Порочность Буржуазного реализма в искусстве и всякой публичности.

 Какая-нибудь тайная порочность, в большей или меньшей степени осуждаемая, и в большей или в меньшей мере  проявлемая,   полагаю, естественно свойственна каждому человеку, то-есть всем людям, без исключения . Однако, человек  даже тайно совершая нечто порицаемое законом или общественной нравственностью,  самим таинством совершения своего порочного поступка исподволь охраняет общественную недозволенность  совершения такого поступка, и тем самым, хотя  и не намеренно, но утверждает недозволенность совершаемого поступка.  И таким естественным образом, в культуре общества, кроме публичной порицаемости, поддерживается  подсознательное  табу на отвергаемые законом или общественной нравственностью поступки. Эта естественная традиция умолчания тайных и негластных пороков личеости и общества,  совершенно разумно, в силу её действенности, поддерживалась в советском обществе, при советской власти трудящихся, выражаясь  парадигмой Социалистического реализма в искусстве и публичности. Но, когда  в конце  ХХ  века социальный переворот  сменил  советскую власть трудящихся на власть социального класса носителей и приверженцев   буржуазной нравственности,   адепты  этой власти и нравственности с буйным жеребячим ржанием и гиканьем охулил благородные навственные  установки Социалистического реализма, оклеймив их   "совково"-тоталитарными. И в своей  инфантильной  малоразумной спесивости, они визгливо  провозгласили "свободу" индивидуалистической  буржуазной нравственности как в личной жизни человека, так и в социальной жизни общества, а соответственно этому, - принцип буржуазной  "свободы слова"  и "свободы" действа в искусстве  и всякой другой публицистике. Этот принцип буржуазной "свободы" фактически полностью освободил  искусство и публицистику от ответственности за лживость содержания в воспроизводимых  и публикуемых ими опусах,  и вместе с этим, возвёл в категорию "демократического" художественного и гражданского  достоинства  обнажение  всех тайных самых неблаговидных пороков и неприличностей человека.

Оправдывается такой публичный социальный стрептиз,  поверхностно правдивым формально,  фактом несомненного  существования подобных пороков и непристойностей в реальной жизни общества. Бесспорно, в реальной  жизни общества  существют и мерзкея матерная брань, и циничный разврат, и бесчеловечная жестокость, и корыстный эгоизм проявляющийся в самого разного рода  формах подлости, грабежа, воровства, продажности, предательсва, карьеризма, стяжательства;  существуют пьянство, наркомания, гомосексуализм, педофилия, проституция; сущесвует маразм властности, спесивой бездарности, преступной глупости,   ...и многие, многие другие социальные пороки, Однако, пака эти пороки стыдливо скрываются и тщательно  утаиваются  от общесвенного внимания, - их порочность в общественном сознании глубоко осознаваема,  и совершенно категорически неприемлема общественной нравственностью. Однако как только  все эти пороки становятся явлениями публичного их представления, изображения и обозрения  в опусах  амбициозно претендующих на принадлежность к искусству, к журналистике, к политологии, - все эти порки очень скоро неизбежно эмоционально блекнут, утрачивают свою острую  категоричесую  недопустимость и неприемлемость, и становятся в какой-то мере условно признанной общественной нормой, становятся тем, о чём  ухмыльно зубоскальствуют:  " конечно, это делать нельзя, но если очень хочется, то ... - можно". А такая перемен в восприяти самим  обществом  своих  общественных пороков есть симптом деградации общественной нравственности, и культуры общества, есть симтомом цивилизационного одичания общества.  Впрочем, такая социальнаы деградация эволюционно естественна, для всякого  паразитарного по своей социальной  сущности, общества,  в том числе ,- буржуазного, и особенно, - буржуазно-компрадорского, какое вопиюще представляет собой сегодняшняя Россия.