Дума приняла закон о запрете реабилитации нацизма, который ставит крест на попытках честно взглянуть на историю своей страны.
На Светлой неделе 23 апреля 2014 года Государственная дума Российской Федерации приняла закон об уголовной ответственности за реабилитацию нацизма. Максимальная мера наказания — пять лет лишения свободы, если преступление было совершено с использованием служебного положения или средств массовой информации, а равно с «искусственным» (!) «созданием доказательств обвинения». Парламентарии не поскупились: за столь странное по составу деяние средней тяжести можно получить больше, чем получают иные преступники за преступления, совершенные против здоровья и личности потерпевших.
В СССР до сентября 1989 года за «систематическое распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление или распространение в письменной, печатной или иной форме произведений такого же содержания» максимум давали «трешечку».
В нашей стране с весны 1953 года слово «реабилитация» одно из самых излюбленных. Реабилитация предполагает «восстановление в правах», «восстановление доброго имени» или «отмену необоснованного обвинения», как правило, жертв политических репрессий, признанных без вины пострадавшими. Естественно, что жертвы политических репрессий, чья деятельная вина — например активное сопротивление — сомнений не вызывает, реабилитации не подлежат. По такой схеме какой-нибудь палач Агранов, пострадавший на работе, реабилитации подлежит, а адмирала Колчака расстреляли вполне себе обоснованно.
Но как быть с «реабилитацией нацизма» — словосочетанием уникальным, новым и неведомым?
Понятно, когда жертвой неправосудного приговора стал конкретный человек: «Извините, товарищ Агранов или товарищ Абакумов, ошибочка вышла. Теперь вы реабилитированы целиком или частично (частично вы по-прежнему враг, но уже не целиком)». Понятно, когда жертвой могла стать группа подельников, состоявшая из вполне живых людей. Вот, например, в 1946 году в Нюрнберге осудили Геринга, Кейтеля, Риббентропа и прочих товарищей. И теперь какой-нибудь весельчак из Урюпинска хочет реабилитировать, например, Кальтенбруннера. Такое намерение прозорливые думцы объявляют априори предосудительным. И принимают закон, запрещающий добиваться подобной реабилитации.
Международный военный трибунал (далее МВТ) в Нюрнберге объявил преступными несколько организаций: СС, СД, Гестапо, а также организованную группу лиц по политической принадлежности — руководящий состав национал-социалистической партии. И вот спустя почти 70 лет какой-нибудь добрый малый из Зарайска, воспламененный любовью к органам СС или Гестапо, начнет кампанию за отмену Нюрнбергского приговора. Тоже понятно: думцы на страже. Руки прочь от решения трибунала. Список преступных сообществ очевиден: три организации + руководящий состав государственной партии.
Таким образом, граждан Российской Федерации можно преследовать в уголовном порядке за попытки реабилитации:
1) кого-либо из 19 человек, осужденных в Нюрнберге;
2) сотрудников СС, СД, Гестапо;
3) лиц, входивших в руководящий состав НСДАП.
Теоретически можно предпринимать попытки по реабилитации конкретного лица. Но как можно пытаться реабилитировать —национал-социализм?.. В таком случае, какие действия (бездействия) образуют состав преступления?
Ясной выглядит картина, когда потенциальный клиент маленькой психиатрической больницы хочет вернуть доброе имя Кальтенбруннера. Но допустима ли ситуация, когда некий субъект будет добиваться «восстановления в правах» или «восстановления доброго имени» — национал-социализма — идеологии и практики, не имевших ни прав, ни имени?..
Далее законодатели нам поясняют, что они понимают под туманным словосочетанием «реабилитация нацизма» — оказывается, это «отрицание фактов, установленных приговором Международного военного трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси, одобрение преступлений, установленных указанным приговором, а равно распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны, совершенные публично».
Из чего следует, что авторы закона не совсем понимают смысл понятий «реабилитация» и «национал-социализм».
«Реабилитация» не может быть «отрицанием» чего-либо, и уж совсем не может быть «распространением заведомо ложных сведений». Здесь почти калькирована формулировка статьи 190-1 УК РСФСР о «заведомо ложных измышлениях», порочащих и так далее. Если факты, установленные МВТ в Нюрнберге, можно отождествлять с практикой нацизма, то публичное «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР в годы Второй мировой войны» не имеет никакого отношения ни к нацизму, ни к либерализму, ни к прочим «измам». Абсурдны в данном случае ссылки на европейское законодательство: в каком европейском государстве предусмотрено преследование своих граждан за «распространение заведомо ложных сведений о деятельности СССР» в 1939–1945 годах?..
Предположим, ученый изучает статистику смертности в ГУЛАГе в 1941–1945 годах и приходит к обоснованному заключению, что масштабы гибели людей в гитлеровских и сталинских концлагерях по разным показателям вполне сопоставимы. Но этот горький тезис не имеет никакого отношения к отрицанию фактов, установленных МВТ в Нюрнберге. То же самое можно сказать об изучении избыточной голодной смертности населения в глубоком советском тылу, особенностях партизанского террора против гражданского населения на оккупированных территориях и других дискуссионных темах.
Сегодня введение в научный оборот документов, описывающих, например, активность партизан Брянщины без кинематографической романтизации, квалифицируется как распространение «экстремистских материалов», способствующих «формированию у читателей негативной установки по отношению к социальным идеалам и духовным ценностям (героизм предков, уважительное отношение к ветеранам партизанского движения и их воинским заслугам), существующим в современном обществе, истории Великой Отечественной войны в целом и партизанского движения». Подробности здесь.
Теперь публикация или размещение в Сети подобных «экстремистских материалов», вероятно, будет рассматриваться как деятельность по «реабилитации нацизма». Попытка отождествить открытие новых знаний по истории большевицкого террора или советских военных преступлений в годы Второй мировой войны с «реабилитацией нацизма» — это не только абсурд, но и искусственное создание формальных оснований для политических репрессий против инакомыслящих.
Неизбежны риторические вопросы: кто будет определять, какие сведения о деятельности СССР в годы Второй мировой войны«заведомо ложные», какие лишь дискуссионные, а какие бесспорные?.. Виновен ли автор, который защищает и доказывает версию о подготовке Советским Союзом нападения на Германию летом 1941 года, в распространении «заведомо ложных» сведений?.. Что значит «искусственное создание доказательств обвинения»? Означает ли настоящая формулировка, что за использование ученым неаутентичного, непроверенного, уязвимого для критики источника, он получит реальный срок?.. Какие обличительные монографии, статьи, публикации, посвященные деятельности СССР в 1939–1945 годах, могут служить примером для привлечения их авторов к уголовной ответственности?..
Гуманитариев вновь принуждают ко лжи, к самоцензуре и фальсификациям, к апологии брежневской полуправды. Причем делается это грубо, с очевидной попыткой обвинить тех, кто изучает большевицкие преступления в годы войны, в туманной «реабилитации нацизма». Однако принуждение ко лжи и лицемерию страшнее угрозы любых социальных потрясений. Когда масса лжи в обществе становится критической, то государство неизбежно исчезает.
Комментарии
Но фашизм-то здесь с какого боку?!
Комментарий удален модератором