"Никита Хрущев: разрыв со сталинизмом"

В последнее время часто звучало имя Никиты Хрущева - в основном, в сявязи с Крымом. Между тем, его 120-летний юбилей прошел почти незаметным. Мы републикуем перевод некролога, из The Times jn 13 сентября 1971, который был размещен на сайте"Уроки истории"

  Никиту Хрущева... будут вспоминать в первую очередь как человека, который сменил сталинистский тренд российского коммунизма. Он главенствовал в Советском Союзе более десяти лет, и под его контролем в этот период поменялись некоторые исторические направления в политике. Не только были ослаблены гайки внутри страны, но и во внешней политике он принял логику ядерного века. Каким бы жестким и коварным он ни был, ему, всегда готовому обмануть оппонента, подчас совершенно беспощадному и зачастую непредсказуемому в своих действиях, на протяжении какого-то времени удавалось убедить западных лидеров, что его тяга к миру была искренна и что она всегда будет для него ограничителем в продвижении своих инициатив.

 
Он вновь приблизил Советский Союз к основному руслу международных отношений, пусть и ценой единства коммунистического блока, как в Европе, так и в Азии. Там, где Сталин был загадочной и зловещей фигурой, практически живым мифом, как казалось временами, Хрущев в значительной степени был созданием из плоти и крови. Его эксцентричный энтузиазм, его житейский юмор, родящаяся в этой задиристой лысой голове словоохотливость, даже его буйные причуды – в конечном итоге все это воспринималось чуть ли не с каким-то подобием ласковой терпимости. Показателем того, насколько он изменил имидж России за ее пределами, было то, что, несмотря на малосимпатичные аспекты его послужного списка, его скоротечная отставка 15 октября 1964 года была встречена с сожалением; чувствовалось, что в самом основополагающем смысле он был фактором стабильности.
 
Возможно, причиной его падения стала его чрезмерная самоуверенность, в основе которой лежала крайняя степень концентрации власти. В числе мотивов его смещения, на которые намекала российская пресса в первые недели после этого события, были бесцеремонные действия и отказ от консультаций с коллегами. Его поведение в последние недели пребывания у власти, несомненно, говорит о том, что существование серьезной угрозы своему положению он считал немыслимым.
 
Утратив власть, он редко появлялся на публике, обычно это было на каком-нибудь голосовании. Его неизменно спрашивали, что он может сказать об актуальных международных проблемах, и он неизменно изо всех сил старался подчеркнуть, что он, «обычный пенсионер», не тот человек, которому пристало давать какие бы то ни было комментарии.
 
Мир вздрогнул, когда осенью 1970 года из печати вышла книга «Хрущев вспоминает» – собрание воспоминаний, которые, по всей видимости, частично были записаны Хрущевым на пленку, частично надиктованы членам его семьи и частично собраны другими людьми... Она [книга] определенно была в его духе... Его прямая речь в воспоминаниях была такой же, как всегда – без особой идеологической глубины, с дефицитом логической упорядоченности, массой преувеличений и вкраплениями незатейливой лжи, но всегда убедительной и с оттенком грубого практицизма.
 
 
Обложка журнала "Life" , 1970
 
Он в очередной раз показал себя смекалистым, недисциплинированным в мышлении, склонным к прожектерству и интуитивизму недоверчивым человеком, который стремится улучшить условия работы обывателя и гордится мощью России – во многих отношениях самым что ни на есть русским...
 
Хрущев был сильным, невысоким, коренастым мужчиной с ярким, приятным, хоть и некрасивым лицом. Он был пылким, остроумным оратором, склонным к грубостям, когда его остроумие было направлено на подчиненных. Он был простым человеком и гордился этим, утверждая, что академические и дипломатические премудрости ему ни к чему.
Даже на официальных приемах он бывал весел и грубовато-добродушен, что называется «душа общества», но если ему перечили или досаждали, мог вспылить. Он обладал колоссальной работоспособностью и проявлял личную заинтересованность во множестве вопросов, которые другой человек оставил бы специалистам (особенно в сельском хозяйстве). В отличие от своих предшественников, он любил появляться на публике и лично общаться с людьми на улице – как в своей стране, так и за границей. Вообще же он был хитер под стать своим деревенским присказкам.
 
Хрущев был первым из крупных советских лидеров, который не принимал участия в революции; у него не было стажа в Коммунистической партии до 1918 года. Свой жизненный опыт он приобрел не в подпольной борьбе, а исключительно в ходе сложных и путаных попыток обустроить молодой Советский Союз. Как государственный деятель он был бесхитростным и открытым авантюристом без интеллектуальных способностей Ленина и коварной жестокости Сталина. Его решения, как правило, были продиктованы не доктриной марксизма-ленинизма, и даже не его собственными заявлениями в прошлом, а непосредственными требованиями момента. Подбирать теоретическое обоснование своей деятельности он предоставлял другим, а сам тем временем занимался продвижением реформ.
 
Именно под его руководством промышленная мощь Советского Союза достигла таких показателей, при которых стало возможным повышение уровня жизни.
 
Делая упор на материальных стимулах и обещании лучшей жизни уже сегодня, а не в каком-то из будущих тысячелетий, он поставил себе на службу народное неприятие жестокостей сталинизма. При нем на производство товаров народного потребления стали выделять больше ресурсов, и облик России изменили не одни только электростанции и многоквартирные дома, но и некоторое количество частных автомобилей и телевизионных антенн. Впрочем, акцент на тяжелую промышленность он сохранил, хотя на него давили, пытаясь отвратить его от этого приоритета. В области сельского хозяйства, которое всегда было предметом его особенного увлечения, он старался компенсировать низкую производительность в европейской части страны, расширяя пахотные земли за счет казахстанской целины. И все-таки высокие надежды, возлагавшиеся на земледелие в этом регионе, мало к чему привели, акцент снова был смещен на интенсивное возделывание традиционных территорий – и это было одной из его величайших неудач.
 
 
«Кухонные дебаты» (1959), иллюстрация журнала Life.
 
Напряженность царившей в стране атмосферы спала, получило выход традиционное дружелюбие русских людей. Он завоевал популярность своими выступлениями – колоритными, нашпигованными присказками (как фольклорными, так и придуманными специально по случаю). Однако к нему никогда не было такого благоговейного отношения, как к его предшественникам. Хрущев к такому отношению, вероятно, никогда и не стремился. Потому что он был заинтересован не столько в титулах и аплодисментах, сколько в том, чтобы как можно быстрее добиться своего.
 
В международные отношения он вошел поздно, совершив свою первую дипломатическую поездку в возрасте 60 лет. В этой сфере его главной целью было разрядить напряженность за рубежом, как он сделал это дома, чтобы тратить обширные ресурсы России не на вооружения, а на нужды сограждан. Для этого он сразу же стал прилагать усилия к тому, чтобы сделать Советский Союз приемлемым для других стран партнером в переговорном процессе. Дабы подкрепить свой лозунг про «мирное сосуществование», он совершил официальные поездки сначала в Индию и Бирму, затем в Великобританию. После противостояния Соединенными Штатами на Кубе осенью 1962 года его политика была направлена на укрепление хрупкого баланса сил двух сверхдержав. Именно эти особые отношения с Соединенными Штатами в значительной степени послужили причиной трений внутри советско-китайского альянса вплоть до открытого раскола.

Перевод -  Олег Мацнев