Фото: ИТАР-ТАСС
Культовый британский режиссер Питер Гринуэй, создатель живописного «Контракта рисовальщика», театрализованной драмы мести «Повар, вор, его жена и любовник», барочной мистики «Дитя из Макона», визуальной хореографии «Интимного дневника», мультимедийных проектов «Чемоданы» и многих других известнейших кинопроизведений, — приехал в Москву, чтобы заново показать нам русский авангард, в который раз поговорить о смерти кино и атомных взрывах.
Главным поводом для визита мастера и его жены, театрального режиссера-экспериментатора Саскии Бодеке, стала мировая премьера художественного проекта «Золотой век русского авангарда», который развернулся во всю ширь восемнадцати грандиозных экранов в Манеже.
Черный квадрат онлайн
Вслед за мультимедийным и голографическим клонированием «Тайной вечери», «Ночного дозора», «Брака в Кане Галилейской» настал черед русского авангарда.
Вместе с Гринуэем и его музой Саскией (она оказалась автором большинства инсталляций, поэтому немного ревнует: журналисты концентрируют свой интерес исключительно на режиссере) входим в темное пространство зала. Постепенно один за другим высвечиваются полупрозрачные экраны в формах ромбов и квадратов. На них не только ожившие шедевры (кульминация: огромный «черный квадрат» создается в режиме онлайн) и их фрагменты, но прежде всего сами творцы. Точнее их отдаленные образы с помощью весьма условного грима воссозданные российскими актерами. Кандинский, Маяковский, Попова, Малевич, Филонов, Брик, Родченко, Эйзенштейн, Татлин… Обращаются к нам или друг к другу через «окна» — экраны. Размышляют о свободе, спорят. Их реплики, монологи, смонтированные из цитат, манифестов, образуют противоречивую дискуссию («Принимать или не принимать революцию?», «Свободу начинаешь ощущать, только когда ее потеряешь»), складываются в несколько нарочитую, но любопытную мультимедийную поэму.
Эта визуальная полифония и создавалась как настоящий фильм. Пишется сценарий, проводится кастинг, собирается материал. Потом съемки, монтаж… И вот оно — электронное кино, право на жизнь которого на протяжении многих лет отстаивает седовласый маэстро Гринуэй. Много лет назад он заявил, что кино в его традиционной форме умерло. Или находится в состоянии комы. От своих слов не отказывается, отстаивая чувственную силу видеоарта как новой кинопоэтики.
Накануне выставки мы встретились с режиссером в кинотеатре «Иллюзион». Он показал короткометражную ленту «Атомные бомбы на земле». Атомные взрывы запротоколированы, указана мощность, страна проведения, географические координаты. Полиэкран пульсирует в раскатах и отзвуках разрывов. Похоже на замысловатую перкуссию. Черно-белые и цветные документы распада планеты Земля. Грибовидные облака напоминают то экзотические цветы зла, то косматые грибы. Визуальная музыка смерти. Но присущая Гринуэю тяга к жесткой структуре, авторская отстраненность лишают фильм эмоциональной, чувственной составляющей.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Питер ГРИНУЭЙ:
«Основным эффектом фильма является кумулятивность, собирание энергии в одно целое. Меня в свое время поразила цифра — 2100 взрывов. Каждый смертоносен. И это чудовищное количество зафиксировано не сейчас, в 1995 году, когда начались переговоры по сокращению ядерного вооружения. Хотелось показать страшную и неукротимую мощь атома.
Собирая материал, я даже удивился — насколько его много. Русские друзья также снабжали меня съемками. Удивительный факт: первые взрывы было найти много легче, они строго задокументированы. Тогда страны, обладающие ядерным оружием, демонстрировали свою мощь. После 1995 года, соглашения о прекращении испытаний, — все покрылось мраком грифа секретности. Теперь никто не знает точно, как взрывается наша планета.
Увы, ископаемые не бесконечны, их добыча влечет малоприятные последствия; альтернативные методы получения энергии: приливов и отливов, ветра, солнца, к сожалению, в ближайшем будущем не в состоянии восполнить дефицит ресурсов. Поэтому хотим мы этого или нет, придется вернуться к такому неизбывному источнику, как ядерная энергия. Хочется надеяться, что подойдем к этому шагу ответственно, с учетом всех экологических проблем».
Мобильная троица
Для Гринуэя многоэкранность — одно из отличительных свойств современного кинематографа:
«Один экран больше не олицетворяет всей сложности окружающей действительности.
Кино будущего — многоголосное, театральное, полиэкранное, соединившее все виды искусства. Содержание — это прежде всего медийность, а вот то, как вы это показываете, и начинает отвечать на вопросы: «Что? Кто? Где? Когда? Почему?» И это делает искусство искусством».
Любопытно, что свои поиски авангардного кино режиссер связывает с открытиями советских кинохудожников:
«Ни для кого не секрет, что я верный поклонник искусства Эйзенштейна. Работы Довженко и Пудовкина также вызывают во мне огромный энтузиазм. Все они, наравне с Родченко, Малевичем, Кандинским, разрабатывали язык кино как новаторского искусства.
Ну а если мы согласимся с тем, что кинематограф умирает, самое время отметить вклад великого синематографа в мировое искусство прошлого и будущего. Вот почему меня так занимает Эйзенштейн. Сейчас я заканчиваю съемки фильма «Эйзенштейн в Гуанахуато» — о визите режиссера в Мексику. И вместе с Госфильмофондом мы планируем создание нового фильма «Эйзенштейн в кругу друзей».
Что же касается смерти кино, то началась она с распространением дистанционного телевизионного пульта.
Что означало для наших отцов и дедов сидение в темном кинозале? Человек сидит в темноте, смотрит на освещенный четырехугольник. Две трети реального мира остается вне поля его зрения. Какое жестокое самоограничение! Это против всех законов человеческой физиологии! Но не расстраивайтесь, скоро заведений, подобных кинотеатрам, не будет. Таков естественный ход развития. Знаю, что ваша страна становится мало-помалу религиозной, и все же хочу сказать, что традиционную святую троицу для новых поколений заменяет новый триумвират: Бог — мобильный телефон, его сын — лэптоп и святой дух — камкордер.
С 1983 года мы получили в руки инструменты для создания нового интерактивного кино. Стали более свободными, покончили с элитаризмом. Теперь каждый может стать кинематографистом.
Пленка умирает… Думаю, сегодня новатор Эйзенштейн работал бы в 3D и с голографическим изображением, используя самые инновационные формы. Я вижу его среди поколения лэптопов. Думаю, Эйзенштейн наших дней был бы приверженцем Майкрософта».
Не возвращайтесь назад!
Слушая оду господина Гринуэя по славу современных технологий, я не могла не задать ему важного для нас вопроса.
— У нас сегодня принимается новая программа «Основы государственной культурной политики», задача которой в том, «чтобы перейти от поддержки «модного», «элитного» к проверенным временем эстетическим формам, к традиционному искусству. Зачем нужен эксперимент, в чем роль и миссия авангарда сегодня?
— Вы помните афоризм Джона Леннона «Авангард по-французски «дерьмо». Сказал он так потому, что именно буржуазия, платя за эксперимент, дает возможность некоторым художникам опережать традиционалистов. Без этого движения вперед происходит заболачивание искусства.
Долг каждого художника — расширение границ, отодвигание горизонта, познание нового. Даже не долг, а единственно возможный и естественный способ существования. Потому роль авангарда, новаторства в любой сфере нельзя переоценить. Судьба вручила нам инструменты, позволяющие нащупать новые пути познавания себя и мира вокруг. Не воспользоваться этим — непростительно.
Если мы ценим авангард начала прошлого века, не хотим отказываться от этого пути, то должны помнить, что тогда художники рисковали, не боясь экспериментировать с новым технологиями, идеями в искусстве. Тем самым дали методику того, как «проветривать» пыльное помещение ветшающего «сегодня». И сто веков, и сто лет назад постижение нового, выход за пределы возможного и есть главная задача художника.
Некоторые историки культуры полагают, что русский авангард до сих пор жив. И мы должны приложить максимум усилий, доказав, что эти историки не ошибаются.
У вас в стране, в 1989 году, появилась прекрасная возможность начать все сначала и двигаться вперед, поэтому призываю: «Не отступайте и не возвращайтесь назад в советский кинематограф 80-х. Это тупик, путь в никуда».
Комментарии