Оболванивание фашизмом. Как пропаганда использует обвинения в фашизме, чтобы управлять своими.

Когда мы в детстве играли в войну, то делились на две команды: «наших» и «немцев». Именно «немцев», а не «фашистов». Потому что быть «немцем» — это еще куда ни шло, игра, сегодня ты, а завтра я. Но «фашистом» ни при каких условиях никто быть не хотел. Слово это было таким мерзким и оскорбительным, что употреблялось лишь во время особо буйных дворовых схваток — как отчаянный и самый последний словесный аргумент, как ругательство пообиднее мата.

Вообще, в советские времена мало кто вдавался в то, что означают итальянский фашизм или гитлеровский национал-социализм как идеология и политическая система. Тем более что для тех немногих пытливых советских людей, кто вдавался, да еще высказывал вслух удивление от замеченных странных аналогий со сталинским СССР, это кончалось плачевно. Для подавляющего большинства советских людей, сочувствовавших пролетариям всех стран, переживавших за республиканскую Испанию, а затем вынесших кровопролитную Отечественную (да и для их детей), фашизм был отвратителен как безусловная дьявольская метка, как символ бесчеловечности, жестокости и агрессии. Фашист — это не просто плохой человек, который теоретически может исправиться. Это существо инфернальное, изверг и нелюдь, в отношении которого неприменимы законы прощения и милосердия.

Надо заметить, что советская пропаганда, хоть и отличалась идейной прямолинейностью и эстетической топорностью, неплохо освоила методы нейролингвистического программирования. А потому активно взяла на вооружение слово «фашист» для клеймения тех противников, которые фашистами явно не были, но которых по разным политическим соображениям надо было вывести за пределы человеческих законов и лишить звания людей.

Социал-фашисты

Первые опыты использования коричневой краски для идеологических целей были проведены еще до Второй Мировой войны, когда главными врагами коммунистов были вполне реальные фашисты и национал-социалисты. Под первый удар попали социал-демократы, в основном немецкие, которые соперничали с коммунистами за влияние на многочисленный тогда рабочий класс. В 1928 году Коминтерн, управлявшийся из Москвы, перешел к тактике отказа от любого сотрудничества между коммунистами и социал-демократами, а для этого сами социал-демократы объявлялись «социал-фашистами». Была запущена теория, согласно которой между буржуазной демократией, за которую выступала социал-демократия, в частности немецкая, и фашистской диктатурой нет никакой разницы. В резолюции X пленума ИККИ (июль 1929 года) «социал-фашизм» был объявлен «особой формой фашизма в странах с сильными социал-демократическими партиями». Редактируя документы пленума, Сталин внес в них следующее добавление: «Пленум ИККИ предлагает обратить особое внимание на усиление борьбы против «левого» крыла социал-демократии, задерживающего процесс распада соц.-демократии путём сеяния иллюзий об оппозиционности этого крыла к политике руководящих с.-дем. инстанций, а на деле всемерно поддерживающего политику соц.-фашизма».

Эта установка была ложной уже в силу того, что никакого «распада» социал-демократии не происходило. В 1928 году компартии капиталистических стран насчитывали в своих рядах 583 тысяч человек, в то время как партии, входившие в Социнтерн, — 6 миллионов 637 тысяч человек. Концепция «социал-фашизма» была подтверждена Исполкомом Коминтерна в апреле 1931 года. Впоследствии она была признана глубоко ошибочной и расколовшей антифашистский фронт, что, в свою очередь, способствовало приходу к власти в Германии Гитлера.

Бандеровцы

В завершение обзора — дни сегодняшние. Главная и стержневая мифологема официальной оценки нынешней ситуации в Украине, устремленная прямо к исторической памяти российского населения, — это приход к власти в соседней стране «нацистско-бандеровской банды». На фоне этого убийственного аргумента все остальное содержание пропагандистского меню — «преследование русскоязычных», «разгул антисемитизма», осуществление лидерами Майдана «госпереворота» и т.п.

— это вещи второстепенные или вытекающие из главного мифа. Конечно, в Украине революция, которую при желании можно назвать и «смутой». Конечно же, сформированное при поддержке Майдана временное правительство делает много ошибок и не овладело еще ситуацией в стране. И конечно, в сопротивлении силам уходящего и ненавистного большинству украинцев режима принимали участие наряду с тысячами самых разных по своим взглядам украинских граждан и правые радикалы. Правда, компетентные люди в Киеве объясняли мне, что из примерно 20 сотен Самообороны Майдана пресловутый «Правый сектор» сформировал лишь две, а по ходу дела они превратились в неполные три. А что касается националистической партии «Свобода», то рейтинг ее лидера Олега Тягнибока, и так невысокий, за время событий лишь понизился.

Кстати, о рейтингах. По мартовским исследованиям киевского Центра Разумкова (это один из наиболее авторитетных экспертных институтов современной Украины), рейтинги основных политических сил были таковы:

• «Батькiвщина» — 18,2%;

• «Солидарность» Петра Порошенко — 16,6%;

• УДАР Виталия Кличко — 15,3%;

• Партия регионов (та самая, которая поддерживала Януковича, но уже от него открестившаяся) — 10,6%;

• Коммунисты — 5%.

А где же «бандеровцы»? Ну, если таковыми называть правых националистов, то вот они:

• «Свобода» — 5,9% (понятно, они имеют партийную сеть и свою фракцию в Раде. Но на прошлых выборах, благодаря которым они в Верховную раду попали, у них было свыше 10%);

• «Правый сектор», объявивший себя недавно партией, — 2%.

Если же посмотреть на рейтинг кандидатов в президенты, то лидировали в марте Петр Порошенко (свыше 26%), Виталий Кличко (около 15%) и Юлия Тимошенко (чуть более 13%). Чуть отставал от них непотопляемый «регионал» Тигипко (9%).

А где же наши «бандеровцы»? У Тягнибока — 3,1%. А у лидера «Правого сектора» Яроша — целых 1,4%!

Можно посмотреть на «господство неонацистов» и через состав нынешнего правительства, которое должно работать до проведения президентских выборов, намеченных на 25 мая. Из 20 членов правительства (премьера, трех вице-премьеров и министров) лишь трое представляют «Свободу». Это вице-премьер Александр Сыч (зам  председателя партии по идеологии), министр экологии Андрей Мохник и министр сельского хозяйства Игорь Швайка. Последний вообще родился в Калмыкии, а в двухлетнем возрасте переехал в Луганскую область, где и вырос во вполне русскоязычной семье. Ни остальные члены правительства, включая премьера Арсения Яценюка, ни врио президента и одновременно спикер Верховной рады Александр Турчинов ни к националистам, ни тем более к «нацистам» не имеют даже самого отдаленного отношения. Тем более что даже саму безусловно националистическую «Свободу» не каждый сможет так с ходу назвать «нацистской». Скорее по идеологии это ближе к Национальному фронту Ле Пена во Франции. У нас людей с такими взглядами, но на российский манер («Россия для русских»), тоже хватает — и в Госдуме, и даже в правительстве. Но что-то я не слышал, чтобы кто-то называл наше правительство и Госдуму «нацистскими».

Так что миф о «банде неонацистов» в Киеве рассчитан на глухое незнание украинских реалий большинством российских граждан и на магическую силу пропагандистского телезомбирования через многократное повторение заготовленных словесных клише. К информации о действительно сложных процессах в Украине это не имеет никакого отношения и служит лишь дезориентации потребителей этой продукции — как в России, так и в Украине. Ведущей к возникновению у массы людей ощущения опасности и растерянности. А такими людьми легче управлять.