Македонский у Диогена

Когда Александр Македонский пришёл в Аттику, то, разумеется, захотел познакомиться с прославленным «маргиналом» как и многие прочие. Плутарх рассказывает, что Александр долго ждал, пока сам Диоген придет к нему выразить свое почтение, но философ преспокойно проводил время у себя. Тогда Александр сам решил навестить его. Он нашёл Диогена в Крании (в гимнасии неподалёку от Коринфа), когда тот грелся на солнце. Александр подошёл к нему и сказал: «Я — великий царь Александр». «А я, — ответил Диоген, — собака Диоген». «И за что тебя зовут собакой?» «Кто бросит кусок — тому виляю, кто не бросит — облаиваю, кто злой человек — кусаю». «А меня ты боишься?» — спросил Александр. «А что ты такое, — спросил Диоген, — зло или добро?» «Добро», — сказал тот. «А кто же боится добра?» Наконец, Александр сказал: «Проси у меня чего хочешь». «Отойди, ты заслоняешь мне солнце», — сказал Диоген и продолжил греться. На обратном пути, в ответ на шутки своих приятелей, которые потешались над философом, Александр якобы даже заметил: «Если бы я не был Александром, то хотел бы стать Диогеном». По иронии судьбы Александр умер в один день с Диогеном 10 июня 323 года до н. э.

*–Приветствую тебя, о, Диоген! – довольно низким и звучным голосом поздоровался он, – Ты лицезреешь пред собою великого царя Македонии и всей Эллады Александра. Рад видеть тебя в добром здравии в этом чудесном месте!
Диоген открыл второй глаз. Против ожидания Александра он не вскочил на ноги и даже не встал перед своим повелителем. Не спеша облокотившись о правую свою руку, он, прищурившись, поглядел на молодого царя и ответил ему совершенно спокойным голосом, как будто перед ним стоял не правитель Македонии и всей Греции, а какой-нибудь лавочник или даже бездомный лишенец:
–А я к твоему сведению Диоген, собака.

Невозмутимость и очевидная наглость прославленного киника вызвала в толпе придворных явное недовольство. Кое-кто даже сделал движение поднять строптивого философа на ноги при помощи чувствительного пинка. Однако Александр думал иначе. Решительным взмахом руки он остановил слишком уж ретивых и скорых на расправу приближённых, стрельнул острым взором по сторонам и, усмехаясь, перевёл взгляд стальных своих глаз на лежащего пред ним старикашку.
–И что же ты делаешь тут, человек-собака? – спросил он у философа, улыбнувшись и покачав головой. В его гордой осанке не чувствовалось ни тени обиды или даже простой растерянности. Он выглядел вполне по-царски даже у ног валявшегося на грязном песке старого босяка.
–Как и положено собаке, – тем же тоном ответствовал Диоген, – я занимаюсь чисто собачьими делами. Тем, кто бросает мне косточку, я виляю хвостом, не дающих мне ни куска я облаиваю, а тех, кто пытается угостить меня палкой, я иногда кусаю…
   –Ха-ха-ха-ха! – искренно и громко расхохотался молодой царь. Покорная ему придворная толпа нестройно расхохоталась тоже.
–И что же, ты совсем меня не боишься, а? – с нехорошим огоньком в глазах спросил Александр, – Совсем-совсем?
–А ты есть кто? – в свой черёд спросил его киник, – Ты добро или зло?
–Я-то? Конечно, добро.
–Ну, коли так, то чего же мне тебя бояться, – развёл слегка руками Диоген, – Вот если бы ты оказался злом, тогда дело другое…
Александр рассмеялся снова, и даже громче прежнего. Толпа расхохоталась вместе с ним, уже гораздо живее и слаженнее, чем в первый раз.
–Воистину, люди говорили мне правду, Диоген, – явно играя на публику, воскликнул, подбоченясь, Александр, – Они не напрасно восхваляли твоё остроумие. Ты действительно великий философ… Скажи – что я могу сделать для тебя? Я царь и поэтому любое твоё желание постараюсь выполнить по-царски…
Диоген не торопясь почесал себе бороду, потом также не спеша почесал у себя в паху и, бросив на повелителя народа лукавый взгляд, просто ответил:
–Хорошо. Одна просьба у меня к тебе имеется. Будь так любезен, великий царь – отойди-ка на шаг в сторону. Ты заслоняешь мне солнце, а я не люблю быть в тени.