Сводка выдержек из сообщений, идущих из СКК в части Красной Армии, 1933 г.

О случаях смертности, самоубийствах и грабежах на почве голода

11. Шахты, 16 с/п, кр[асноармей]цу Юрченко

«...Людей много мрет у нас с голоду, суток по 5 лежат, хоронить неко­му, люди голодные, ямы не выкапывают, очень мерзлая земля, хоронят в сараях и в садах. Люди страшные, лица ужасные, глаза маленькие, а перед смертью опухоль спадает, становится желтой, заберется к кому-либо в дом и ложится умирать. Молодые девчата ходят просят кусочек кабака или огурца. Не знаем, что будет с нами, голодная смерть ждет...» Ст. Ново-Деревянковская, СКК — от родителей.

12. В Красную Армию

«...Жизнь у нас настала невыносимая, после твоего отъезда уже было 10 случаев самоубийств и только на почве голода. 14-го в 12 часов дня че-

ловек бросился прямо под трамвай, которым разорвало на куски. В городе усилились грабежи, среди бела дня снимают одежду прямо на улице днем, каждый спасает свою жизнь, ища кусок хлеба. Ведь тут у нас голод хуже, чем был в 21 году...» Таганрог.

13. Новочеркасск, ККУКС, Ермоленко BJ5.

«...Есть у нас нечего. Человек 400 пухлые и мрут каждый день по 24 человека. Мы, наверное, не выживем, отец и тетка лежат пухлые. Ты, уже писали тебе, хлопочи за нас...» Константиновское, Армавирского района — от сестры.

14. В Красную Армию

«...У нас в Михайловке половина народа пухлого, не евши. В коммуне много народа уже умерло. В коммуне «Красное знамя» 4 января умерло восемьсот маленьких ребят. Кормили макухой. Как посмотришь, что де­лается, так душа мрет...» Ст. Михайловская Армавирского района.

15. Новочеркасск, полк связи, Росяку АД.

«...Жизнь наша очень горькая, хуже и не может быть. Народ совер­шенно без хлеба, есть такие люди, что вешаются, детей много, а есть не­чего, так они и вешаются...» [Ст.] Канеловская, СКК,

16. Шахты, с/п кр[асноармей]цу Акименко

«...Дети наши начинают пухнуть с голоду, у дочери уже лицо и ноги стали пухнуть. Я тоже брюзглая на лицо, придется умирать с голоду. Спаси меня и детей своих, возьми меня туда, не дай погибнуть с голоду. У меня картошку и кукурузу забрали, а хлеба не дали. С хутора все раз­бежались учителя, служащие, кто куда попал, все управители от голода убежали, потому что в хуторе хлеба нет, в район поехали, там, говорят, на местах ищите, а на местах нет ни фунта...» Союз 5-ти хуторов Арма­вирского района СКК — от жены.

17. В Красную Армию

«...Ты спрашиваешь, почему у нас дело плохо в отношении хлебозаго­товок. Это потому, что у нас в колхозе почти все люди разбежались еще в [19]32 г., даже раньше, и работать некому, а план работ был большой, и пропало все на полях неубранное и необработанное, притом сильно удари­ли по крестьянству по выполнению всех кампаний и сильно ударили по классовому врагу. А потом еще большой неурожай, а поэтому план зада­ния хлебозаготовок не выполняется и план таковой не уменьшили, а на­оборот, встречным увеличили и этим самым угробили крестьянство. За­брали весь хлеб и сейчас в настоящее время люди голодные, есть факты, что умирают с голоду, как, например, Алексей Смородинов, а дети его пухлые и жена тоже, скоро умрут. В общем, целый кошмар, раз питания нет, то дело пропало...» Белореченский район СКК, ст. Пшеховская.

18. Ставрополь, п/я 75, С.Г. Бойко

«...Хлеба нет, не давали, люди мрут от голода. Снабжение очень пло­хое, люди пухнут и умирают по 15 человек в день. Кооперация не торгу­ет, спичек и керосину нет. Поехать купить нельзя, из станицы никуда не пускают, стоят везде посты, так что жизнь очень и очень плохая...» СКК — от товарища.

19. Новочеркасск, ККУКС, Барниченко Л.М.

«...Мы уже пухнем с голода. В день по 10 гробов выносят, умирают с голоду...» Подгорная, СКК — от жены.

20. Ставрополь н/К, п/я 75, Г.Г. Тумиленко

«...Очень много мрут людей, в каждой хате по двое и трое мертвых лежат, и никто не хочет ховать, мрут от голода, хлеба нет, а так бураки,

тыквы — все уже поели, дальше людям жить нечем...» СКК — от родите­лей.

21. В Красную Армию, Ейск, Шелковому

«...На хуторе весь народ голодный, пухлый от голоду, на работу гонят, а в Каневской народ умирает сотнями каждый день. Вот какая новость в Советской стране. Как мы должны жить дальше? Интересно, кого вы за­щищаете и кому служите, что народ гибнет напрасно, и за что мы будем скоро помирать? Ты служишь, а на нас сейчас извещение на 13 пуд. пше­ницы, 8 пуд. ячменя и 30 кг кукурузы, но где брать?...» Ст. Придорож­ная, совхоз-4, Шелковый.

22. Химкурсы, Барадулину

«...Большое горе у меня и печаль. Приходится бросать учение через то, что нечего есть. Вот уже ровно два месяца, как у нас кончился хлеб. Забыли, какой он есть. Картошка тоже вся вышла, ну а от капусты да от воды голова не работает. Мама день работает, а неделю в постели лежит, придется нам пухнуть. ГПУ до сих пор сидит в станице, и не только нико­му не разрешают никуда выехать, а даже по улицам ходить не разреша­ют. Народу арестованного сидит очень много — 1248 чел. Многие пухнут, многие умирают с голоду. Ходили мы со справками несколько раз в сель­совет, но нам сказали: «Пусть вас колхоз обеспечивает». В колхозе Жере-бенко ответил: «Не знаю, что делать, не то вас посадить, не то самому са­диться», — и направил нас к буху, ну а тот и вовсе говорит, что нет тако­го распоряжения и фонда, чтобы нас обеспечивать. Теперь не знаю, куда идти, вот как нас здесь снабжают и помогают. Жаль, что маме на старос­ти лет такая жизнь выпала, а мне на мою юность такая доля досталась, что даже учиться бросила...» Ст. Незамаевская Павловского района СКК — от сестры.

23.      Гор. Орджоникидзе, артполк 28-й, 7-я бат[арея], И.Т. Жукову
«...Мама лежит больная, опухла с голоду, я тоже еле хожу, аж страш­
но глядеть. Хожу на работу перебирать табак, получаю макухи 100 г, а
она свирепая и горькая, и той уже нет. Как у тебя видели хлеб, и вот с
тех пор его не видим. На базаре кроме бураков нет ничего, и то стоит
3 рубля штука. Сварим бурак, похлебаем и до следующего дня. Мама все
время лежит больная, опухла и все плачет. Мама обращается к тебе, как
к сыну, не дай погибнуть старой матери, сдохнуть с голоду. Мне толь­
ко — молодой, жить надо, а я сдыхаю с голода, как собака, пришли нам
хоть макухи или сухариков, хоть ожить немного. Если бы ты знал, сколь­
ко у нас мрут с голоду, так не пересчитаешь, на кладбищах не хоронят,
ибо негде,  хоронят в огородах и в колодезях.  Помоги нам,  как отка­
жешь — мы погибли, и тебе не жаль той матери, которая тебя воспитыва­
ла, поспеши поскорей. Ждем — рты поразевали...» Ст. Половическая, Ку­
банский округ СКК — от брата и матери.

Сообщения об употреблении в качестве пищи разных суррогатов (мучная пыль, жмых, полова и т.п.)

24. [В Красную Армию]

«Мы находимся на краю гибели, на краю голодной смерти. Живем три месяца без хлеба, питаемся картошкой, гарбузом, буряками, капустой и другим, ни кукурузы, ни пшеницы мы не видим. Как прожить до нового урожая, как спастись от голода, нет выхода. На работу нас не пускают никуда, уехать из станицы нельзя, везде посты, мы погибли, нас голод положит в могилу. Больше писать не буду, а напишу тогда, когда будем

умирать. В нашей станице весь хлеб забрали под метелку. Много сейчас поумирало с голода народу, не просто народ, а народ трудящийся, народ — колхозники...»

25. Ставрополь, Ленинская 65, А.К. Сухомлинову

«...Сейчас люди очень голодают, едят груши, бураки и всякую чепуху. Вот какой у нас хлеб. Есть уже люди, [которые] пухнут с голоду, многие уже поумирали. На почве голода развилось большое воровство, так что сейчас тюрьмы переполнены...» Беноково, СКК — от родных.

26. Грозный, п/я № 3, Б.И. Жевакову

«...Уже два месяца, как не видим ни кусочка хлеба. Пока арбузы были, жили ими, а теперь они вышли. Пошла я на мельницу, насилу по­лучила пыли и вот ее едим. Бе никак нельзя есть. Витя лежит пухлый, глазами ничего не видит и [не] перестает кричать: «Мама, дай хлеба!» У Саши стали пухнуть ноги, перестал ходить. Как мне хочется съесть кусо­чек хлеба, не могу тебе передать, страшный голод, люди уже едят дохлых лошадей и лежат много пухлых и много помирают...» Ст. Степная [За]ку-банского района СКК, А.В. Скрипачева.

27. Ставрополь, п/я № 90, М.Ф. Иващенко

«...Харчи плохие, народ пухнет. Дают бураки, которые и свиньи не едят, а они кормят коммунаров ими. Люди от них пухнут. Утром — бурак, вечером — бурак, жуем его как бараны, не знаем, будем живы от таких харчей или нет...» Неизвестная область — от брата.

28. В Красную Армию

«...Мы все время проработали в колхозе, трудодней выработали много, а толку от этого мало, хлеб не дают, а наоборот последний отбирают, мы сейчас питаемся половой и бураками, вот до чего нас тут довели. Колхоз­ники от такой жизни разбегаются, кто куда попало, многие устроились в разных местах, а теперь их назад туда возвратили, делается такое, что и понять нельзя...» Из Титаровской, СКК.

29. Орджоникидзе, пехшкола, ИЛ. Фисенкову

«...Жизнь никуда не годится, у нас сильный голод. Что мы заработали на трудодни, то поели, а сейчас весь хлеб из колхоза забрали, а колхозни­кам дали из проса и могары половина с землей, его даже есть нельзя — горький, но и такого нет в волю...» Сухой, Северный Кавказ — от родите­лей.

30. Кр[асноармей]цу 88 к/п, химкурсы, Берцюку

«...Хлеба мне из колхоза не дают. Сижу не евши. Вот как-то пошла на станцию, да принесла себе ячменных озадков и пеку с них лепешки, но они горькие, как хина. Стану их давать Тоне, а она кричит, бросает их на пол: «Ты мне, мама, хлеба дай!», — у меня сердце разрывается, лучше бы она умерла, чем так мучиться, да и мне лучше отравиться, чем так жить...» Н.-Александровская — от жены.

31. В Красную Армию

«...Вот уже ровно два месяца, как мы не имеем хлеба и не можем его достать, питаемся бураками да капустой, уже давно пухнем от голода и не только мы, а здесь половина людей пухнет от голода. Весь хлеба и скот у нас забрали, мы бы были рады, если бы нам хоть конину давали, а то и этого не дают, не жизнь — а каторга, люди мрут, как мухи, появился ряд заразных болезней, мы уже и не дождемся конца такой жизни. На бед­ных людей накладывают непосильные налоги, и кто не выполняет, все у него забирают, хозяина арестовывают и выселяют, вот как тут поступают с бедным народом...» Из Павловской, СКК.

32. Новочеркасск, кавполк связи, Рудболову А.Ф.

«...Есть у нас нечего, все побросали школу. Вот что мы едим — варим шкурки с картофеля, толчем бураки, раньше свиньи так не ели, как мы едим сейчас. Картошки остался мешок, а на нас наложили 20 пуд., 3 пуд. кукурузы, 3,5 пуд. ячменя и овса, 14 кг проса, а у нас даже одной семе-нины нет...». Ерминская, СКК — от отца.

33. Орджоникидзе, отд. рота связи 28-я, В.Г. Солодовникову
«...Нынешний год много помрет с голоду. Вот если бы ты увидел, что

мы сейчас кушаем, ты бы напугался. Поели все дрянные отруби, макуха была горькая и тоже уже съели, словом, хуже как было в голодный год, тогда хоть мясо было, а сейчас огурец соленый и капуста, скоро и этого не будет. Если будем живы, то увидимся, как умрем, то похоронят нас среди степи широкой...» Воронцово-Александровский, с. Нины, 2 сот­ник — от матери.

Сообщения об употреблении в качестве пищи животных (лошадей, собак, крыс и т.д.).

34. Таганрог, п/я 46, артполк, Триеронову £J5.

«...У нас сейчас много народу пухнет и умирает от голода, а некоторые дошли до того, что ходят на конские могилы, разрывают их и едят дох­лых лошадей. Многие убегают из станицы, бросают детей на станциях на произвол судьбы. Голод этот еще страшнее, чем был в 1921 г., он губит народ так, что крепких людей, наверное, в конце концов, останется не больше 25%. Ты бы посмотрел на них, все перевелись — черные, пухлые и безобразные...» Ст. Камышеватская Армавирского района СКК.

35. В Красную Армию

«...У нас в коммуне ежедневно падают 2, 3, а то и 6 лошадей, и люди все то забирают и поедают. Неоднократно предупреждалось врачом, но ни­чего не помогает. Ходили по квартирам и забирали это мясо, и все равно люди продолжают свое. А что же творится с людьми, люди пухлые и больные, ежедневно делаем 3—4 гроба. Спасаются, кто как может...» Ми­хайловская Курган[енского] района СКК.

36. В Красную Армию

«...У нас полный человеческий ужас, подошла полная гибель кулакам и белогвардейцам, и эта гибель переходит на трудящиеся массы, на кол­хозников.

Каждый день хоронят по 8—9 человек и, наверное, скоро нас похоронят. В нашем колхозе пало 10 лошадей, которыми питались кол­хозники, и питаются сейчас, они их понасолили в кадушках и хранят, как золото, мы еще не ели дохлых лошадей, у нас нет ее засоленной, нам нечем питаться будет, как поедим картофель, тогда будем умирать с голо­ду...» СКК.

37. Каменск, СКК, рота связи, Головачеву Д.И.

«...Плохо, хлеба нет, еще месяц проживем. В колхозе жизни нет, народ ест что попало, лошадей сапных убивают, зарывают, а народ доста­ет и нарасхват тянут и едят, так что не смотрят, что она заразная...» СКК.

38. Ростов н/Д, 9-й артполк, Запорожцу

«...У нас в станице сейчас такой ужас, что даже страшно писать, такой идет грабеж, прямо опасно. Люди ходят голодные, когда забирают­ся в хату, то не выпроводишь, пока не дашь поесть, а если не дашь, то и до горла доходит. У нас сейчас столько людей от голода пухлых и боль-

ных, просто страшно смотреть. Люди у нас такие голодные, что даже едят дохлую конину. У нас в Крамваря штаб, так, когда лошадь сдохнет, так люди набегают за дохлой кониной, тот себе тянет, тот себе, даже дерутся за нее. А еще сообщаю тебе новости, что Борис наш умер от голоду...» Крыловская, СКК — от сестры.

39. В Красную Армию

«...Возьми меня к себе, ибо я погибаю с голоду, хлеба совершенно не вижу, народ весь пухлый, у всех глаза отекли, страшно смотреть. Народ покупает полудохлых лошадей, режут и кушают, пришел нам всем конец. Сжалься, возьми меня к себе, я не выживу, кушать нечего, сплошной ужас...» Армавир, СКК.

40. Новочеркасск, ККУКС, Диденко Г.М.

«...У нас голод, едят лошадей, не только своих режут, но если сдохнет, и ее закопают, то на утро ее уже там нет, откапывают и расхватывают го­лодающие. Отец наш уже начинает пухнуть от голода...» Александров­ская, СКК — от брата.

1. 41.  «...Кончил срок службы, прибыл домой, была охота домой, а те­
   перь служить охота. Новости — ты ужаснешься: народ очень голодает, го­
   лодный и холодный. Если попадут лошади, то уж не вырвутся, до чего
   дошли — собак едят, кто сеял в своем огороде разное зерно, и то забрали.
   Народ мрет каждый день, народу осталось третья часть, а то разбежались,
   выдохли   Сухоньковы,   Савин   и   Ваня   поумирали.   Нам   преподавали   в
   армии так, вам преподают все хорошо, что у нас безработицы нет, а оно
   наоборот, везде сокращают, во всем производстве. Если будут препода­
   вать, то врут они все то, что нам преподают. У нас безработных сколько
   хочешь, я когда был в армии, верил, а пришел домой и увидел все то, что
   делается, — одна гибель народу...» Из СКК.
   1. 42.  [В Красную Армию]

«...Я уже пухлый, ноги пухлые, у нас и рабочие пухлые и мрут. Кар­тошки и капусты нет. Голодает много людей и погибают...». Из СКК.

43. Ростов н/Д, 14 и отд. ком. батальон, Зайцеву М.Ф.

«...Жизнь наша, Миша, никудышная. Хлеба не видим с самой осени. Где кого увидишь — каждый ходит пухлый, и даже уже люди собак едят. А сейчас у нас народ мрет с голоду. Каждый день душ 30 или 40. Вот такие у нас новости. Не знаем, доживем ли до весны...» Адрес неизвестен.

44. Ростов н/Д, 2575, НКВМ, Кринченко

«...Мы пока все здоровы, но плохо жить. Хлеба нет уже давно, ели все время картошку, а теперь едим бурак кормовой, да и тот кончается. У нас уже едят конину дохлую, а в Лабинской едят кошек и собак, народ пух­нет...» С[ело] Воскресенское, СКК.

45. Орджоникидзе, рота связи 28-я, И.С. Перебайлову

«...Нам уже не дают два месяца муки, сделай какие-нибудь меры, чтобы мы не голодали и не ели конину, а то одна красноармейка Таиса Чуланова кушает дохлую кошку, у ней уже дети пухлые, потому что нет уже два месяца муки, никто не хочет хлопотать, чтобы остались живы. Но вряд ли, чтобы эти дети были живы, они уже навеки пропали. Они один месяц кушают конину, а теперь и конины нет. За что они страдают, за то, что их отцы служат, а их дети с голоду пухнут, а еще говорят, что кр[асноармей]кам все дают. Это они только отвод делают. Хлопочи, пожа­луйста, не давай есть конину дохлую...» Ст[арая] Федоровка Таганрогско­го района — от жены.

46. Шахты, 16-й с/п, кр[асноармей]цу Семенечкову

«...Голод неимоверный, такую голодовку нельзя никак перенести, люди собак едят, падают люди от голода, как мухи, не управляются хоро­нить. Тот горох, что получила, записали, должны на днях забрать, а я ос­таюсь совсем без куска хлеба...» Ст. Новоминская, СКК — от матери.

47. Шахты, 16-й с/п, кр[асноармей]цу Чидлею

«...Ищи там места и работай и бери свое семейство туда, а то они здесь умрут с голода, дети пухлые. Нет у нас нигде бурака, ни кабака, абсолют­но нет ничего, все поели — кошек, собак, крыс — и допело до того, что воруют в бригаде лошадей и едят...» Ст. Старо-Деревянковская, СКК.

48. Новочеркасск, ККУКС, Кузнецову И.Е.

«...Есть у нас нечего, бураков — и то не хватает. Давыдишна съела уже кошку и собаку, много у нас в селе пухлых людей. Народ никуда не выпускают, на базаре ничего нет...» Михайловская Армавирского района СКК — из дома.

49. Ростов н/Д, 9-й артполк, СП. Бережнову

«...Кукурузу нам из сельсовета не отдали, и председатель сказал, чтобы и не ходили, все равно не отдадут. А жить не знаю как, что делать, куда подаваться, кто может нам помочь. У нас сейчас большинство наро­ду голодного, некоторые уже пухлые лежат, едят дохлятину. В колхозе дохнут лошади, свиньи и куры, а вслед их едят все...» Хут. Безводный, СКК — от брата.

50. Новочеркасск, 42-я рота, Брику Г.П.

«...Есть нечего, люди умирают и пухнут с голода. Наша стодворка ест дохлых лошадей, и те достаются в драке...» Березанская, СКК — от жены.

51. Ростов н/Д, пункт ПВО, Горохову В.П.

«...По Саратову сильное воровство днем и ночью — коров, лошадей, свиней со двора уводят и режут. Погреба у всех разломаны, все это застав­ляет голод, решаются люди на все. Народ по округу пухнет с голоду, смертность усиливается, в колхозах едят дохлых лошадей. Здесь еще не выплачен налог и свободная торговля запрещена. Жалованья у нас за де­кабрь и январь не дают во всем городе...» Саратов, отец Кутырев.

52. Новочеркасск, ККУКС, Красникову Ф.Г.

«...Тягловая сила у нас уменьшается. Каждый день дохнут 1—2 лоша­ди, а люди за ними в драку. Очень много пухлых людей, так как есть со­вершенно нечего...» Чаплыгин, СКК — от Радченко.

53. Ставрополь, п/я 90, И.И. Цирюта

«...Хлеба не дают и, наверное, не будут давать. Дела совсем плохие, много людей в настоящее время умирает от голода. Едят собак, кошек, дохлых коней и свиней и в первую очередь стоят за ними. Много пухлых людей ходит. Прямо страшно смотреть на них. Скоро, наверное, и нам будет то же. Было собрание и постановили изыскать еще хлеба сколько-то тысяч, я забыла...» Николаевка, СКК — от сестры.

54. Ставрополь, п/я 75, В.И. Рябуха

«...В колхозе не давали ничего и не дадут, потому что и в колхозе нет ничего. Одна надежда на корову, но, наверное, отнимут и ее, потому что приказано найти посевной фонд на местах и этот фонд доведут до двора, а в дворах нету — не то что зерна, а и бурака. Если бы ты видел, что у нас сейчас делается, и что люди кушают дохлых лошадей, но конина — это еще первое мясо, но трудно его достать, потому что возле кладбища всегда люди стоят в очереди и даже рубятся секирами, а берут те, кто сильней, а