему» означало быть верным идее «партизанского государства». По возвращении из тронутого перестроечным тленом СССР он отправился в провинцию Рянган, где лично обнаружил место Пэктусанского тайного лагеря в ущелье Собэк. Сейчас посещающим эти места туристам симпатичные девушки-экскурсоводы в партизанской форме рассказывают, что вождь несколько раз приезжал сюда ранее и говорил, что чувствует: место рождения Ким Чен Ира где-то рядом. Когда прошедший ураган повалил деревья в лесу, он, наконец, узнал место тайного лагеря.

Сама партизанская деятельность Ким Ир Сена и его отряда уже давно, со второй половины 1950-х годов, подавалась как идеал и обязательный пример для подражания всей нации. Воспоминания бывших антияпонских бойцов, апологетическая литература об их подвигах, соответствующие фильмы и спектакли выходили в огромных количествах. Школьники и студенты совершали многодневные пешие походы по местам историко-революционной славы. (Кстати, первый такой поход организовал со своими одноклассниками Ким Чен Ир в 1956 году.)

Теперь кампания вышла на новый уровень. Был выдвинут лозунг: «Жить и бороться, как антияпонские партизаны!» Район гор Пэкту было решено превратить в «величественный музей под открытым небом». В тайном лагере были восстановлены домик семьи вождя и дом охраны. Возвышающаяся над ними гора получила название пик Чен Ир, а на ней выбита соответствующая надпись. (Вообще выбивать в горах огромные здравицы в честь вождей или их изречения давно стало традицией в КНДР.) В окрестных лесах стали появляться памятники на местах бивуаков партизан. Даже остатки костра или места полевых палаток стали экспонатами, а каждая походная стоянка круглосуточно охраняется военными. Стволы деревьев, на которых антияпонские борцы вырезали лозунги, тоже аккуратно сохраняют под специальными стеклянными колпаками. В документальном фильме «Великое руководство» рассказывается о подвиге семнадцати народноармейцев, которые погибли при пожаре, спасая эти надписи на деревьях.

Другой туристический комплекс с идеологическим подтекстом был создан в горах Мехян в 150 километрах от Пхеньяна. Это так называемая «Выставка дружбы между народами». Здесь в красивейшем горном ушелье расположился «Музей подарков товарищу Ким Ир Сену» (позже к нему прибавилась отдельная экспозиция с дарами Ким Чен Иру). Подарков за свою долгую жизнь Ким получил много: число экспонатов музея превышает 200 тысяч предметов, начиная с железнодорожного вагона от Сталина. Отдельно содержатся только животные, которых тоже часто дарили вождю. Их сразу передавали в Пхеньянский зоопарк.

<pre>Ким Ир Сен (в центре) со своими детьми Ким Чен Иром и Ким Гён Хи, 1963 год. Фото: Korean Central News Agency / Korea News Service via AP</pre>

Принцип «жить от начала и до конца по-своему» требовал жертв. Робкие попытки привлечь иностранные инвестиции и сделать Северную Корею чуть более открытой для внешнего мира, предпринятые в 1980-е годы, успехом не увенчались. Принятый Народным собранием КНДР закон «О совместном предпринимательстве» не работал. Инвесторы просто боялись работать с оказавшейся в изоляции страной. Едва ли не единственным реализованным проектом стало строительство гостиницы «Янгак» в Пхеньяне совместно с французской фирмой «Бернар Контрактинг».

С другой стороны, все заметнее становился экономический разрыв между Севером и Югом. Признанием успехов Сеула стала победа заявки Республики Корея на право проведения в 1988 году XXIV летней Олимпиады. Ким Ир Сен сразу же выдвинул красивую идею — провести соревнования, на которых корейские спортсмены выступили бы единой командой, на Севере и на Юге одновременно. Не дожидаясь окончательного решения, в Пхеньяне начали возводить олимпийские объекты: был застроен с нуля современными высотными зданиями целый проспект — Кванбок (предполагалось, что там разместится Олимпийская деревня), построен самый большой в мире по вместимости стадион имени Первого мая на 150 тысяч зрителей и другие сооружения.

Но КНДР получила отказ от Международного олимпийского комитета из-за того, что две Кореи формально находились в состоянии войны. Решение обидное и несправедливое: непонятно, как по такой логике могла проводиться Олимпиада в формально воюющей Южной Корее? Пхеньян предлагал мирные инициативы, а от него ждали провокаций. Южнокорейская пресса писала о диверсантах, которые якобы должны были взрывать стадионы в Сеуле. И даже в строительстве Кымгансанской ГЭС на Севере заподозрили подготовку «операции по нанесению водного удара».

Своеобразным ответом Олимпиаде стал XIII фестиваль молодежи и студентов. Традиционно проводившийся в странах социализма форум впервые состоялся в Азии. Он проходил в Пхеньяне с 1 по 8 июля 1989 года с участием делегаций 179 стран. Для него и была задействована Олимпийская деревня и прочая инфраструктура. Главной героиней форума стала южнокорейская студентка Лим Су Ген. Агитируя за объединение страны, по окончании фестиваля она перешла границу в Панмунчжоне. На Юге Лим была арестована и получила пять лет тюрьмы.

Гости фестиваля, среди которых было немало студентов из СССР, вспоминают, что тогда специальным распоряжением власти запретили ношение джинсов. К иностранцам, правда, эти запреты не относились. В моде у корейцев была джампа — напоминающий военную форму зеленого цвета костюм на молнии, который носят без рубашки. Джампу еще называют «кимченировкой», поскольку первым ее стал носить любимый руководитель. Он запечатлен в этом костюме на многих фотографиях.

Пхеньянский фестиваль стал последним единым мероприятием социалистического мира. Уже во второй половине 1989 года один за другим стали рушиться коммунистические режимы в 

Восточной Европе, а вскоре с оглушительным грохотом развалился на части и некогда всесильный колосс СССР.

Балканский А. Ким Ир сен — М.: Молодая гвардия, 2011.